МАКЕЕВА. Чем закончится русская весна для крымских татар?

Это ж Крым раньше как жил? Не жизнь была, а существование. И ничего у них там в Крыму не было - кроме моря, гор и надежд на воссоединение с Россией. Теперь-то у вас, крымчане, будет всё. Начнём с автозаков.

Замглавного редактора МК Айдер Муждабаев сообщил в своём блоге на сайте Эха Москвы, что автозаки уже выехали и, вероятнее, всего, за крымскими татарами. Колонны из трёх десятков автозаков были замечены на пути от керченской паромной переправы к Симферополю. Все с полицейской раскраской и сопровождение с мигалками. По другим сведениям, такие же колонны сегодня же двигались к Симферополю со стороны Ялты. 

Что же это может быть? Не иначе, как к 18-му мая готовятся. В это воскресенье в Симферополе, как и много лет подряд, должен пройти траурный митинг, посвящённый трагической дате – 70-тилетию депортации крымских татар. Наверное, это будет санкционированная акция. Но в любом случае крымские татары уже должны были понять, что значит выходить на несанкционированные акции в Российской федерации.

После того, как третьего мая около тысячи крымских татар прорвали кордон российского ОМОНА, не пускавшего Мустафу Джемилева, лидера крымских татар, полсотни «нарушителей» приговорили к штрафам – от десяти тысяч до сорока тысяч рублей. Да, а Джемилева в Крым так и не пустили:

Вчера и.о. главы Крыма Сергей Аксёнов объявил, что ожидает 18-го мая провокаций – но не от представителей крымско-татарского народа. «Люди, которым это выгодно, - сказал Аксёнов, - находятся не в Крыму, за границами РФ». 

На связи со студией Дождя по скайпу из Симферополя Нариман Джелял, заместитель председателя Меджлиса.

Макеева: Будет ли акция 18 мая? С новыми крымскими властями это как-то согласовывали?

Джелял: Мы согласовали проведение акции с правительством и необходимыми службами, с городскими властями. Сегодня есть четкая договоренность о том, чтобы акция 18 мая и траурный митинг прошли в спокойной обстановке, как задумывался, без каких-либо эксцессов, провокаций. Сегодня мы все вместе работаем над решением этого главного вопроса.

 

Джелял: Диалог развивается, развивается непросто. Есть определенные просьбы и со стороны Меджлиса к власти, и со стороны власти к Меджлису. Мы сегодня активно пытаемся на самом высоком уровне находить точки взаимодействия. Проведение митинга 18 мая будет определенным тестом на возможность взаимного диалога. 

 

Макеева: Мустафа Джемилев пытался, возможно, получить разрешение, не знаю, наверное, ему теперь нужно дополнительное разрешение для того, чтобы 18 мая оказаться в Крыму?

 

 

Макеева: С украинскими властями вам приходилось согласовывать траурные митинги 18 мая, это же каждый год проходит, да?

 

Джелял: На самом деле для нас здесь ничего нового нет, согласно как российскому законодательству, так и украинскому для проведения любых массовых акций необходимо проходить согласование с городскими властями, проводить согласование со специальными службами – это МЧС, МВД, Минздрав, какие-то учреждения, которые необходимы для проведения таких мероприятий.

Прокурор республики Наталья Поклонская назвала попытку встретить на границе лидера крымских татар «незаконной публичной акцией экстремистского характера». Впрочем, похоже, она уже сделала для себя выводы относительно всего, чем занимаются крымские татары и особенно меджлис. Давайте вспомним этот эпизод начала мая, а после продолжим. Нас ждёт ещё масса интересного – художественный фильм «Хайтарма», посвящённый депортации. А смотришь вот на эти вполне современные кадры, и как-то депортация представляется живее, согласитесь:

В студии Дождя политолог Руслан Айсин, в прошлом руководитель молодёжного отделения всероссийского конгресса татар. 

 

Айсин: Я пойму, потому что я более-менее сносно знаю турецкий язык.

 

Макеева: Только поэтому?

 

Айсин: Только поэтому. Вы правильно подчеркнули, что разница языковая бесспорно есть. Она сложилась исторически из-за того, что крымские татары долгое время находились под влиянием османской империи, турков и культурно, и духовно, развивались под их влиянием. Казанские татары развивались несколько обособленно. И то, что мы называем казанские татары – это вся общность российских татар, там и сибирские входят татары, и астраханские и так далее. Это называется обобщенно казанские татары.

 

Макеева: Так или иначе, между крымскими татарами и казанскими татарами диалога, культурного обмена не было очень долго, вплоть до 2008 года.

 

Айсин: По большому счету, можно сказать и так, в политическом смысле. Но в конце 19 и начала 20 века был такой известный крымскотатарский деятель Исмаил Гаспринский, известный просветитель, который считается одним из идеологов пантюркизма, который сформировал литературный крымскотатарский тюркский язык. Он сделал все, чтобы все тюркские народы, которых очень много, могли говорить на одном литературном языке. После этого, конечно, контакты прерываются, хотя до этого были династические такие отношения, потому что династия Гиреев, которая правила в Крымском ханстве, долгое время правила и в Казанском ханстве до его падения в середине 16 века. И потом действительно прерывается. И сейчас в связи с последними геополитическими событиями эти контакты вышли на новый уровень.

 

Макеева: Скажем так, об этих контактах стали сообщать в первых строках новостей именно в связи с геополитическими событиями. Но на самом деле дата - 2008 год, я так понимаю, общение началось немного раньше. С чем это было связано?

 

Айсин: Общение было немного раньше. Естественно, в 1989 году, когда крымские татары только начали возвращаться на полуостров к себе, эти контакты начались, потому что в 1990 году, как известно, Татарстан объявил о суверенитете.

 

Макеева: Крымские татары этим заинтересовались. 

 

Айсин: Да, естественно. И были контакты в виде фестиваля, различные конференции, это было, но на таком культурном уровне. Что касается политических контактов, они были нивелированы очень. Собственно говоря, Мустафа Джемилев принадлежал несколько к другому типу политиков, нежели тот же Минтимер Шаймиев, который был выходец из номенклатуры советской, а Джемилев – такой диссидент, который противостоял. И налаживание контакта было, в том числе осложнено этим обстоятельством. Но на уровне общественности, на уровне национальных движений эти контакты были, они не прервались, потому что они шли через головы номенклатуры и бюрократии, и особых проблем не было. Единственная проблема состояла в географическом расположении, что крымские татары уже принадлежали другому государству – к Украине.

 

Макеева: Я хочу отметить, что тут, конечно, много ведется разговоров на тему того, когда в планах российских властей могла горящими буквами высветиться мысль о возвращении Крыма, потому что все было очень внезапно. И когда представителей Татарстана пригласили в качестве переговорщиков, это выглядело несколько неожиданно, потому что привыкли думать о казанских татарах и о крымских татарах, как о разном народе. И казалось, что для них это немножко неожиданный момент. Но с другой стороны, если контакты по этой линии развивались какое-то время, насколько они направлялись из Москвы, насколько вы получали рекомендации, например, вести эти разговоры, общение с ними?

 

Айсин: Я вам могу сказать следующее, что во второй половине 2000-х годов, когда крымские татары приезжали на наше мероприятие, в том числе Абдураман Эгиз, которого недавно задержали, он как раз возглавлял Всемирную организацию крымскотатарской молодежи. Он приезжал к нам в Казань в 2008 году, потом они в 2010, 2012 приезжали. Отношение властей было под бдительным оком с настораживающим душком. К ним относились очень настороженно, считали их агентами влияния Турции, из-за Турции смотрелась спина НАТО и так далее. То есть весь этот набор страшилок, который присутствует. Естественно, та методология взаимоотношений присутствовала таким образом. 

А когда вдруг случился, что называется, Крым, когда его внезапно присоединили, Казань попросили: «Слушайте, товарищи, тут такая возможность, вы должны быть переговорщиками». От такого предложения московского, понятно, не отказываются. Как в известном фильме, сделали предложение, от которого не отказались, поэтому выражение растерянности на лицах наших руководителей…

 

Макеева: …читалось совершенно ясно.

 

Айсин: Абсолютно, да. То есть было видно, что они не знают, что делать, и более того, доходило до комичного, когда наши руководители обращались к ним на татарском языке, я так понимаю, что помощники не объяснили, что язык разнится, поэтому было недоумение в глазах тех и других. Сейчас, как мы видим, стратегия поменялась. Делают ставку на Татарстан. Я хочу сказать, что выдвинули вперед татар, сказали: «Вы, ребята, давайте действуйте», но не знают, что и говорить, что и обещать. Мы получаем то, что имеем, с Меджлисом получается диалог достаточно тяжелый, бедный Минниханов ездит туда каждую неделю.

 

Макеева: А как у Минниханова складываются отношения с представителями Меджлиса? Поскольку Джемилева не пускают в Крым, то, видимо, с Чубаровым он ведет диалог, там, естественно, есть и другие представители. Мы наблюдали, что формально именно по приглашению Минниханова Джемилев отправился этой весной в Москву, где у него в итоге состоялся телефонный разговор с Владимиром Путиным. Это очень сложная дворцовая, скажем так, история, как правильно поговорить с Мустафой Джемилевым, с представителем крымских татар, по телефону, но чтобы при этом он находился физически в Москве. Тем не менее, Минниханов его принимал здесь.

 

Айсин: Дело в том, что Минниханов – человек очень чувствительный, человек очень общительный, коммуникабельный, он легко находит общий язык, но он не политик. Он и сам это несколько раз подчеркивал, он говорил: «Я экономист, но я не политик», но тут пришлось. Если вы политикой не занимаетесь, как говорил Черчилль, если я не ошибаюсь…

 

Макеева: Он как раз очень тонкий политик, и то, что он это подчеркивает, это дополнительно об этом свидетельствует. 

 

Айсин: Значит, он подвержен серьезной рефлексии. Его, естественно, сравнивали с Шаймиевым, в этом смысле он проигрывал, как политик. Он, конечно, делает все, что можно, то есть какие-то экономические преференции. Но понимаете, когда целый народ находится в состоянии потери и всего того, что у них было 70 лет назад, уговорить их, сказать, что у вас будут места в университете, достаточно тяжело. Крымские татары – это не тот народ, 200 лет они живут в таком состоянии, для них это не ново, это надо отметить, поэтому они готовы к любой борьбе, к любой ситуации и даже к любому давлению. Как мы видим, Москва уже оказывает на них давление. Они к этому готовы. Иной вопрос, что возможно, Москва не прислушается к советам Казани, которая, наверное, как я предполагаю, советует все-таки относиться к ним несколько иначе, другие подходы искать.

 

Макеева: Есть же еще это разделение по линии Минрегионразвития, что каждый российский регион получил в нагрузку, именно в нагрузку какой-то район Крыма. И что досталось Казани? Безусловно, Бахчисарай. Это означает, что Казань будет делать что? Там, может быть, какие-то проекты запускаются? Что об этом слышно и известно ли что-то?

 

Айсин: Насколько я знаю, приезжал руководитель парламента Крыма, они какие-то соглашения подписывали, какие-то программы, инвестиционные вещи какие-то, предпринимателей туда направили, ну как это у нас обычно бывает, силовая благотворительность так называемая. Я думаю, что Татарстан будет вкладывать в инфраструктуру, но в духовную инфраструктуру достаточно тяжело вкладывать. Деньгами можно закидать, но свободу этим не даруешь. Главное требование крымских татар – это уважение своих прав.

 

Макеева: А что они не имели свобод при украинских властях? То же самое примерно будет при российских, они уже сделали предупреждающие шаги, российские власти, я думаю, поняли, приняли сигнал? Чего они конкретно опасаются, это понятно?

 

Айсин: Во-первых, украинские власти на самом деле относились к крымским татарам тоже очень насторожено.

 

Макеева: В самые лихие годы приняли это наследство, там разные были эпизоды, связанные с крымскими татарами.

 

Айсин: Самое меньшее, что делал Киев, он просто не замечал наличие крымских татар, такой проблемы, как он считал. Поэтому он развивались сами, самозахват, открывали школы, все это самостийно происходило. Сейчас несколько иная ситуация – крымские татары всерьез опасаются повторения депортации, серьезно считают, что Москва рассматривает их, как внутренних врагов.

 

Макеева: В задачи представителей Татарстана входит фактически переубедить крымских татар?

 

Айсин: Да, это такой как бы мост диалоговый, объяснить. В принципе, я считаю, что Москва могла бы даровать им национально-территориальную автономию. Это очень важный вопрос, почему-то о нем не говорят. Им обещали национально-культурную автономию, но это фактически пшик. А национально-территориальная автономия означает закрепление за ними определенных территорий. Ареал распространения крымских татар, где они смогут развивать культуру, язык и так далее, этого нет, хотя, на мой взгляд, это для Москвы ничего не значит. Но с учетом того, что там будут игровую зону расквартировывать, трудно представить, что будет.