Николай Усков: Каково быть Снобом?

Усков: Наша жизнь действительно рисковая и яркая. Вообще нашим нескольким поколениям выпала достаточно интересная вещь.

Монгайт: Вы рискнули, когда ушли в «Сноб» сейчас?

Усков: Я давно научился управлять рисками. Я, конечно, рискнул.

Монгайт: Я бы в вас инвестировала, Николай. Вы такой какой-то вальяжный, чувствуется, что у вас все в порядке. Мне кажется, я бы вложила свои сбережения в вас, и было бы все нормально. А вы бы вложились в Николая, Александр?

Уржанов: Я бы не вложился. Мне кажется, что это некоторая подмена понятий. Как можно рисковать, застраховав все риски, уже хеджировав их? Это как раз привычка русской буржуазии нулевых, классическая.

Усков: Когда Михаил Дмитриевич Прохоров высаживается с вертолета на девственной вершине какого-нибудь пятитысячника, это фрирайд называется, это смертельно опасная штука, он это проделывал.

Монгайт: Я уж подумала про Куршавель, честно говоря.

Усков: Нет, в Куршавеле эта радость запрещена. Кстати, в Красной поляне не запрещена. Понимаете, он рискует головой каждую секунду, и я понимаю, почему он это делает.

Монгайт: Потому что у него уже все есть. Это как старом анекдоте про золотую рыбку.

Усков: Это потому что ему не хватает этого риска.

Уржанов: Вы представляете себе степень риска, который берут на себя жители Новогиреево каждый день? Это не фрирайд.

Усков: Да какой там риск, господи. Там нудная спокойная буржуазная сытая благополучная жизнь.