«На эти деньги можно будет найти убийцу». Зачем снимают фильм про Влада Листьева

Монгайт: Сегодня мы говорим о фильме «Листьев: Надежда умирает последней». Кинопродюсеры Тетерин и Куликов готовятся снять первый художественный байопик, посвященный Владу Листьеву. В этом году исполняется 20 лет со дня его гибели и, возможно, новость о запуске этой картины не была бы такой сенсационной, если бы в качестве возможного режиссера не был бы заявлен Оливер Стоун. Теперь это уже проект планетарного масштаба: с одной стороны — звезда российской журналистики, нового российского телевидения Влад Листьев, трагически погибший. С другой стороны — Оливер Стоун, режиссер с мировой известностью и последнее время прославившийся своими неожиданными и подчас радикальными политическими взглядами. Все вместе это очень амбициозная затея. Сегодня с нами фильм «Листьев: надежда умирает последней», который, возможно, будет снят в ближайшие годы, обсуждают продюсер Олег Тетерин, Александр Политковский, журналист, друг и коллега Влада Листьева и Кирилл Разлогов, киновед. Скажите, пожалуйста, Олег, как вам пришла в голову эта неординарная идея?

Тетерин: Дело в том, что многие продюсеры всегда ищут новые решения, новые идеи, новые истории. И я, как российский продюсер, устал смотреть на голливудские копии в российском кино и решил посмотреть, какие интересные темы могут быть раскрыты на киноэкране. Было много вариантов и один из них —  судьба и карьера Влада Листьева, с которым каждый из нас, в поколении старше 25-ти лет, соприкасался тесно через телеэкран. И, безусловно, его гибель имеет много вопросов. А жизнь — много утверждений.

Монгайт: Между кем и кем вы выбирали?

Тетерин: Дело в том, что идей очень много. Много идей, связанных с героическими подвигами в Великую Отечественную войну и в современной России много было подвигов, о которых не снималось кино.

Монгайт: А какой подвиг совершил Влад Листьев?

Тетерин: Я говорю о том, какие были идеи. История Влада была просто близка, потому что в то время я работал на одной из радиостанций, и помню этот день, когда новость в эфир подавала эта радиостанция, радио Maximum. Сейчас она до сих пор есть. И сам занимаюсь очень долгое время рекламой, снимал и снимаю кино. Поэтому те истории, о которых я говорил, которые мы анализировали, они также в разработке. О Владе мы решили объявить к 20-й годовщине его гибели. Это было спланировано достаточно давно.

Монгайт: Как возникло имя Оливера Стоуна?

Тетерин: С господином Стоуном я лично знаком. Я с ним познакомился несколько лет назад на одном из кинорынков, профессиональном месте, где встречаются продавцы и покупатели кино. Тогда я выпускал фильм «В спорте только девушке», приуроченный к Олимпиаде, и ему понравилась наша англоязычная версия названия этого фильма, его название «Some like it cold», фактически в противовес известной голливудской комедии «Some like it hot» — «В джазе только девушки». Он разрешил его цитировать, сказав, что это отличное название для кино. С тех пор мы начали с ним общаться, потом он предложил представлять его интересы в России по документальному фильму «Нерассказанная история США», мы подписали с ним соответствующий контракт, позже этот фильм был показан на Первом канале.

Монгайт: Почему вы считаете, что этих отношений достаточно для того, чтобы он согласился снимать с вами кино?

Тетерин: Дело в том, что никто никому не запрещает сделать предложение.

Монгайт: Но это такой мощный пиаровский ход. Я посмотрела, как разлетелась эта новость, и она уже всюду фигурирует, как: Оливер Стоун будет снимать фильм о Владе Листьеве. А не так, что вы пока предполагаете, что это произойдет.

Тетерин: Да. Но если посмотреть оригинальный пресс-релиз, то, конечно, мы говорили об этом лишь вскользь. Безусловно, это был один из вариантов, учитывая его интерес в последнее время к современной России и его оппозиционную позицию по отношению к своей собственной стране. Это одна история. Другой момент, что господин Стоун сейчас очень часто в России бывает.

Монгайт: Да, он снимает кино про Сноудена.

Тетерин: И заявлял, что он планирует фильм о Владимире Путине снять.

Монгайт: Вы подумали, что Владимир Путин, Сноуден и Листьев как-то выстраиваются в одну цепочку?

Тетерин: Я подумал, что мы можем сделать ему предложение.

Монгайт: А вы сделали ему уже это предложение?

Тетерин: Да, конечно. Я лично отправил ему это предложение. Я рассчитываю в ближайшее время от него получить ответ. Как правило, он очень медленно отвечает на такого рода предложения. Основная идея именно задействовать его – потому что этот фильм тогда будет интересен зарубежной аудитории.

Монгайт: Он вообще и режиссер неплохой.

Тетерин: Да. Мне хотелось познакомить мировое сообщество с персоной Влада.

Монгайт: А были какие-то кандидаты кроме Стоуна, вы рассматривали, кому-то еще отправляли предложение?

Тетерин: Нет, я не рассматривал. По российским мы сейчас проводим детальный анализ. Безусловно, Оливер Стоун для российского зрителя вторичен — мы понимаем это. И мы понимаем, что ему гораздо будет сложнее снять кино про нашего соотечественника, чем тому режиссеру, который жил в то время. Поэтому, безусловно, мы будем рассматривать все варианты. В любом случае, до выбора режиссера сейчас достаточно далеко. Мы в стадии написания сценариев, есть несколько идей, есть несколько синопсисов, есть несколько курсов, по которым мы идем.

Монгайт: Я хотела бы дать слово господину Разлогову. Как вы считаете, какие шансы у этого проекта быть снятым Оливером Стоуном. Как вообще вам мотивация?

Разлогов: Очень трудно сказать, потому что когда ставишь такого рода проекты, выкладываешь такого рода карту, то здесь два варианта: ты ее выкладываешь просто, чтобы про тебя поговорили. Но я сталкивался с фестивалями, с проектами фильмов. Было уже два фестиваля, когда фигурировал Оливер Стоун и еще два десятка звезд, а потом выяснялось, что ни одна из этих звезд про этот фестиваль никогда не слышала. Но, тем не менее, наличие их придавало некую уверенность людям, которые это делали. Но в случае Оливера Стоуна, учитывая то, что вы сказали, что он действительно человек заинтересованный в этой сложной игре, которая происходит между нами и Соединенными Штатами Америки, то тут я не скажу, что шансы сводятся к нулю.

Они небольшие, потому что Влад Листьев для мирового сообщества, грубо говоря, никто. Это было событие 20-тилетней давности, которое действительно перевернуло всю судьбу российского телевидения, перевернуло индивидуальные судьбы, в какой-то степени и мою личную судьбу, потому что накануне гибели Влад Листьев предложил мне заниматься всем кино на новом конгломерате. Но, к счастью, Толик Максимов, человек абсолютно профессиональный в этом плане, взялся этим заниматься. Но и таких судеб было много, было много проектов. И если его убили, то его убили именно для того, чтобы этого не произошло. Для нашего поколения он по известности сравним с Виктором Цоем, наверное, который такой резонанс в обществе имел. Для зарубежного рынка действительно есть задача просто его туда каким-то образом ввести. И ввести его с помощью Оливера  Стоуна, поставить рядом с Джоном Кеннеди, о котором Оливер Стоун снимал свою картину, и там тоже ведь ничего непонятно и ничего неизвестно.

Монгайт: Было бы эффектно.

Разлогов: Так что с этой точки зрения эта история тоже… Но здесь очень многое зависит от сценарных разработок, от того, с какого бока к этому подходят, от того, как это будет трактоваться и т.д. Я очень скептически отношусь к таким проектам, которые сначала разрабатываются, а потом на них приглашается режиссер, особенно такого масштаба как Стоун. Если Стоун согласится, то, может быть, все это будет перелопачено абсолютно иным путем. Но мне хочется думать, что у этого проекта есть шанс реализоваться именно с Оливером Стоуном и именно в нынешней забавной ситуации, в которой мы живем. Но конечно, этот проект, в первую очередь, рекламный. Я сейчас вспоминаю картину о Высоцком, которая была — вещь глубоко второстепенная. Первостепенная вещь в фильме о Высоцком была маска. А здесь первостепенно — свести две фигуры, которые являются знаковыми в разных мирах и посмотреть, как по Эйзенштейну произойдет столкновение, что-то третье, что станет великим.

Монгайт: Александр, как вы относитесь к идее снимать кино, байопик про Влада Листьева, когда прошло 20 лет после его гибели. Время ли?

Политковский: Мне кажется, все равно, про что снимать, если это снимает такая мировая величина. Если мы будем брать какие-то аналогии, я очень люблю брать, когда обучаю журналистике или документалистике, возможные политические примеры, музыкальные. Если мы возьмем музыкальный — это какой-нибудь «Бахчисарайский фонтан». Хорошему автору неважно, про что. Он все равно выскажется там. Тут я согласен совершенно с моими коллегами, что для мирового сообщества Влад Листьев — это ничто. И на самом деле там так придумать…

Однажды когда Тарковский был здесь, мне один приятель, известный философ, диссидент дал почитать сценарий «Пикник на обочине». Я, будучи студентом факультета журналистики, конечно, проглатывал это, потому что мы уже учились, Марина Евсеевна Голдовская нам показывала какие-то уже первые фильмы, заставляла нас смотреть внимательнее, чем мы это делали. И здесь я почитал этот режиссерский сценарий «Пикник на обочине». А потом я увидел кино. Это две разные совершенно вещи. Никакого отношения друг к другу вообще не имеющие. Просто Тарковский, по всей видимости, заскочил на какое-то облачко, на какую-то волну и гениально поплыл. Мне очень нравится этот фильм.

Поэтому, возвращаясь здесь…вот, музыкант берет какую-то историю, пишет некое свое высказывание. Здесь человек делает что-то другое. Он все равно существует во времени. И поэтому будет это Влад Листьев или кто-нибудь другой… Мне было бы, конечно, приятно, вот говорят мои соседи здесь, что Оливер Стоун снял бы именно про российскую журналистику. Но, с другой стороны, например, мне немножко стыдно после вчерашнего панегирика, то, что я увидел по каналу РТР — это какой-то ужас просто. Такое зомбирование там. Малая земля. Мое поколение это прекрасно знает. Мы будем изучать эту малую землю, эту блестящую операцию, и мы будем воспринимать это так, а весь остальной мир будет воспринимать это совершенно противоположно. Мы — с плюсом, там — с минусом.

Монгайт: А вот вы сказали, что для мира Влад Листьев — это ничто. Я бы даже хотела усугубить. Форматы, которые стали прорывом для российского телевидения — «Поле чудес», «Час пик» и т.д. Покупалось ли на них…

Политковский: Ничего не покупалось, это просто воровалось.

Монгайт: В принципе, это можно позиционировать как: знаменитый российский журналист, который пиратским образом открыл для российского телевидения совершенно новый мировой телевизионный контекст, но пиратским, нелегальным способом.

Политковский: Безусловно. Программа «Тема», «Час пик». Подтяжки, когда он появился с этими подтяжками, «Час пик» мы долго обсуждали на совете директоров.

Монгайт: Нужно ли подтяжки надевать?

Политковский: Нет, это как раз не было. И когда я увидел подтяжки и когда началась эта игра в америкоса… Своя же башка есть, столько всего можно напридумывать интересного. Мир существует, мы ракеты в космос посылаем, а здесь-то придумать какие-то форматы. Мне сегодня говорят по поводу современных купленных всех — вот глобализация у нас такая. Какая разница — глобализация? Почему мы все время откуда-то берем, пользуемся — как «Кока-Колой». Вот там показала себя эта «Кока-Кола» — мы ее и здесь. Я не хочу про квас говорить, чтобы не было квасного патриотизма. Но тем не менее.

Наша журналистика с точки зрения исторической, она фантастична тем, что существовал «железный занавес», и мы изучали какие-то вещи по Дзига Вертов «Эффект Кулешова» — я имею в виду, мы брали от кино, от поэзии. За Павла Флоренского, за иконостас можно было с факультета журналистики вылететь без права восстановления. Сегодня студентам факультета журналистики МГУ задаешь вопрос: кто такой Павел Флоренский? Они не знают этого. Влад Листьев учился на 3 года младше меня, мы учились у одних и тех же преподавателей. Он так же учился испанскому языку, как и я. Все то же самое. Было два предмета, которые отличали мою программу от его, поэтому я — просто какой-то сотрудник телевидения со знанием иностранного языка, а у него в дипломе написано, что он — международник. Но нам было, у кого учиться.

Монгайт: Вы говорите очень интересные вещи. Это очень нетривиальный взгляд на фигуру Листьева и на то, как это происходило, и на те кальки, которые в свое время были сенсацией для российского телевидения. Вы говорите, что вы собираетесь, я читала в пресс-релизе, проводить конкурс сценариев, посвященных судьбе Влада Листьева. Что это за инициатива конкурс сценариев? Любой может прислать сценарий? Кто будет отбирать лучший сценарий? И еще одна деталь из материалов про ваш фильм, что есть три варианта темы — это биография телеведущего в период с 1987 по 1995 годы, расследование убийства и последние 24 часа жизни Листьева.

Тетерин: С флешбэками из его жизни.

Монгайт: То есть даже уже указано, что с флешбэками. Не оставляете Оливеру Стоуну никакой свободы творчества.

Разлогов: Он просто все перелопатит по-своему, если он вдруг за это возьмется. Мы этого ничего не узнаем просто.

Монгайт: Что это за странная затея — устраивать конкурс на сценарий? Или я просто, может быть, чего-то не знаю и это популярная технология?

Разлогов: Это существующая технология.

Тетерин: Абсолютно согласен, это существующая технология. И мне кажется, что благодаря тому ответу от аудитории, который мы получили после этого пресс-релиза, а именно отклик от сценаристов, то мы поняли, что сделали абсолютно правильное решение.

Монгайт: И на какую тему они присылают вам сценарные заявки: 24 часа жизни Листьева или больше все-таки про расследование убийства?

Тетерин: В основном, по условиям конкурса, по этим трем темам. Но благодаря тем откликам, которые были, мы еще получили две идеи, одна из которых — снять 5 новелл о восприятии наших граждан в то время, как они прожили то время и восприятие их жизни через программы Влада. И каждую новеллу посвятить одной из программ, где он был автором или ведущим. И мы получили ряд историй, и дети, которые были в то время 12-13-тилетними, которые потом стали журналистами, и они присылали нам стихи, которые написали 2 марта 1995 года. И все это при всех сказанных комментариях в разных интонациях, на самом деле, для нас этот проект становится все более и более интересным и более и более между жанрами.

С одной стороны, мы думали, что это может быть фильм, который действительно заставит выйти всех со слезами, а с другой стороны, мне кажется, что учитывая наши текущие реалии, фильм можно сделать очень позитивным. Можно уйти от тем гибели его двух детей, его трех браков, смерти его отца. При том, что отец у него работал в той же стране, что и мой работал — в Уганде. От этого всего можно уйти и сосредоточиться на позитиве, который был. Не этот рекламный дележ, о котором все говорят, а именно как создавалась программа «Поле чудес», абстрагируясь о том, что это была калька «Wheel of fortune», где миллионы долларов были на кону в отличие от наших пары сотен рублей или чайников, «Угадай мелодию» и т.д. Как все это создавалось. Понятно, что здесь будет уже меньше драматургии и тем более никакого расследования об убийстве, но это будет жизнеутверждающий фильм, который олицетворяет название: «Надежда умирает последней», потому что для многих Влад подарил эту надежду. Да, я согласен, что это были кальки. Но то, что это были кальки, реально многие увидели лет через 10, когда CNN пришел в наш эфир.

Монгайт: А кто будет принимать решение, какой сюжет самый достойный, нужно ли делать историю Влада Листьева позитивным рассказом или все-таки очень важна история его гибели — кто и как принимает решение?

Тетерин: Безусловно, принимает решение наша команда. Мы позволили себе в рамках конкурса предложить  одному из сценаристов нашей компании Александру Карпову, оно сценарист фильма «Вий» — 3D, «В спорте только девушки» и первого научно-фантастического фильма «Марсианин», который осенью будет выходить, он актер.

Монгайт: Он будет принимать решение?

Тетерин: Коллегиально будет принято решение, но мы предложили ему возглавить это жюри. Безусловно, финальную точку будет ставить и семья, и друзья.

Монгайт: Вот интересная история: семья не в курсе съемок вашего фильма?

Тетерин: Да, семья не в курсе.

Монгайт: А как так происходит? Вы уже распространили пресс-релиз, уже написали, что, возможно, Оливер Стоун, рассказали про конкурс, а при этом члены семьи абсолютно ничего про это не знают. Вы даже написали, что членам семьи это будет показано, но при этом ни в коей мере не согласовали с ними, не поставили в курс даже своей инициативы. Дело в том, что мы связались с последней женой Влада Листьева Альбиной Назиевой, и от нее получили такой ответ, что она не готова даже комментировать, потому что с ней никто ни разу не говорил на эту тему.

Тетерин: Да, все правильно. Мне кажется, что предлагать стоит конкретно то, что ты будешь снимать. А поскольку до сценария еще достаточно далеко, до окончательной версии, которая будет предложена родственникам…

Монгайт: А если родственники будут не согласны с тем взглядом, который будет предложен в сценарии?

Тетерин: Я уверен, что они будут согласны, потому что родственники могут быть не согласны, когда этот сценарий будет порочить деловую репутацию, имидж, семью, его личное и т.д. А если это жизнеутверждающий фильм.

Монгайт: То есть уже однозначно утверждено, что фильм жизнеутверждающий? То есть, это точно не 24 часа из жизни Листьева. 

Тетерин: А почему эти 24 часа могут быть не жизнеутверждающими, скажите мне, пожалуйста?

Монгайт: Скажите, пожалуйста, как бы вы подошли к отбору сценария для байопика, посвященного Листьеву. Устроили бы вы конкурс? Какой бы сюжет выбрали?  

Разлогов: Есть разные технологии, у меня такая задача, честно говоря, не стояла. У меня был только один случай, который пришел в голову для такого рода решения. Один раз в жизни я оказался в ситуации, где я как-то внутри себя увидел, как можно делать биографию. Это было совершенно в другом контексте, я был в мемориальном комплексе Гейдара Алиева в  Азербайджане. Вдруг посмотрел на кадры в Нахичевани его, и тогда я подумал, что вот гениальный ход, как мне казалось. И предложил азербайджанцам сделать голливудскую картинку на этом плане. Но они сказали: у нас есть все про Гейдара Алиева, он святой для нас, мы сами со всем справимся. И тогда я подумал, что есть момент, когда он оказывается в Нахичевань сосланный, потерявший все, исключенный из политбюро, и как он там, в городе, когда он был ребенком, вспоминает свое детство и с чего все это начиналось и т.д. И одновременно готовится к возвращению.

Точно так же может возникнуть при подходе к судьбе Влада Листьева, может возникнуть такая ситуация, что-то кто-то придумает вот то самое гениальное произведение, которое будет опираться на что-то, на какое-то конкретное событие, на какую-то конкретную фразу и т.д. Но это же надо… ко мне эта мысль пришла, потому что я посмотрел большую выставку, которая ему была посвящена, посмотрел фотографии его собственные, его родителей.  Посмотрел, как это выглядит, плюс к этому я знал Гейдара Алиева, еще когда он руководил в советской кинематографии, и потом он был в близких отношениях с Рустамом Ибрагимбековым, который нас знакомил. И тогда я понял, что можно сделать вот это.

Я не сценарист, я не режиссер, я когда-то в свое время, в 15 лет, отказался от режиссуры и решил, что у меня нет достаточной одаренности, чтобы быть уверенным, что я сравняюсь с Орсоном Уэллсом и  Эйзенштейном. А плохих фильмов и без меня много. Ну вот один случай был, когда мне показалось. В случае байопика очень важно, чтобы найти вот какой-то такой ключ, благодаря которому... И это можно найти, только если ты хорошо знаешь человека, когда какие-то есть счет моменты. И, исходя из этого, что-то придумать, но тут должен быть творческий человек, который вот это придумает, продюсеры ему помогут доработать и разработать. Идеально, конечно, в теории авторском кино, что это должен быть сам режиссер. Авторское кино из того и шло, что режиссер и сценарист должны объединится.

Но, с другой стороны, продюсерское кино, в котором может быть наоборот, это абсолютно не имеет значения. Мы нанимаем режиссера, который будет делать, то, что мы говорим. Но в таком случае это вряд ли должен быть Оливер Стоун. Можно найти много режиссеров, которые с удовольствием очень профессионально и хорошо сделают то, что им говорят. Если им будет не противно, если они не будут испытывать чувства отвращения. Потому что иногда, когда ты смотришь фильм, ты чувствуешь, когда режиссер с отвращением это делал, его заставляют это делать.

Монгайт: Вот, если вернуться к сценарию, вы бы взялись написать, художественный фильм о Листьеве. 

На сайте доступна расшифровка только первой части программы