Что бывает после победы под лозунгом «Мы здесь власть!», как вся Россия ездит в отпуск по цене конфет, и почему мы через 30 лет вернемся в 2017 год

Здравствуйте! На Дожде снова программа об экономике и Андрей Мовчан.

Достаточно скучно продолжать говорить о России или о Соединенных Штатах Америки, сейчас об этом и так все много говорят, особенно в связи с недавним повышением ставки в Америке и снижением ставки в России. Давайте отправимся совсем на другой континент и поговорим о стране, которая чувствует себя намного хуже и Соединенных Штатов, и даже России, как это ни странно звучит. Поговорим о петрократии в её чистом виде, о Венесуэле.

История Венесуэлы, собственно, та, о которой стоит говорить, началась примерно 30 лет назад. Началась ситуация, когда страна, которая добывала практически больше всех нефти на земном шаре, страна, которая зарабатывала достаточно хорошо на продажах нефти и газа уже в те времена, когда другие страны ещё испытывали кризис на этом же рынке, оказалась в руках очередного коррумпированного правительства, которое в очередной раз повело страну дальше по пути стагнации, и ВВП страны в пересчете на человека упал примерно в два раза за 15 лет.

Произошло это в начале 90-х годов. Население ответило недовольством, военные ответили недовольством, в результате возник путч, чем-то похожий на события 2012 года в России. Путч, который ничем не закончился, не закончился даже арестом и обвинением тех, кто его организовал. В числе организовавших путч был молодой офицер венесуэльской армии Уго Чавес, который мечтал изменить страну и направить её по пути процветания.

Уго Чавес, президент Венесуэлы (1999–2013): Наш проект ― гуманитарный: это цельный проект, который включает и политику, и этику, и общество, и экономику, и военных, который должен воссоединить венесуэльское общество и запустить развитие экономики, где на первом месте будут мужчины, женщины и дети Венесуэлы.

Уго Чавес тогда ещё не определился со своими взглядами. Он высказывал то правые, то левые идеи. Его сторонники были и среди коммунистов, и среди капиталистов, и среди тех промышленников, которые были возмущены коррупцией, и среди простого народа. Тогда у него и появился тот лозунг, который сейчас очень часто используют в мире. Он произнес фразу «Мы здесь власть», говоря о простом венесуэльском народе, о тех людях, которые должны, собственно, управлять государством, захваченным коррумпированной хунтой, как тогда все говорили в Венесуэле.

Как это ни странно и как ни прочна в петрократиях коррумпированная власть, всего через шесть лет после этого он придет к власти на выборах президента. Он победит достаточно представительный состав иерархов из существующей криптократии и даже одну даму, которая выигрывала конкурсы красоты в Аргентине и была «Мисс Вселенной».

Ирене Саэс, «Мисс Вселенная», кандидат в президенты: Я хочу осуществить трансформацию, которую ждет и на которую надеется народ Венесуэлы.

Она тоже баллотировалась на пост президента. У неё была очень, надо сказать, демократическая правая программа. Тем не менее она не прошла, прошел Уго Чавес, победил с отрывом в 11% от своего другого конкурента, победил фактически на лозунге, который он достаточно подробно освещал перед массами, в деталях раскрывал свой план, основанный на том, что бедность и стагнация, по его мнению, происходили от коррупции в стране, и если украденное направить на социальные выплаты, на помощь гражданам и развитие промышленности, то страна станет великой и прекрасной. «Великой и прекрасной» ― это его слова, слова, которые повторяла толпа вслед за Уго Чавесом.

Итак, в 1998 году ― год, заметьте, тоже оканчивается на восемь, как и год наших будущих выборов ― он побеждает на выборах и начинает реализовывать свою программу. Начинает он её с того, что проводит конституционное собрание, меняет конституцию. Конституция становится значительно более демократической, действительно появляется настоящее разделение властей, появляется независимый суд, появляются настоящая свобода слова и её гарантии, много других более или менее крупных свобод.

Надо сказать, что 88% участников референдума проголосовали за смену конституции. Подавляющее большинство членов конституционного собрания проголосовали за то же самое. Триумф был всенародным. В новую национальную ассамблею, которая пришла на смену старому парламенту, было избрано подавляющее большинство сторонников Чавеса, и это выглядело как невероятный триумф новой развивающейся демократии в стране и невероятный задел на будущее для страны, которая почти 30 лет не могла выбраться из калейдоскопа дворцовых переворотов более или менее легитимного толка, когда одна криптократия сменяла другую.

Большинство в национальном собрании начинает принимать законы. Первые законы о перераспределении доходов от монополии госкомпаний в пользу беднейших слоев населения, о дотациях бедным, об инвестициях в национальную медицину и национальное образование. Из других стран вывезено около десяти тысяч врачей. Высокооплачиваемые специалисты должны строить медицинскую систему в Венесуэле, деньги на это выделяются действительно серьезные.

Взята под контроль частично, а потом и полностью крупнейшая нефтегазовая компания Венесуэлы. По поводу контроля над этой компанией мы поговорим чуть позже, поскольку процесс этот был далеко не завершен в начале правления Чавеса, но тем не менее он уже пошел. Часть, достаточно большая часть доходов этой компании уже перенаправляется в пользу неимущих и в пользу социальных программ.

Скорее всего, именно это послужило отправной точкой, потому что через четыре года после прихода к власти Чавеса в стране возникает достаточно серьезное оппозиционное движение. В этом движении принимают участие все те, кого Чавес обидел: это и коррупционеры, и чиновники, и вторая часть армии, та, которая не пошла за Чавесом, и бизнесмены. Бизнесмены не понимают искренне, почему они должны платить деньги на социальные программы из своей прибыли, почему налоги на них становятся всё больше. Руководители государственных компаний не понимают, почему они должны быть ограничены в возможностях реинвестировать.

Путч, правда, продолжается всего 72 часа: Чавеса успевают арестовать, он успевает отречься, новый президент успевает принять присягу, исполняющий обязанности президента. За 72 часа всё заканчивается, основные части армии отбивают и президентский дворец, и самого президента. Всё возвращается на круги своя, но, видимо, эта ситуация так пугает Чавеса, что он решает, что с демократией играть долго нельзя.

Очень быстро после этого меняется ситуация с верховным судом. Чавес умудряется провести закон, по которому количество членов верховного суда увеличивается вдвое, в половину верховного суда назначаются чависты. Среди тех судей верховного суда, которые были назначены до этого, идет ротация. Так что очень быстро больше 50% членов верховного суда начинают принимать решения только и исключительно в пользу партии, которая поддерживает Чавеса, в пользу президента.

В нижестоящих судах происходит ротация судей, которые принимают решения в пользу оппозиционеров. Через пару лет суд полностью под контролем Чавеса и его партии, что тоже выглядит как прогрессивная ситуация, поскольку реформы начинают идти только быстрее и значительно больше раскручиваются социальные программы. Многие новые социальные программы начинают появляться, в том числе программа дешевой ипотеки, раздачи жилья неимущим. На эту программу выделены огромные деньги, в основном взятые из PDVSA, из нефтяной компании, в том числе строятся новые предприятия, малые предприятия и кооперативы, которым выделяется государственная помощь. Таких предприятий появляется несколько сотен тысяч по стране в течение нескольких лет.

Ресурсы на это берутся в основном из контролируемых государственных компаний, а когда ресурсов контролируемых государственных компаний начинает не хватать, то увеличивается долг, ресурсы берутся из увеличенной налоговой нагрузки. Когда это приводит к снижению производства, производство берется под национальный контроль. Национализируется также телевидение, лицензии лишаются каналы, которые протестуют против политики Чавеса, против своей национализации.

И поскольку производство берется под контроль, Чавесу приходится брать под контроль и цены в государстве. Как только цены становятся контролируемыми, в государстве начинается дефицит, начинается масштабный реэкспорт. В страну ввозятся товары из-за рубежа и тут же вывозятся в Колумбию, где цены выше.

А тем временем из страны начинают поступать всё менее и менее утешительные данные об экономике. Оказывается, что, несмотря на то, что примерно 30% государственных налоговых денег передано муниципальным органам, коррупция в муниципальных органах ещё выше, чем в государственных федеральных органах Венесуэлы. Деньги растрачиваются там ещё сильнее, чем на государственном уровне.

Процент бедных, по венесуэльской статистике, продолжает падать, но процент убийств, процент других преступлений начинает экспоненциально расти. Ненефтяной ВВП, несмотря на рост цен на нефть, продолжает стоять на месте, а инфляция достигает двузначных чисел и двигается к 30% годовым из-за контролируемых цен.

Товарный дефицит становится всеобъемлющим. На вопрос, почему товаров не хватает, частично дает ответ статистика по малым и средним предприятиям и кооперативам. Оказывается, около 50% малых и средних предприятий, которые созданы под программу Чавеса, являются всего лишь пустышками, конторами для отмывания государственных денег, которые выводятся за рубеж или прячутся в наличку.

Программа дешевого жилья срывается, ни в один год она не выполняется больше, чем на 50%. Ипотеку получают в основном мошенники. Мелкие банки, которые созданы под эту ипотеку, всё больше и больше банкротятся. Центральная банковская система тоже начинает не выдерживать подобной ситуации.

Из страны уходят иностранные предприятия ― потом это будет названо бизнес-холокостом. 500 тысяч иностранных предприятий покидают Венесуэлу, в том числе авиакомпании, в том числе топливные компании. Иностранцы перестают летать в аэропорты Венесуэлы, а сами венесуэльские компании начинают терять возможность летать из-за непоставок топлива. Страна с наибольшими нефтяными резервами в мире не в состоянии обеспечить топливом свои самолеты.

К этому времени практически вся промышленность национализирована. Страна начинает озабочиваться проблемой. На выборах губернаторов региональных городов, региональных штатов начинают побеждать оппозиционеры. Но Чавес пропорционально сажает в тюрьму оппозиционеров, обвиняя их в коррупции, и их количество таким образом не растет и власть их тоже не увеличивается.

Наконец на национальном референдуме, который он проводит, он получает право на бесконечное переизбрание и, естественно, собирается этим правом пользоваться. Он переизбирается президентом через 14 лет после начала своего правления, в 2012 году. Страна уже полностью ввергнута в нищету, в страну закрыт въезд и выезд. Сторонники президента фактически контролируют все поставки, которые производят в страну и из страны, активно наживаются на этом.

Страна разорена полностью, но, несмотря на массовые протесты в стране, и после смерти Чавеса, которая наступает от онкологического заболевания спустя пару лет, будет сохраняться тот же режим. Его преемник и вице-президент будет продолжать править. Несмотря на то, что страна 75% своего экспорта тратит на покрытие долга, в стране не будет меняться власть.

Увы, это некоторая реальность, которая связана с петрократиями. Власть в этих странах достаточно прочна. Уровень бедности населения может быть запредельным, тем не менее власть будет сохраняться. Массовые протесты могут не мешать этой власти сохраняться. Но самое неприятное, что, наверно, стоит выучить на примере Венесуэлы, это тот факт, что неважно, с какими лозунгами к власти приходит тот или иной лидер. Если этот лидер ― популист, если этот лидер предлагает раздавать, передавать, распределять и делить, он вряд ли сможет провести политику, которая позволит создать что-то, что можно будет распределить и поделить в дальнейшем.

Недалеко от Венесуэлы находится другая страна, страна, которая за последние сто лет потеряла половину своей доли ВВП в мире просто потому, что сто лет в ней правили левые правительства, правительства, которые пытались распределять всё, что ещё осталось. Страна эта называется Аргентина. Примерно в то же время, когда Уго Чавес скончался, в Аргентине пришла к власти новая партия, партия, которая называется Cambiemos, «Перемены», правая партия, которая своим лозунгом выбрала совершенно другую идею.

Движение Cambiemos приходит к власти в Аргентине под лозунгом «Создавать, а не раздавать». Этот лозунг достаточно новый вообще в экономике Латинской Америки, да и для мировой экономике он сегодня не характерен. Всё больше и больше к власти в мире приходит левое движение. И тем не менее этот лозунг работает, есть много примеров других стран, в которых именно такая политика приводила в конечном итоге к росту уровня жизни населения и к более сбалансированной экономике.

Об Аргентине стоит поговорить особо, и поговорим мы обязательно о ней в следующей передаче, а пока давайте вернемся к нашим российским делам.

Не только в Венесуэле, но и в России есть свои новости. Новости декабря в основном связаны с инфляцией. Центральный Банк опубликовал на своем сайте достаточно интересный график, который он публикует, впрочем, не первый раз. Интересен он особенно потому, что официально объявляемая инфляция сегодня опустилась до рекордных в новой России значений, а вот график наблюдаемой инфляции, о котором я сейчас говорю, показывает совершенно другие цифры. Наблюдаемая инфляция, по мнению Центрального Банка, в конце 2017 года остается на уровне выше 10% годовых.

В чем же разница между инфляцией, которую Центральный Банк называет базовой или основной, и инфляцией, которую он называет наблюдаемой? Банальная разница состоит в том, что наблюдаемая инфляция ― это инфляция, которая выявляется на основании опроса экономических агентов в России, в общем, потребителей, собственно тех, кто эту инфляцию испытывает на себе. А базовая инфляция считается на основании так называемого индекса потребительских цен, который определяется достаточно сложным образом, о чем стоит поговорить, потому что всё-таки разница между 3% и 11%, как показывают сегодня эти два индикатора, достаточно велика для того, чтобы её не замечать.

Удивительно также и то, что если вы посмотрите на график изменения монетарного агрегата в сравнении с инфляцией, который показывает Центральный Банк, там хорошо заметно, как эти два графика сходились между собой в районе 2014 года, когда монетарный агрегат начал сокращаться в ответ на действия Центрального Банка по удержанию инфляции, а инфляция как раз росла. А потом, уже после 2016 года, инфляция начала снижаться, а монетарный агрегат начал расти практически с той же скоростью, что и до кризиса 2014 года, и продолжает расти и сейчас.

Казалось бы, такой рост монетарного агрегата в инфляцию должен транслироваться напрямую, но вот этого не происходит. Не происходит, конечно, потому что деньги собираются на счетах банков, вкладывать их особенно некуда, экономика стагнирует, нет ни расширения производства, ни инвестиций, ни дополнительного спроса, и увеличение денежной базы уходит впустую, примерно так же, как оно частично уходило впустую и в Соединенных Штатах Америки вплоть до середины прошлого года примерно.

Но всё-таки что же такое инфляция и чем отличается наблюдаемая инфляция от базовой? Базовая инфляция построена на основании достаточно сложного подсчета по сотням товаров и услуг по списку, который создает Центральный Банк сам себе и периодически меняет, меняет не сильно, так что в расчете этой цифры есть преемственность. Но вот что характерно в этом списке и в этом способе подсчета.

Во-первых, наблюдение производится по разным городам в некоторой пропорции. Пропорция эта скорее 1:1, чем в соответствии с количеством жителей, поэтому Москва играет в этом обследовании такую же роль, как, скажем, Сызрань или Петропавловск-Камчатский, несмотря на то, что количество жителей в Москве всё-таки чуть больше и инфляция здесь ведет себя по-другому.

Во-вторых, расчеты осуществляются с учетом некоторых постоянных весов товаров, но внутри категорий товаров товары выбираются совершенно произвольным образом. Например, если мы говорим о сырах, то для расчетов может быть выбран импортный сыр, а может быть выбран отечественный, сыр из пальмового масла и сыр из молока, сыр дорогой и сыр дешевый. Как производится эта выборка, к сожалению, в открытых источниках получить информацию нельзя, но судя по тем спискам, которые приводит Росстат на своих сайтах, эта выборка производится всё-таки в пользу отечественных и дешевых товаров там, где есть такая возможность. Это тоже влияет на показатель инфляции.

Критерием выбора товаров, как пишет Росстат, является постоянство наличия товаров на потребительском рынке, однородность их характеристик, а однородность характеристик говорит в пользу того, что выбираются товары всё-таки коммодитизированные. Это легко в продуктах и достаточно тяжело в услугах, где потребление услуг достаточно сильно индивидуализировано. Массовость потребительского спроса ― что такое массовость, тоже большой вопрос. Привет среднему классу, который сам по себе не массовый в этой стране. И значительный удельный вес товаров потребления.

Что такое значительный удельный вес, тоже хотелось бы поговорить. Если смотреть на таблицу, на данные, которые приводит Росстат по тому, как он собирает инфляцию, 30% примерно в корзине этой составляют продукты питания, туда же входят, кстати, и напитки. Транспорт ― примерно 2,5%. Покупка автотранспорта ― 5,5%, его эксплуатация ― ещё 5,5%. Тот транспорт, о котором я говорил до этого, это, конечно, билеты на общественный транспорт, а не личный транспорт.

Медицина ― примерно 1,7%, лекарства ― 2,8%. Связь ― 3%, бытовая техника ― 5%, электроника ― всего 1%. Одежда ― 10%, коммунальные расходы ― 11%. Отдых ― 1,5% от доходов граждан. Туризм ― 2%, образование ― 1,5% и рестораны вместе с гостиницами (не очень понятно, о каких гостиницах идет речь, но тем не менее) ― 3%.

Вот такая картинка. Она достаточно забавна, особенно если вы углубляетесь внутрь. Первое, что обнаруживает читатель этой подробной таблицы, что рытье могилы ручным способом стоит гражданам примерно столько же, сколько кетчуп, который они покупают в магазинах. Макарон потребляется примерно столько же, сколько электроники, сладкого граждане России потребляют больше, чем туристических услуг. Алкоголь и табак вместе ― больше 6% доходов граждан, почти как мясо. Водка примерно стоит столько же, сколько медуслуги.

Если доход у человека из среднего класса, скажем, 100 тысяч рублей в месяц, то он покупает электроники примерно на 11 тысяч рублей в год. Это странно, я не очень представляю себе, что за приборы можно купить на 11 тысяч рублей в год. Зато в списке товаров, по которым подсчитывается инфляция, учтены поездки в разные страны мира. Там есть Испания, Франция, Италия, Египет, Турция, Таиланд. Вряд ли один гражданин в состоянии объездить все эти страны в течение года. Странно, что они стоят так мало, но, с другой стороны, и понятно, ведь поездки в эти страны подешевели с ростом курса рубля в течение последних двух лет, и это должно было отразиться на показателе инфляции.

Интересно посмотреть на набор данных по цифрам, которые попытались получить мы у себя в Карнеги на совершенно нерепрезентативной, конечно, выборке различных работников различных сфер. Мы попробовали посмотреть на людей, которые зарабатывают 30 тысяч рублей в месяц, и на людей, которые зарабатывают 300 тысяч рублей в месяц. Разница в десять раз.

Действительно, разные категории людей тратят очень по-разному деньги. Если человек относится к хорошему среднему классу с 300 тысячами рублей в месяц, он покупает значительно меньше продуктов питания относительно того, что предлагает ему Росстат, тратит несколько меньше на одежду и обувь, а на здравоохранение тратит значительно больше, чем написано в табличке у Росстата, и так далее, и так далее.

Вы сами можете увидеть данные, их сравнить, посмотреть, понять, насколько подсчет инфляции, вообще говоря, условен, насколько она должна быть разной для разных групп населения, для разных слоев и даже для разного времени года.

Самая большая проблема с определением этой инфляции ― это всё-таки, наверно, набор товаров в каждой группе. Действительно, если внимательно на них посмотреть, то видно, что качество у товаров низкое, в основном используются отечественные аналоги. Интересная ситуация с колбасами. До 2012–2013 года в списке в индексе потребительских цен указывалась специально колбаса высшего сорта. Потом сорт из описания пропал, осталась колбаса неопределенного качества. То же самое происходило и по разным другим группам товаров. Соотношение весов странное, я об этом уже сказал.

В этой схеме, в этой таблице нет ни налогов, ни доли неформальной экономики, ни понимания того, в каком магазине производится замер по сравнению с тем, в каком магазине или на каком рынке покупаются товары. И, конечно, представители среднего класса, покупающие товары в городе в премиум-супермаркете или на рынке, будут платить другие деньги, и какая у них инфляция, сказать сложно. Нет также и нормального учета капитальных товаров, ни тогда, когда вы опрашиваете людей с целью понять, какая инфляция, ни тогда, когда вы оцениваете инфляцию с помощью стандартных форм и правил. Капитальные товары могут очень сильно меняться в цене в период кризиса, то, что мы с вами все видели.

В общем, реальная инфляция, которая говорит нам о том, как меняется наша покупательная способность, конечно, выше, чем 3%, о которых говорит Центральный Банк. Конечно, она ниже, чем 11%, которые указаны в наблюдаемой инфляции тем же Центральным Банком. Разница эта в том числе ещё связана с запаздыванием ― люди всегда оценивают инфляцию по прошлому, а не по сегодняшнему дню. Связана она и с общим критическим отношением к экономике и к своим кошелькам. Люди переоценивают потери кошельков, так же точно, как они недооценивают свои расходы по кредитным картам, это известное психологическое явление.

Тем не менее, какая эта цифра, сказать сложно. Наши подсчеты показывают, что для среднего класса инфляция больше похожа в этом году примерно на 8%, для более низких классов потребления она больше похожа на 5–6%. Очень сложно что-то сказать более точное, к сожалению, приходится нам мириться с этими цифрами. Когда мы хотим узнать, как же мы живем в этой стране с точки зрения роста цен, давайте продолжать брать как нижнюю границу официальную инфляцию, как верхнюю границу ― наблюдаемую и находить что-то посередине для того, чтобы примерно понимать, где мы находимся.

Среди вопросов, которые присылают телезрители и слушатели, мне неожиданно попался вопрос настолько фундаментальный, что я просто не могу не сделать из него отдельную рубрику. Всё-таки, наверно, нужно на него ответить подробно, иначе его будут задавать вновь и вновь. Вопрос звучит так: «Расскажите, пожалуйста, что такое тридцатилетние циклы? О чем это вообще и почему вы о них всё время говорите?».

Всё время я говорю о них просто потому, что мир вступает сейчас в новый тридцатилетний цикл, это очень важная информация, это надо понимать, когда вы оцениваете состояние рынков, состояние экономики на сегодня и на завтра, тренды, которые будут происходить со стоимостью товаров, со стоимостью услуг, с международной торговлей. Вступление в новый цикл ― это всегда оживление, это развитие, это рост.

А что такое циклы? Это разговор длинный, разговор из классической экономики. На самом деле, что такое тридцатилетние циклы, толком не знает никто. На этот счет есть только разные мнения, мнения эти с течением времени меняются. Я попробую рассказать то мнение, которое является сегодня наиболее конвенциональным, наиболее простым, наиболее схематичным. Основано оно на очень простых картинках, на очень простых понятиях ― на динамике спроса и предложения.

Условно считается, что любой цикл начинается с того, что существует установившаяся и устоявшаяся равновесная цена на некоторое равновесное количество покупаемых на рынке товаров каждого сорта. Мы будем сейчас говорить в целом о некотором объеме товаров и некотором объеме цен, условно, о средних ценах на товары, при этом понимая как в отдельности каждую группу товаров, так и в целом все рынки. Когда мы будем говорить об изменениях этих групп, я специально буду оговариваться.

На графике вы можете увидеть классическую картинку из учебника. Я думаю, большинство из вас хорошо её знает и понимает. Кривая предложения зависит от цены и от количества, соответственно, чем больше цена, тем больше количество, которое производители готовы предложить в долгосрочной перспективе. Понятно, что в краткосрочной перспективе по любой цене предложение будет только таким, какое оно есть на рынке. Вот сколько товаров у вас есть, столько они и будут предлагать.

Вторая кривая, обозначенная синим цветом, ― это кривая спроса. Чем выше цена, тем меньше будет спрос на товар. Опять же в долгосрочной перспективе, в краткосрочной спрос фиксирован на некотором объеме по некоторой цене. Сдвинуть его достаточно сложно.

Цикл начинается всегда с некоторой равновесной цены и равновесного количества, пусть даже оно наступило на очень короткое время. И вот от этой точки начинается движение в некоторую сторону. Как правило, какие-то стимулирующие меры, будь то монетарные меры или не монетарные, появление новых рынков сбыта, появление новых рынков потребления, появление новых групп товаров, появление новых состояний на рынке, новых инвесторов, сдвигают спрос в сторону его увеличения.

На картинке вы видите это в графическом виде. Зеленые стрелочки обозначают направление, новая синяя кривая ― это новый спрос. Для каждой соответствующей цены теперь количество, которое на рынке будет потребляться, становится больше.

Но при таком сдвиге, естественно, происходит быстрый взлет цены на товар, потому что производители не готовы поставить больше, чем есть, а спрос уже хочет больше. Если вы посмотрите на равновесное количество, то цена уже сильно уезжает вверх. Действительно, начало цикла всегда связано с короткими, маленькими, не такими большими изменениями цены, как на графике, график сделан для того, чтобы было понятно, эти изменения цены могут быть очень маленькими. Но они быстрые, характерные и понятные, они видны, и это один из признаков появления новой фазы цикла, вот этот рост спроса, обозначаемый приростом цены.

Однако, конечно, производители будут реагировать достаточно быстро. Вот здесь обозначена реакция производителей. Красная кривая тоже уезжает вперед, поскольку производители начинают производить больше, они инвестируют в свои мощности, создают новые, грубо говоря, заводы по производству тех же самых товаров. Цена на эти товары, естественно, падает, поскольку их производят больше и применяемые инновации дают возможность производить дешевле. Цена падает достаточно сильно, количество, продаваемое на рынке, растет в связи с этим, поскольку спрос-то у нас вырос, если помните.

Мы переходим в стадию развитого цикла. Экономика растет, продаем больше, цена стала меньше. Я говорю про реальную цену, не пугайтесь, инфляция, конечно, идет. Инфляция идет за счет того, что есть стоимость денег, инфляция идет просто за счет того, что есть инфляционные ожидания в связи с ростом производства. Номинальная цена растет, а реальная цена на базовые товары обычно сокращается к середине цикла.

Если посмотреть внимательно вот на этот вариант графика, вы увидите, что желтый прямоугольник наверху ― это тот прирост продаж, тот прирост дохода, который получили производители краткосрочно за счет того, что выросла цена на том же количестве. Синий же прямоугольник ― тот прирост, который они получают в долгосрочной перспективе. На графике видно, что синий меньше. На самом деле он мог бы быть и больше, я так подобрал специально, чтобы он был меньше. Он, как правило, меньше, так устроены эти кривые.

А это значит, что в перспективе к середине цикла производители начинают терять свою маржу относительно единицы товара, и это их перестает устраивать. Они начинают придумывать что-то для того, чтобы сократить свои издержки. Они пытаются платить меньше, они начинают опять сокращать своё производство для того, чтобы выровнять спрос и предложение.

Рост в середине цикла идет уже только в новых областях, в триггерных областях. В прошлом цикле это была электроника и информационные технологии. Что будет в новом цикле, посмотрим, пока это не вполне понятно.

Но так или иначе спрос, постепенно удовлетворенный за счет такого избытка предложения, начинает сокращаться, в том числе и потому что доходы в базовых отраслях начинают сокращаться, потребности, не удовлетворенные до начала цикла, удовлетворяются. Происходит сдвиг спроса обратно. Возможно, он падает не до той величины, не до того уровня, на котором он находился до того, как цикл начался. Возможно, он падает меньше.

Но тем не менее падение это происходит, и в краткосрочной перспективе цена падает ещё сильнее, естественно, поскольку на устоявшемся уже в цикле предложении происходит падение спроса. А потом, в долгосрочной перспективе (вот полный график этого движения), цена возвращается к равновесной, спрос возвращается к равновесному, количество продаваемое возвращается к равновесному. И ещё раз с точностью до всеобщего роста экономики, в которой появляются новые люди. Люди хотят потреблять больше, эффективность производства увеличивается. На единицу производства можно выплачивать таким образом больше дохода и так далее.

То есть внутри цикла, конечно, происходит рост, но если этот рост исключить внутрициклический, то мы получим круговые движения внутри кривых спроса и предложения. Мы обратно возвращаемся к тому месту, с которого мы как бы начали. Характеризуется это некоторой депрессией, иногда отрицательными показателями и номинального, и реального движения ВВП. И весь этот цикл замыкается примерно в течение 30 лет.

Почему он замыкается в течение 30 лет, никто не знает. И это единственный правильный ответ на вопрос «почему?». С другой стороны, можно предположить, что происходит это в силу того, что есть определенные особенности в структуре ответа на внешние вызовы у общества, которое создает основные средства и вообще принимает решения относительно того, как потреблять и как производить.

Эти 30 лет не изменились со времен Второй мировой войны. Может быть, мы наблюдаем очень мелкое, с точностью до трех-пяти процентов, сокращение этого периода. С чем это связано, мы тоже не знаем, мы будем смотреть за этим. Те, кто доживет до конца следующего цикла, смогут ответить на вопрос, будет ли он 25 лет, или так же 30, или, может быть, опять увеличится. Но пока будем условно называть эти циклы тридцатилетними, даже если они окажутся несколько короче.

Как обычно, в конце программы я попробую ответить на те вопросы, которые присылают зрители и слушатели. Напоминаю, присылать их можно и ко мне на фейсбук, и на фейсбук Дождя, и на сайт Дождя, и любым другим способом, которым вы сможете до нас достучаться. Вопросов много, мне приходится выбирать из них те, которые я понимаю, на которые я знаю ответ, те, которые могут быть интересны разным телезрителям. Давайте попробуем, я сейчас буду их читать и отвечать, что знаю и насколько я знаю ответы.

Уточните, пожалуйста, почему строительные проекты («Сила Сибири», мост в Крым и реновация Москвы) не мультиплицируют экономику?

Это достаточно просто. Экономику мультиплицирует что-то, что создает мотивацию и возможности для того, чтобы продолжать производить, и для того, чтобы продолжать зарабатывать деньги.

Давайте разберемся по порядку. С «Силы Сибири» начать проще всего. «Сила Сибири» ― это газопровод, который идет в Китай. Китай ― это страна, которая получает газ примерно из семи разных крупных источников и всё больше и больше этого газа пытается добывать сама и добывает сама. Вряд ли, проведя этот газопровод за свой счет, мы сумеем продавать газ дороже себестоимости, поскольку в противном случае китайцы просто будут шантажировать нас тем, что они прекратят получать от нас газ и прекратят за него платить.

Продавать что-то по себестоимости ― это значит не увеличивать ВВП. ВВП, как вы понимаете, это сумма прибылей, а не затрат. Вряд ли «Сила Сибири», которая сегодня потребует от нас 100 миллиардов долларов вложений, конечно, одномоментно сыграет нам на руку с точки зрения роста ВВП, сможет мультиплицировать его тогда, когда будет построена.

Реновация Москвы ― это тоже проект, который вряд ли сможет способствовать увеличению ВВП. Москва ― вообще достаточно плотно населенная территория, ВВП на которой создавать всё сложнее и сложнее. Конкуренция за рабочие места здесь будет возрастать, себестоимость работы будет возрастать и дальше. Собственно, сама реновация предполагает увеличить количество квартир в центре Москвы, увеличить количество жителей в этом центре Москвы.

Вряд ли само по себе это действие, особенно учитывая, что Москва действительно значительно плотнее, чем другие города в развитых странах, в Европе и Америке, может позволить нам более эффективно и более удобно работать. Больше будут пробки, больше будут проблемы с транспортной доступностью и коммуникацией, больше будут проблемы с приобретением жилья, и всё это вряд ли будет способствовать развитию экономики.

Что касается моста в Крым, там совсем сложная ситуация. Мост в Крым ― это дорогое удовольствие создания транспортного коридора в санкционный регион. Пока Крым будет под санкциями, мы вряд ли сможем построить там экономику, которая будет нуждаться в этом мосте. В конце концов, то, что сегодня там производится, мы можем вывозить, а компоненты для этого производства можем ввозить и морем, и самолетами. Туристов там не так много, чтобы требовался этот мост. И даже если мы его построим и по нему поедет больше туристов, всё равно это не окупит гигантские затраты на сложную конструкцию.

Когда же Крым тем или иным образом перестанет быть санкционным регионом, мы легко сможем через территорию соседней Украины провозить туда то, что можно было бы провозить по мосту. Вряд ли можно ожидать, что при прочих равных этот мост действительно сможет увеличить наши экономические возможности.

Почему, по данным Центра анализа стратегий и технологий, номинальный годовой экспорт российского оружия вырос с 10,9 миллиардов долларов в 2011 году до более 15 миллиардов долларов в 2017, а вы говорите, что экспорт упал?

Это хороший вопрос. Действительно, наверно, он связан с тем, кто как считает. Центр анализа стратегий и технологий ― это российская организация. Я не знаю, как они считают, видимо, они считают объем заключенных контрактов, а не объем поставок, потому что у нас есть международные данные, данные абсолютно объективные, точно проверенные, данные, которые представляет ежегодный доклад «Глобальная торговля оружием» британского военно-аналитического ежегодника Jane's. Он относится к группе IHS Markit, это группа, чьи данные не поддаются никаким сомнениям, они многократно проверены и аудированы.

Вот эта группа утверждает, что наши поставки в 2017 году составят порядка 7 миллиардов долларов. Примерно столько же они были в 2016 году и почти в два раза больше они были в период 2014–2015 года. Падение совершенно понятно, имеет причину, связанную с санкциями и с тем, что мир не хочет больше покупать у нас оружие, поскольку боится действий со стороны государств, которые эти санкции вводят.

Здесь нет какой-то принципиальной вины наших оружейников. Наше оружие остается, в общем, тем же, что и было, но международная обстановка вызывает, к сожалению, сокращение этого экспорта.

Появилась информация о том, что якобы некоторые олигархи подумывают вернуть деньги в Россию через специальные облигации. Если это случится, как повлияет вброс таких больших денег на рынок ценных бумаг в России, на курс рубля? Как это вообще повлияет на финансовую ситуацию?

Пока никаких решений по этому поводу нет. Есть, действительно, забавное предложение, совершенно в стиле наших олигархов, на случай, если их деньги будут арестовывать или блокировать за рубежом, продать эти деньги в долг России по завышенной цене.

Учитывая, что России деньги сейчас реально не нужны, у нас много своих остатков денег, учитывая, что цена эта будет явно завышенная по отношению к рынку, я думаю, всё-таки правительство на этот шаг не пойдет, а если даже пойдет, то деньги эти тихо сложатся в резервы и внутрь, в экономику, не пойдут. Деньги будут в долларах, в евро. Олигархи в рублях инвестировать, естественно, не хотят. Поэтому мы просто можем заметить увеличение резервов, но не более того.

Что касается каких-то косвенных эффектов, связанных, например, с выплатой процентов по этим суммам, всё-таки даже если это будет 500 миллиардов долларов, Россия увеличит в два, два с половиной раза свою выплату процентов по долгу. Сумма эта сейчас не очень существенная и, в общем, и тогда она будет не очень существенной. Нельзя сказать, что от этого рухнет экономика или произойдут какие-то другие серьезные изменения.

Весь развитый мир столкнулся с очень низкой инфляцией, которую никак не удается разогнать. Каковы причины этой проблемы и не связано ли это с тем, что в кризис развитые страны, как, собственно, и Россия сейчас, спасали предбанкротные организации? Может, кризис не сработал, как «санитар леса» и не убил слабых, оставив «вкусную» экономику сильным и здоровым?

Честно говоря, на этот вопрос отвечать сложно, потому что в нем спутаны совершенно разные вопросы, в том числе никак не влияющие на инфляцию. Но давайте начнем с того, что инфляция сейчас в мире не такая уж и маленькая. В разных странах она разная, в Америке инфляция составляет те самые целевые 2% с копейками, которые американцы хотели увидеть в течение последних лет. При том, что ставка рефинансирования всё-таки меньше, чем 2%, это совершенно нормально. Ставка рефинансирования будет потихоньку расти, экономика со своих 3% в этом году будет потихоньку расти, инфляция тоже будет разгоняться. Для Америки это нормально.

Ставка рефинансирования в Европе пониже, инфляция пониже, но это связано совсем не с тем, кто был спасен, а кто не был спасен. Наоборот, обилие денег должно было бы увеличить скорость инфляции. Связано это ровно с тем, что цикл насытил рынки товарами и потребление не так быстро растет, как хотелось бы. Нужно, чтобы пришли новые товары и новые рынки для того, чтобы скорость инфляции опять увеличилась до величин, на которых будет более интересно инвестировать.

В других же экономиках, в том же Китае, например, инфляция вполне нормальная. В Латинской Америке инфляция нормальная. Инфляция в России, в общем, тоже нормальная, особенно учитывая то, что мы уже говорили сегодня в передаче, что инфляция эта странная, что её можно считать по-разному. Потребительскую инфляцию можно оценить так, как её оценивает Центральный Банк, и немножко по-другому.

Вообще же для того, чтобы подытожить этот вопрос, количественное смягчение и выкуп активов на баланс государств не увеличивают и не уменьшают инфляцию и даже не очень меняют денежную массу, потому что эта денежная масса моментально связывается действиями того же Центрального Банка. Главные действия, которые они производят, ― это снижение рисков в экономике.

Снижение рисков в экономике бывает важно в тот период, когда рынки оценивают эти риски не вполне адекватно. Можно долго спорить о том, насколько монетаристские это меры, насколько это снижение действительно адекватно влияет на экономику и надо ли не тушить маленькие пожары для того, чтобы потом не сгорел весь лес. Это скорее вопрос к Нассиму Талебу, который является ярым сторонником банкротств и отсутствия помощи государства.

Я придерживался бы скорее более сдержанной позиции. По крайней мере, то, что сделали американцы, явно сработало. Сработает ли то, что сделали европейцы, нам предстоит увидеть в ближайшие годы.

Наше время подходит к концу, мы завершаем последнюю передачу в этом году. Для тех, кого я не увижу и не услышу в этом году и с кем мы встретимся только в январе, с Новым годом! Экономической и не экономической удачи вам в следующем году! И помните, что никакие экономические проблемы и удачи или неудачи не могут быть так же важны, как ваша личная жизнь, ваша работа, ваше счастье, ваши семьи. Всем вам любви, здоровья, дружбы, счастья и консенсуса нашей стране.