Ольга Романова: Мы добьемся компенсации для экс-заключенного Сергея Калинина

Изюмская: В документах Федеральной службы исполнения наказаний за прошлый год я нашла изумительный слайд, из которого, правда, я ничего не поняла, но очень надеюсь, что мне сейчас Валерий Васильевич, хоть что-нибудь прояснит. Называется он «Новая модель внутрисистемного совершенствования организационно-структурного построения медицинской службы уголовного исполнения наказаний». Валерий Васильевич, посмотрите, пожалуйста, как это выглядит.

Борщев: Это их эксперимент, который они хотят сделать?

Изюмская: Я не очень понимаю. Давайте мы посмотрим сейчас вместе со зрителями, как это выглядит. Но вот по мне - это кручу, верчу, запутать хочу.

Борщев: Пока сказать трудно, действительно готовится эксперимент. Я могу сказать, как у нас обломался эксперимент в Москве, более серьезный, чем этот. Мы что поставили в Москве вместе с Музыкантским? Что экспертизу медицинскую проводит независимая медицинская экспертиза. Не тюрьма, и не 20-я больница.

Изюмская: Минздрав?

Борщев: Не только. 20 больница - Минздрав, но она имеет дурную репутацию, эта больница. А вот действительно независимые. Мы уже позвали…

Изюмская: А что это за независимые? Частные клиники какие-то?

Борщев: Нет. Под эгидой Уполномоченного подбирается такой коллектив, не ФСИН подбирает, и даже не Департамент, а вот мы подбираем тех врачей, которые пользуются доверием, и они выносят. И не одна экспертиза, чтобы не было монополии, чтобы, в случае чего… По Магнитскому же несколько экспертиз, и они противоречат одна другой. И вот это, ФСИН согласился. Департамент тоже согласился. Но потом Департамент пошел мелким шагом назад. То есть, понимаете, можно придумывать разные схемы. Я еще раз повторяю, пока мы не добьемся независимости этой структуры. Можно разные структуры придумывать, они могут быть даже хорошие, но пока есть погоны, пока есть подчиненность, пока…Да, давайте голландский опыт, я согласен. Оставим, пусть, но не вы командуете медицинской частью. Вы здесь сидите как кролики, слушаете, что говорят, приходят врачи, и они определяют. Заболел Кудояров, тут же определили, что у него повысилось давление 30 июня (они обнаружили это), срочно сообщаете в соответствующую структуру медицинскую, приходит кардиолог и выясняет. А пока этого нет, все эти нововведения, мне кажется, они неэффективны.

Изюмская: А известны вам результаты эксперимента, который проводился в прошлом году в Ленинградской области, в самом Петербурге Как раз они передавали видение Минздрава, медицину в тюрьмах.

Борщев: Нет, пока это еще не получилось. Они еще не провели.

Изюмская: То есть, они пока еще только планируют?

Борщев: Это только планирование. Мы, Уполномоченные, собирались, приходили люди из этого ФСИНа, это все пока на уровне планов, пока еще хвастаться от того, что что-то у нас устоялось, нельзя. Есть намерение.

Изюмская: Но в рамках ФСИН, хотя бы, намерение существует?

Борщев: Вы знаете, нет. Есть многие ФСИНовцы, тот же Баринов, он соглашается, что мы действительно несостоятельны, мы не сможем дать качественного лечения. Они не спорят. И вот когда мы собрались у Лукина, пришел из Минздрава, ФСИНовец говорит: «Да, мы готовы. Мы готовы». Но Минздрав пошел сразу в атаку, говорит: «Вот у них другие почки, они нам не нужны». Вот и все, понимаете?

Изюмская: То есть, получается как всегда, у нас упирается в политическую волю? Я правильно понимаю?

Борщев: В принципе, да. Но вы знаете, тут тоже мы виноваты. Был министр здравоохранения, который брал - это Воробьев академик. Вот мы тогда собирались у Лукина и он брал. Нам бы надавить тогда бы на ФСИН, когда Калинин…

Романова: Ну, раз берет, что же, пусть берет, что еще давить-то?

Борщев: Тогда Калинин был не очень к этому готов. И как-то мы тут проявили недостаточную политическую волю. Я имею в виду мы, правозащитники, это я уже каюсь. А был момент, когда можно было. Воробьев, будучи министром здравоохранения, готов был взять тюремную медицину.

Изюмская: Ольга, как вы считаете, все упирается только в недостаточный нажим правозащитников и отсутствие политической воли? Вот наши зрители, я смотрю, обсуждение на нашей страничке: «от безысходности вилы чешутся». То есть, люди готовы браться за вилы.

Романова: Ой, как вилы чешутся. Мне просто интересно, вот человек потерял здоровье, про Сергея Калинина, а вам кто-нибудь предлагал компенсацию или вы ходили за компенсацией? Вопрос о политической воле. Ведь наверняка же Сергей, кроме здоровья, много чего еще потерял.

Изюмская: Я думаю, главная задача была, выжить, а не получить компенсацию.

Калинин: Первая задача была выжить. Вторая задача - как-то обеспечить пенсионное свое обеспечение, потому что освидетельствование в тюрьме и признание инвалидом, это тоже вопрос.

Романова: А сколько у вас сейчас пенсия, извините, пожалуйста?

Калинин: 13 тысяч.

Борщев: Как у всех инвалидов.

Калинин: Первой группы 13 тысяч.

Борщев: Хотя для первой группы 13 тысяч, это…

Романова: А вот компенсацию за лишение здоровья в тюрьме, за неоказание помощи, за то, что вы три года провели неизвестно зачем?

Калинин: Правильно вы все ставите вопросы, но если уж нашему президенту не удалось доказать, что Магнитского не лишили два года, что тут можно доказать? Конечно, наверное, надо доказывать, но мне кажется, что установить причинно-следственную связь между нелечением и ухудшением здоровья, никак не получается. Они все утверждают, все врачи утверждают, что они лечили, оказывали лечение. Ну, как? Обезболивающее, анальгин давали.

Романова: Пока в прямом эфире, давайте попробуем за Сергея все вместе взяться все вместе. Давайте попробуем.

Борщев: Да, конечно.

Романова: Давайте эксперимент «Дождя». Извините, что я вас провоцирую, просто вот, эксперимент «Дождя»: возьмем Сергея и потребуем каким-то образом компенсировать и доказать, что человек лишился ног, пока он три года сидел в тюрьме.

Изюмская: Валерий Васильевич, какая должна быть последовательность действий?

Борщев: Последовательность - набрать хорошую команду юристов. Оля, молодец, пыл, но юридическая проработка… Сергей правильно говорит, он уже почувствовал.

Романова: Давайте попробуем. В прямом эфире компенсацию…

Борщев: Попробовать надо, совершенно согласен, но здесь, прежде всего, давайте Мару Федоровну Полякову возьмем.

Романова: Давайте. Все, команда есть.

Борщев: Соберем команду юристов и вот проведем эту акцию. Давайте.

Романова: И будем отчитываться перед вами в прямом эфире.

Борщев: Под эгидой «Дождя».

Романова: Давайте, под эгидой «Дождя».

Изюмская: Интересно, до какой стадии дойдет?

Борщев: Давайте посмотрим.

Романова: Давайте.

Борщев: Просто интересно. Не будем обольщаться, но кинемся в бой, надо же воевать.