Почему режиссер Давлетьяров снял кино про Великую Отечественную войну

Драму режиссера Станислава Ростоцкого, снятую в 72-м, в этом году переснял Ренат Давлетьяров. Лента Давлетьярова первоначально называлась «Бой местного значения», но в итоге решили прикрепить к картине старое, известно всем название и пойти проторенным путем.

Зато премьеру собираются обставить неординарно. Накануне появилась информация, что ее будет сопровождать акция «Моя бабушка воевала». В зрительных залах разложат листовки, в которые можно будет вписать имя своей родственницы, участвовавшей в Великой Отечественной. Предполагается, что зрители не просто впишут имя, но и сделают фотографию c листовкой в руках, а затем выложат селфи в инcтаграм c хэштегом #моябабушкавоевала.

О новой жизни старой истории Анна Монгайт поговорила с режиссером фильма Ренатом Далетьяровым.

Монгайт: Будет, действительно, эта акция, посвященная бабушке?

Давлетьяров: Эта акция уже идет несколько недель. Я думаю, что она уже подходит к концу.

Монгайт: Скажите, как вы решили переснимать «А зори здесь тихие»? Действительно ли это ремейк?

Давлетьяров: Мне понравилась подводка ведущей о том, что «пойти проторенным путем». Сходили бы вы со мной этим проторенным путем — я бы на вас посмотрел. Это не ремейк, потому что я не имею прав на фильм Ростоцкого. Как известно, первоначально была написана повесть Бориса Васильева, которая была поставлена в Театре на Таганке Любимовым, потом снята Станиславом Иосифовичем Ростоцким. Напоминаю, что снята она была в 1972 году — по сути, полвека назад. Мне кажется, достаточный срок для того, чтобы ее переснять — не потому что нужно опровергать Ростоцкого, а потому что изменилось все: подача, стиль, язык.

Монгайт: Вы сохранили название, и это, естественно, воспринимается как отсылка к той первой экранизации.

Давлетьяров: Это для тех, кто не читал. Все-таки первородство принадлежит литературе. Мы купили литературное произведение, мы владеем правами на повесть Бориса Васильева. Что касается актуальности пересъемки, я вам скажу следующее: я провел около тысячи проб различных молодых людей. И каково было мое изумление, когда я понял, что это только так кажется, что все, от младенца до глубокого старика, знают сюжет этой легендарной повести, все смотрели фильм и читали произведение — нет, ничего подобного! Потом мы провели специальное исследование (одна компания занималась этим), от младенчества до 25 лет процентов 80 людей даже не представляют себе, что есть такой сюжет. И тогда я вдохновился еще больше, потому что понял, что надо переснять для того, чтобы многие открыли для себя эту замечательную историю.

Монгайт: Сейчас накануне празднования юбилея Победы выходит сразу довольно много лент, посвященных войне. Как вы относитесь вообще к этому контексту, к некоторой тематической конкуренции?

Давлетьяров: Вы знаете, я не отношусь к этому как к конкуренции. Мне кажется, в такой стране, как наша, это естественно. Нужно снимать о войне — может быть, самом большом и горьком событии, которое вообще происходило в истории нашей страны. Потому что набило оскомину слово «сакральный», не буду его произносить — но вообще, мне кажется, это событие, вокруг которого объединяются все: левые, правые, анархисты, гомосексуалисты, и в этом, на мой взгляд, нет никаких сомнений. Возможно, именно такие события делают страну страной, а народ народом. Наверное, в каждой семье есть какие-то потери. Говорят, что нужно вспоминать и что-то другое — это правда, но если нет, давайте вспоминать Гагарина, Победу — на что-то опираться мы должны с вами лапами.

Монгайт: Почему вы выбрали именно этот сюжет и это произведение? Вы, наверное, думали об этом или это какая-то давняя мечта?

Давлетьяров: Все, как всегда, случайно. Сидели мы на дне рождения у Леши Учителя и выпивали — Володя Машков, Учитель, я, что-то болтали. Володя говорит, что надо переснимать «А зори здесь тихие», я сыграю главную роль.

Монгайт: То есть, это идея Машкова?

Давлетьяров: Это мы просто болтали за рюмкой чая — не больше, но, видимо, где-то отложилось. Поэтому, когда пару лет назад мне предложили подумать над тем, что можно снять о войне, я сказал, что это огромный бюджет, война — это большие деньги. Я знаю только один подходящий сюжет, который может уместить, что называется, слово budget (и говорил я абсолютно безответственно, не думая, что это может иметь какие-то последствия) — это «А зори здесь тихие». Мне показалось, что это была локальная история. Но это я говорил безответственно, а люди, принимающие решения, сказали: «Давай!». Вот я и дал.

Монгайт: А кто эти люди, которые принимают такого рода решения?

Давлетьяров: Это не то чтобы было решение. Для меня решение начать этот путь. Потому что это был директор фонда Малышев Антон. Мы с ним дружим. Разговаривали. Эта история затянулась, потому что в фильме присутствуют большие ретроспективы, то есть флешбэки — на нашем киношном сленге. И бюджет был достаточно серьезный. Дальше началась эта процедура прохождения первого этапа конкурса, второго. Мы с моим продюсером Владиславом Ряшиным уже вложили свои деньги и вовсю снимали. И вот только когда мы подходили к концу, в это время, наконец, состоялось в сентябре судьбоносное решение- нас частично поддержали. Плюс, к нам присоединился Первый канал, потому что мы выпускаем еще четырехсерийную (попозже) версию.

Монгайт: Мы много говорим о том, как снимать кино про Великую Отечественную, у вас даже премьера будет в Кремле. Почему именно вашу ленту выбрали как ту, которая будет показываться впервые в Кремле? Это какой-то особый статус или все последние фильмы о войне так показывают?

Давлетьяров: Я не нахожусь ни в каком статусе. Просто мы показывали картину, как говорится, с начальства. Начальству она пришлась по душе.

Монгайт: А вы какому начальству показывали?

Давлетьяров: Во-первых, смотрел Мединский, который поддержал картину. Кстати говоря, поддержал только после того, как посмотрел — до этого он имел очень скептическое отношение.

Монгайт: Он считает себя экспертом по Великой Отечественной войне, писал какие-то книжки.

Давлетьяров: Да, и насколько я знаю, он достаточно скептически относился, по слухам, вообще к этой затее до тех пор, пока он не посмотрел картину. После этого, и я ему благодарен, он включился и стал нам помогать. А после этого нам предложили провести премьеру в Кремле, потому что это самая большая площадка. Туда, насколько я знаю, пребудет много ветеранов и прочих категорий граждан. Будут суворовцы и прочие гости. Всех желающих мы просто не уместили бы туда, где в «Октябре» мы традиционно проводим премьеру. Это никакая не корона, а просто технологическая мера.

Монгайт: Мы много говорим о Великой Отечественной — ясно, это позитивная для нас дата. Как вы видите, каким может быть кино про войну, которая идет на востоке Украины? Это же последняя война, которую мы все переживаем, и контекст войны последний год нас преследует, и поэтому здесь такое, немного драматическое наслоение.

Давлетьяров: Вы знаете, я считаю, что редко удается по горящим событиям художественное осмысление. Мне кажется, для того, чтобы это художественно осмыслить, событие должно стать мифом, осесть. Так было всегда, так выпускались книги, выпускались фильмы. По горячим следам, я помню, как молодым администратором работал в американской картине, которая называлась «Три дня в августе». То есть, они приехали снимать после августовского путча уже через месяц, и видел это кино — это такое ничто.

Монгайт: То есть, вы бы сейчас не взялись?

Давлетьяров: Про украинский конфликт? Нет, конечно, нет. Но здесь я могу сказать, что у меня есть взгляды на события, я не скрываю, на какой я стороне. При этом, как режиссер или продюсер, я бы не взялся работать — должно остынуть, должна улечься эта пыль и все остальное. Кстати говоря, «А зори здесь тихие» выходит на Украине.

Монгайт: Вы ее там снимали?

Давлетьяров: Нет, нет, я снимал только в России. А выходит она и на Украине, и в России с 30-го числа.