Константин Сонин: «Экономисты в ужасе от того, что происходит»

Монгайт: Сейчас ведутся споры, Алексей Кудрин упомянул об этом в своей речи — о том, прошла ли российская экономика пик кризиса или нет. Как, по-вашему, для простых граждан худшее позади? Теперь все останется примерно на текущем уровне или дальше новый виток ухудшения ситуации?

Сонин:  Смотрите, особого ухудшения ситуации, наверное, не произойдет, собственно, резкого ухудшения ситуации до сих пор вообще не произошло. Просто Алексей Кудрин, как и другие экономисты, пытается привлечь внимание к тому, что происходит. Это не смертельный кризис, но неприятный, из которого сама по себе экономика не выйдет. Но вот это сообщение донести до широкой публики, даже до журналистов, очень трудно, что ситуация плохая, сама по себе не исправится, но цифры не трагические.   

Монгайт: Главной причиной того, что государство резко сократило расходы на образование и науку, Кудрин называет резкое увеличение трат на военный сектор. Вот, как известно, именно эта статья расходов послужила в свое время поводом для конфликта между Кудриным и Медведевым. Как вы считаете, правительство не хочет или не может из-за лобби военных, силовиков, обуздать рост военных расходов?

Сонин: Мне кажется, то, что происходит с военными расходами, совершенно безответственно, потому что нет абсолютно никаких причин расходовать столько денег на оборону и безопасность. Это деньги, которые отнимаются от потребления людей, от расходов на здравоохранение и образование, и это ничем абсолютно не обосновано. Что значит — правительство не может? Сейчас структура предприятия решения в нашем государстве так устроена, чтобы вместо того, чтобы эти решения принимали экономисты-профессионалы и финансисты-профессионалы, эти решения принимают фактически силовики-профессионалы. Как если бы правительство состояло из зубных врачей, мы бы все деньги бы тратили на стоматологию. А у нас руководство страны состоит из силовиков, все тратится на эти бессмысленные военные расходы.

Монгайт: Ну а насколько вероятно, что в России все-таки начнутся какие-то структурные реформы или ничего не произойдет? Что будет в 2017 году тогда, когда средства Стабфонда закончатся? Или они никогда не закончатся?   

Сонин: Смотрите, я думаю, что про структурные реформы речь не зайдет в ближайшие годы, потому что структурные реформы требуют политических изменений. И причем они требуют необязательно каких-то драматических политических изменений, например, типичная причина для структурных реформ во многих странах — это смена правительства на выборах. Но у нас, понятно, режим не может смениться на выборах, поэтому, возможно, он не сменится еще15 лет. А потом уже будут в тяжелых обстоятельствах структурные реформы. А деньги в Стабфонде не кончатся никогда,  у нашего правительства большие возможности по заимствованию, у нас есть возможность эти расходы сглаживать. Не забывайте, если допускать высокую инфляцию, то вообще в каком-то смысле денег бесконечно.

Монгайт: Курс евро на бирже сегодня превысил 60 рублей, есть ли на это какие-то экономические причины? Это реакция рынка на обострение, может быть, ситуации на востоке Украины? Известно, что войска «ДНР» сегодня взяли село Маринко, это всячески обсуждается как новый виток войны.

Сонин: И вы имеете в виду, что рынок считает это поражением для России — наступление ополченцев?

Монгайт: Что это реакция рынка какая-то на новый виток военных действий, например.

Сонин: Судя по тому, что гривна сегодня подорожала немножко, это значит, что, видимо, рынок не это интерпретирует. Может быть, он интерпретирует какие-то колебания на рынке нефти.

Монгайт: А можно ли сказать, что дальше с курсом опять начнется вот эта неприятная свистопляска, когда рубль начнет падать, доллар расти дальше и дальше. Все-таки это психологический рубеж — 60 рублей, сегодня опять все испугались.

Сонин: Мне кажется, я честно могу сказать, пожалуйста, запишите письменно, что нет никаких психологических рубежей. Мы живем в стране, экономика которой очень сильно зависит от цен на нефть. Будут меняться цены на нефть — будет меняться курс рубля, возможно, очень резко. И это не нужно переспрашивать каждый месяц или каждый год. Это на всю нашу оставшуюся жизнь.

Монгайт: Хорошо, что будет с ценами на нефть тогда?

Сонин: О, цены на нефть я не знаю, как предсказать. Если бы я знал.

Монгайт: И еще один вопрос про Кудрина. Кудрин заметил, что превалирующую роль в госсекторе экономики, вообще она объяснима, потому что мы до сих пор мы живем в неком хвосте, на этапе переживаний наследия Советского союза. Получается, что в России экономисты той самой новой волны эту проиграли локальную битву. И частной конкуренции никто не хочет, и честной конкуренции никто не хочет — ни госкомпании, ни крупный бизнес, ни чиновники. Они даже радуются санкциям.

Сонин: Понимаете, можно говорить о том, что экономисты-либералы проиграли экономистам-дирижистам, но мне кажется, что в прошлом году вообще все экономисты проиграли неэкономистам. Мне кажется, даже если вы посмотрите на тех, кто был дирижистом, они тоже в ужасе от того, что происходит, от новых волн национализации, от того, что все сводится к какому-то все большему регулированию бизнеса, мне кажется, это уже никому не нужно, экономисты все проиграли.