Самые нужные/ненужные профессии в кризис. Рекомендации известного хедхантера Алены Владимирской

Монгайт: Алена, я знаю, что вы всегда были нарасхват, а сейчас, наверное, втройне нарасхват. Что сейчас происходит на рынке труда?

Владимирская: Происходит следующая история. Есть некоторые сферы, куда кризис уже пришел. Прежде всего, это ваша сфера, это медиа, к сожалению, это диджитал, это реклама частично. Большинство компаний сейчас живут, что называется, в ожидании: будет – не будет. Заморожены истории про подбор. Он перестал быть венчурным. Мы берем любого человека, если он вменяем и подходит нам по компетенции, только потому, что «а там мы как-то его пристроим» – дефицит людей. Стали очень думать. Второе – изменилась система вознаграждения, все больше и больше склоняются к тому, что фиксированный оклад меньше, а KPI от сделанной работы, вознаграждения от прибыли компании либо от каких-то других экономических показателей, такой оплаты труда все больше. Ну и, конечно, все больше ходят слухи о том, что впереди большие сокращения, причем в больших сферах. Но пока вот так.

Монгайт: А кто востребован сейчас?

Владимирская: Очень востребованы хорошие финансисты, потому что компании начинают жить в состоянии «мы считаем финансы». Поэтому хороший, грамотный финансист, аналитик востребован очень. Очень востребованы специалисты по связям с государством по получению тендеров, по получению больших финансирований, потому что, в основном, сейчас деньги связаны с государством. Только у нас большинство людей, которые заявляют эту компетенцию, ею не обладают.

Монгайт: Как можно доказать эту компетенцию на этапе поиска персонала?

Владимирская: Записной книжкой.

Монгайт: Они демонстрируют записную книжку?

Владимирская: В прямом смысле нет, конечно. Но по разговору становится понятно, насколько этот человек обладает возможностью зайти именно к тем людям, которые сейчас принимают решения, а не принимали решение полгода или год назад.

Монгайт: Особенно конвертируются связи с государством?

Владимирская: Да. Плюс востребованы все специалисты, все профессионалы и не топы, а профессионалы, работающие… Вот что стало происходить, как ни странно, очень радуются регионы тому, что происходит, они считают, что история про санкции – для них это огромный плюс, что будет сейчас развиваться производство, что будет развиваться сельское хозяйство. И выяснилась следующая история, что у нас значительно легче найти диджитал-специалиста, чем хорошего токаря четвертого, пятого разряда.

Монгайт: Неужели через такие компании, через таких специалистов, как ваши, тоже ищут токарей?

Владимирская: Вы знаете, да, потому что их никак невозможно найти, поэтому приходят и говорят: «А ты можешь?», а я говорю: «А я не могу», потому что их нет. Это люди, попавшие в прошлый кризис, когда производство встало, соответственно, они меняли свою компетенцию. Он был хорошим токарем…

Монгайт: А ушел в диджитал.

Владимирская: Он ушел торговать в Польшу, помните, все возили игрушки, потом он сделал свою маленькую фирму и, скорее всего, она сейчас диджитал, да.

Монгайт: Я сегодня весь день отсылаю к вчерашнему общению нашего президента с «Народным фронтом», просто он там сказал много важного, высказал свои позиции. И вот одна из самых позитивных мыслей было о том, что 5% сейчас безработицы в России, а будет еще меньше, и это очень немного, это очень невысокая цифра, и смотреть на это надо с оптимизмом. Разделяете ли вы его ощущения?

Владимирская: Я понимаю, что я сейчас выйду, и меня либеральная общественность закидает тапками, но на самом деле да. Объясню почему. Есть несколько вещей. Первая – действительно у нас безработица, если мы себя причисляем к Европе, у нас безработица одна из самых низких в Европе. У нас ее фактически нет, за исключением небольших городов, которые привязаны к одному предприятию. Другой вопрос, если мы смотрим количество вакансий и количество людей, претендующих на работу, желающих сменить работу, количество вакансий зашкаливает.

Другой вопрос, что большинство людей хорошо очень жили в последние годы, большинство людей претендует на очень высокую зарплату, в общем, не всегда подтвержденную компетенции. Так сейчас не будет. Вакансий много, но зарплата на них по нынешним меркам невысокая.

Я сегодня разговаривала с одним из очень больших топов одного очень крупного банка, и он мне говорил: «О да, впереди нас ждет несколько лет довольно такого протестантского капитализма, мы перестанем ходить в очень дорогие рестораны, мы будем аккуратнее покупать одежду, мы меньше будем ездить в Европу». Я ему говорю: «А чего ты радуешься?», - «Ты знаешь, кризис – это возможность для того, чтобы открывать какие-то новые совершенно бизнесы». Лучшие бизнесы, если вы вспомните, даже в медиа открывались на кризисах. Тот старый прекрасный «Коммерсантъ», еще миллион вариантов – «Look at me» и прочее – они развивались на кризисе. Прекрасный «Магнит» с Галицким, эта вся история начинается в кризис.

Монгайт: «Look at me» - это же не очень прибыльный бизнес.

Владимирская: Сложно сказать. Я о том, что безработицы нет. И реально в тот момент, когда для людей встанет вопрос, на что жить, на что кормить семью, на что кормить детей, у нас люди пойдут на те вакансии, на которые раньше не шли, потому что ну неинтересная работа, низкая зарплата. Я не говорю, что это хорошо. Я не говорю, что ужас-ужас. Есть сферы, где ужас-ужас, и медиа, к сожалению, одна из тех сфер, где ужас-ужас.

Монгайт: Бывали ли ситуации, когда вы говорили человеку: «Вы безнадежный, вам нужно переучиваться»?

Владимирская: Да, конечно.

Монгайт: Кому вы сейчас рекомендуете переучиваться? Очень не хочется переучиваться на токаря. Может, вы еще что-то подскажите?

Владимирская: Я думаю, что как раз вам не надо переучиваться. Потому что хороший профессионализм востребован всегда. Другой вопрос, что можно работать там-то или там-то. Но если ты действительно суперпрофессионал, то ты всегда окажешься востребованным, ну если не будет ситуации какой-то адской войны, каких-то таких вещей. Чаще всего ведь приходят люди, у которых не получилась карьера, или второй вариант – приходят люди 45-50 летние, то есть ты дошел до определенного уровня топа… У нас жестокое общество, у нас общество молодое и жестокое, тебя подогнали к этой истории, у нас не ценятся такие серьезные компетенции. И в 50 лет ты остался безработным, тут да, тяжелее, потому что ты претендуешь на топовые позиции, а там уже берут 30-летних.

На кого переучиваться? Я вообще советую всем, особенно журналистам, учиться коду, учиться программировать хотя бы на простейшем уровне. Потому что дальше возникает история, вот мы говорили про «Look at me». Это какая история? Собрались несколько людей, которые попали в кризис, в тяжелую ситуацию, первое время они делали все сами, выкладывали материалы, выкладывали видео. И вот из таких историй могут возникать бизнесы. На кого надо переучиваться? Надо переучиваться, надо вспоминать, я всем советую, вспомните, чего вы хотели в возрасте от 14 до 17 лет. Вот кем вы хотели стать?

Монгайт: Я с 13 лет хотела быть журналистом, у меня выбора не было.

Владимирская: Вот смотрите. На самом деле наша жизнь – это часто путь компромиссов.

Монгайт: Простите. А вы кем хотели быть?

Владимирская: Журналистом, и долго им была. Наша жизнь – это путь компромиссов. И вот человек хотел быть врачом, а в процессе всего, что происходило с ним по жизни, он стал менеджером по продажам. И вот он к 40 годам весь замученный, несчастный, и ничего не получается. Понятно, что вряд ли уже получится в 40 лет стать врачом, но найти близкую компетенцию от продажи к медицине или еще какие-то вещи. Надо, чтобы снова захотелось работать.

Монгайт: То есть люди с драйвом лучше продаются?

Владимирская: Люди, любящие работу, востребованы всегда. Может быть сложное время, но рано или поздно это будет востребовано. Может быть, полгода будет сложно, но это всегда востребовано, профессионализм всегда ценится.

Монгайт: Можно ли сказать, что есть профессии, кроме журналистики, не востребованные временем? Был такой момент с инженерами, было такое перепроизводство, что не нужны были инженеры. Обычно кризисы подводят итоги времени, дают проанализировать какое-то прошлое.

Владимирская: Реклама прошлого. Никого не хочу обидеть, но очень мало сейчас востребована реклама, продающая печатную и продающая наружку. Вот это все становится мало востребованным. Мало востребованы специалисты радио, радио в классическом виде уходит. Кстати, не так давно появилась профессия, казалось, что она пошла не туда. Очень востребованы, с одной стороны, так называемые специалисты по инновациям, но при этом тех, которых мы наплодили, человек, оценивающий стартапы, он не востребован абсолютно, потому что на самом деле это такая ложная компетенция, потому что стартап может оценить любой бизнесмен, прошедший этот путь.

Мне кажется, что сейчас будет довольно сложная ситуация с врачами. Непонятно, что с ней делать. Тут сошлись две вещи: большое сокращение, связанное с государственной медициной, и одновременно кризис, когда получается следующая история, что перестает расти сегмент платной медицины. Там, где был наибольший доход, это история про пластическую хирургию, такие вещи. То есть когда тебе нечего есть, ты не пойдешь подбородок править, ты два года переживешь. Этого спроса нет. Если раньше врач говорил: «Я не хочу работать в государственной медицине, я пойду работать в частную клинику», в государственной медицине великие люди, подвижники, их держали не деньги, а именно желание приносить пользу людям, клятва Гиппократа в классическом смысле. Я отнюдь не говорю, что у других ее нет, но это было подвижничество. Сейчас здесь их сокращают, там тот выход, который у них был, к сожалению, тоже закрывается. Что будет – непонятно.

Много вакансий есть врачей, медицинских работников в провинции, но это довольно сложно для человека в возрасте, потому что есть семья, есть дети, которые учатся или престарелые родители, довольно сложно уехать. Во-вторых, хорошему хирургу уехать вдвойне сложно, потому что уровень провинциальной медицины во многих городах не дотягивает. Он привык работать на определенном инструментарии.

Монгайт: Что касается ресторанов, нам казалось, что сейчас на санкциях позакрываются рестораны, и окажется на улице огромное количество людей, которые занимались тем самым малым околоресторанным бизнесом и сервисом вокруг них. Что происходит?

Владимирская: Я по своему опыту хочу сказать, вчера проводила собеседование в лобби одного очень дорогого ресторана, не было ни одного свободного столика. Мы там такие сиротливо, где-то на койке. Говорят о том, что рестораны будут закрываться, говорят о том, что будет дефицит. Сейчас этого нет ничего. Если вы просто говорите: «Я – официант, я ищу работу», в ближайшие три дня ваша жизнь превратиться в ад, потому что вам будут звонить днем, ночью рекрутеры.

Монгайт: А как обстоит ситуация с развлечениями?

Владимирская: Вы знаете, развлечения в кризис всегда растут. Вспомните знаменитый американский кризис или еще какие-то, всегда в это время человек ходит в кино, человек занимается еще чем-то, потому что ему хочется кусочек счастья.