Величайшая техногенная катастрофа

Вспоминаем взрыв на Чернобыльской АЭС вместе с Александром Миндадзе, автором нового художественного фильма, посвященного событиям 26 апреля 1986 года.

Ведущие: Скажите, пожалуйста, почему Вы решили снимать кино о Чернобыле – это как-то связано с юбилейной датой или это давний проект?

Миндадзе: Это не очень давний проект и отчасти просто совпадение. Даже не отчасти, а полное совпадение. По Чернобылем я подразумевал не фильм-катастрофу, не фильм о том, кто какую кнопку нажал, а фильм о людях в городе Припяти. В субботу кто-то знал, кто-то не знал, все находились под радиацией и жили как жили.

Ведущие: А что Вы сами делали в этот день? Выц сопоставляли эту дату с собственной биографией?

Миндадзе: Да, я ее отчетливо помню, потому что я находился на крыше в центре города Минска, недалеко от Чернобыля, на съемке фильма "Плюмбум". Мы снимали финальные сцены фильма, где девушка падает с крыши.

Ведущие: Вы узнали в тот же день, что авария произошла?

Миндадзе: Я не помню в тот же ли, но на другой день точно были какие-то слухи и мы в точности как герои нашей сегодняшней картины не бросились наутек, а активно продолжали съемки, дезактивировались красным вином.

Ведущие: Потому что уже было известно, что это каким-то образом снижает радиацию?

Миндадзе: Потому что это было известно. Но даже если бы не было известно, мы бы все равно дезактивировались. Мы не понимали, конечно, никакой опасности. Но вместе с тем шутки плохи и это звучало грозно и распространялось так, как сегодня распространяет информацию Интернет, но тогда это был "человеческий Интернет".

Ведущие: Мы знаем, что перед съемками Вы перелопатили гору документов, а Вы бли на месте трагедии?

Миндадзе: Я был недалеко от города Припять, но у моей поездки был скорее туристический характер, как в общем-то и все поездки вокруг города, который оцеплен не людьми, а проволокой, и он абсолютно безжизненный, брошенный. Мы ничего не могли там найти, да и не искали. Нам была нужна Припять живая, новенькая, полная молодежи, та, которая была в реальности 24 апреля 86 года.

Ведущие: Вы сказали про туристическую поездку, а что такое туризм в тот регион?

Миндадзе: Я сказал "как будто", в туристическую я не ездил. Хотя сейчас есть официальный туризм. Можно посмотреть в Интернете и увидеть, что за сравнительно небольшое количество долларов иностранный, как правило, человек, желающий каких-то острых ощущений, может туда поехать. Видимо, им дают маски и они там ездят… Я не знаю что это такое, меня не привлекают такие поездки.

Ведущие: А как Вы воссоздавали образ этого живого места? Где сохранилась живая Припять, откуда впечатления?

Миндадзе: Ну, есть какая-то любительская хроника. Она именно любительская, но любопытная, потому что выражения лиц, сами лица – это все было нам очень небезынтересно. Коме того, есть воспоминания, которые и я собирал и журналисты вместе со мной. Воспоминания тех людей, которые жили в этот день, в субботу, в Припяти.

Ведущие: А почему вы начали писать сценарий не по горячим следам, а только сейчас?

Миндадзе: Ну, потому что по горячим следам мне как-то в голову не пришло ничего, а мне было просто с человеческой ситуации интересно, что люди живут, узнают. А вместо того, чтобы бежать, наоборот все больше и больше увлекаются жизнью. Вот это просто мне было интересно очень. Я почувствовал, что это мое и там есть много чего.

Ведущие: В Вашем фильме очень много витальности и цвета, чего совершенно не ожидаешь от этого самого демонического и рокового дня.

Миндадзе: Это сознательно. Если это так, то хорошо. Мы снимали это как праздник, потому что в известном смысле это в общем-то большой праздник на свадьбе и веселье становится все отчаяннее и отчаяннее. Герой почему-то хочет пересчитывать деньги, стучать без конца на барабане, ревновать и пить сухое молдавское вино, красное.

Ведущие: а в основе этой истории действительно какая-то реальная свадьба? Почему возник этот образ?

Миндадзе: Потому что там было 16 свадеб в этот день, 26 числа. Прекрасный день, неожиданно жаркий для этого времени, и никто ничего не отменял.

Ведущие: Еще и спартакиада какая-то была…

Миндадзе: Да, была. Припять был тот особый город, которые бывают при всяких там синхрофазотронах, при всяких атомных станциях. Это были города очень чистые, с хорошим снабжением, туда стремилась молодежь, туда трудно было обменяться…

Ведущие: В этой катастрофе есть такая особенность. Это же невидимая трагедия. Вот этот радиоактивный распад, лучевую болезнь, масштаб этого же не ощутишь, это нечто за пределами визуального. Вот у Вас была такая проблема?

Миндадзе: Мы не то чтобы сидели и обсуждали проблемы по списку, но мы пытались как-то так снимать, избрали такой способ съемки. Крупные планы, движущаяся камера и специальные линзы, которые укрупняют поры кожи и дают некое искажение с расфокусом, некое ощущение дрожания воздуха перед камерой. Мне кажется в этом отношении нам это удалось.

Ведущие: Фильм снимал легендарный уже сейчас оператор Олег Муту, который снимал практически все фильмы румынской "Новой волны", где как раз подчеркнутый документализм происходящего – это важная деталь художественного решения. И меня в Вашем фильме такая деталь поразила – "железный привкус" во время поцелуя жениха и невесты. Вы это обнаружили в документах?

Миндадзе: Да, в воспоминаниях. "Батарейка во рту". Там все не из пальца высосано, а все взято из воспоминаний. Вплоть до оркестра.

Ведущие: А оркестр – это обязательный момент для любой катастрофы? На "Титанике" должен играть оркестр?

Миндадзе: Оркестр – это был обязательный элемент для свадьбы, куда попадает герой. Когда что-то с чем-то совпадает, то, наверное, это хорошо.