Скандал на таможне: тонны коровьих костей под видом искусства

Вольф: Был еще один объект. Если вы были на выставке, видели такую большую гору костей. Это те самые кости, которые Марина Абрамович…

Монгайт: «Балканское барокко». Знаменитый перформанс, за который она получила приз на Венецианской биеннале.

Вольф: Тот самый.

Монгайт: Где Марина Абрамович перемывает кости образно…

Вольф:Как раз фактически, она не образно перемывала кости. Мы это пытаемся ввезти. Но Марина Абрамович высказала пожелание, чтобы эти кости потом здесь остались.

Монгайт: Дар художника стране. Кости.

Вольф:Это культурная ценность такая. И вот, когда мы ввозим его на таможню, нам сразу сказали, что для того, чтобы это ввезти, это не может идти как личная собственность Марины Абрамович, которая просто решила эти кости сюда привезти. Потому что физическое лицо – русское, нерусское – не может ввезти такой объем однородных предметов. Это однородные тазобедренные кости.

Бычков: То есть это товарная масса.

Вольф: Товарная партия.

Монгайт: Чувствуется, Василий знаком с предметом. Товарная партия костей.

Вольф: Соответственно, единственный вариант, как можно было это сделать – это ввезти как юридическое лицо. То есть российское юридическое лицо должно было купить эти кости в Голландии.

Монгайт: Если не секрет – чьи это кости?

Вольф: Коровьи. К этому секрету мы вернемся. Мы их вынуждены были купить для того, чтобы продемонстрировать и подтвердить…

Бычков: Дорого встало?

Вольф: Это коммерческая тайна. Недорого. Хотите – перепродам.

Монгайт: А вы немножко подбарыживаете теперь костями Марины Абрамович?

Вольф: Что делать, жизнь такая.

Монгайт: Василий, берите. Это же произведение искусства.

Бычков: Много у вас таких ценностей на складах?

Вольф: К счастью, нет, быстро избавляемся. Столько желающих. Так вот, мы ввозим их в Россию, начинаем оформление на таможенном посту, прикладываем к документам инвойс, очень недорого – несколько тысяч долларов буквально. За 2,5 тонны костей это немного. Главное, что это не арт-объект сам, это, грубо говоря, запчасти к арт-объекту или какие-то полуфабрикаты к арт-объекту.

Монгайт: Я представляю, что произошло с таможенниками. Их, наверное, просто переклинило.

Вольф: Их разорвало. Первое, что сказала таможня: «А зачем это вам?». Мы сказали: «Ну как зачем? Вот есть великая художница Марина Абрамович, есть выставочный центр, мы туда это везем, потому что там будет выставка». Они: «Ну хорошо, с выставкой понятно, даже с Мариной с вашей понятно. А кости-то зачем?». «Кости – это часть экспозиции». «Какой экспозиции? Это что, произведение искусства?». «Нет, это не произведение искусства, это кости. Но из них потом сложат кучу, она будет объектом. «Каким объектом?».

В общем, таможеннику мы все объяснили. Мы все показали, показали ему каталоги, какие-то видеозарисовки, как Марина мыла эти кости на Венецианской биеннале.

Монгайт: То есть вы выезжаете просто с такой настоящей художественно библиотекой?

Вольф: По сути, да. Учитывая, что пост находился и находится достаточно далеко от Москвы, нам долго приходилось это все возить – каталоги, видео и т.д. Таможенник понял.

Но после чего он нам сказал: «Ребята, вы меня два дня убеждали, я теперь понял. Я вам верю, я вообще вас давно знаю, вы у нас много чего оформляли. И я вам даже готов чисто теоретически эти кости выпустить из таможни. Но я этого сделать не могу, потому что когда ко мне завтра придет мой начальник (я его логику понимаю), и спросит: что у тебя за груз тут был вчера? – Кости, 2,5 тонны коровьих костей».

Монгайт: То есть ему пришлось бы пересказывать это своими словами.

Вольф: Никто бы ему не поверил, потому что 2,5 тонны коровьих костей… Ты же наверняка взял взятку и пропустил какую-нибудь мамонтовую кость. И даже если он объяснит это своему начальнику, вызовет меня или кого-то из моих коллег, то уже этот начальник своему, совсем верхнему начальнику, ничего не объяснит.