Круглый стол. «Антисанкции» России. Как они отразятся на нашей жизни

Обсуждаем с экспертами:

Вадим Дымов – предприниматель, председатель совета директоров компании «Дымов»
Алексей Портанский – профессор ВШЭ
Николай Кавешников – завкафедрой европейской интеграции МГИМО 
Наталья Шагайда – директор Центра агропродовольственной политики РАНХиГС
Артем Белов – исполнительный директор «Союзмолоко»
Азамат Юсупов – исполнительный директор компании La Maree

Борис Акимов – организатор интернет-магазина LavkaLavka (по скайпу)
Михаил Корнев – гендиректор «Корнев групп»
Татьяна Мишина – директор ресторана японской кухни «Сумосан» (по скайпу)
Василий Мельниченко – директор с/х предприятия «Галкинское» (по скайпу)

Горянов: Первый мой вопрос – а будет ли дефицит? Что вы по этому поводу думаете?

Дымов: Я думаю, что дефицита не будет, потому что у правительства, у государства достаточно и компетенции, и рычагов для того, чтобы вовремя и своевременно реагировать на различного рода ситуации. Скорее всего, будут какие-то злоупотребления, мы уже в кулуарах обсудили, что где-то они уже идут, но для этого и существует государство – для того, чтобы в такие сложные времена быстро и четко выполнять свою функцию: где-то регулировать, где-то открывать. Я не думаю, что будет что-то серьезное.

Горянов: На вас это никак не сказывается, вы хотите сказать, абсолютно все в порядке?

Дымов: На нас это, безусловно, сказывается. И уже говорил, что на полках это еще не отражается, но рост цены на свинину за последние четыре месяца существенный – в районе 58-60%. Я знаю, что сегодня уже открыт ряд стран, как раз это то, о чем я говорю, что открыта будет практически вся Латинская Америка, открываются страны Юго-восточной Азии, Азии. Поэтому я думаю, что эта ситуация будет как-то… Будут какие-то горки, колебания.

Горянов: Пустых полок мы не увидим?

Дымов: Пустых полок мы не увидим.

Горянов: Азамат, я бы хотел обратиться к вам. Вы – большой импортер рыбной продукции, морепродукции. А вы уже почувствовали на себе эффекты этих запретов? Вам будет сложно? У вас в ресторанах будет дефицит?

Юсупов: В ресторанах, естественно, будет какой-то дефицит, но, в основном, нам этого дефицита все равно не избежать в нашей отрасли, потому что есть некоторые продукты, которые непосредственно имеют одно место обитания, и выловить их можно, например, канадские лобстеры. Но я вам скажу, что все равно наш опыт и те наработанные контакты за более чем 20-летнюю историю, 25-летнюю историю нам облегчили немножко эту задачу. И мы достаточно активно и быстро начали переориентировать своих поставщиков. В плане ресторанов, рестораны, конечно, почувствуют. Всем придется немножко поработать  и активно поучаствовать.

Горянов: Когда это произойдет, как быстро?

Юсупов: Вы имеете в виду импортозамещение?

Горянов: Конечно.

Юсупов: Или просто замещение продуктов?

Горянов: Продуктов замещение.

Юсупов: Я думаю, что это займет для нашей отрасли еще недели две.

Дымов: В Сибири уже растут первые лобстеры.

Горянов: А до того, как все это случится, что будет эти две недели происходить?

Юсупов: Поставки не прекращаются.

Горянов: То есть продаем товарный запас?

Юсупов: Сложно говорить о товарном запасе свежей рыбы при коротких сроках. Нет, у нас поставки продолжаются, поставки идут из Туниса, из Марокко идут, продолжаются поставки из Японии, российская рыба, армянская рыба. Учитывая то, что на сегодняшний день 40% нашего оборота составляет именно российский продукт, мы в свое время сделали очень правильное дело, что обратились именно к российскому продукту, хотя это должен быть достаточно дешевый продукт…

Горянов: Азамат, на Дальнем Востоке глава ассоциации сказал, что они полностью готовы, сегодня буквально была новость, что они полностью готовы обеспечить Россию рыбой, любой, какую хотите, то есть не продавать ее за рубеж, а продавать в России. Это правда или нет?

Юсупов: Это вполне реально.

Горянов: А ваш бизнес не упадет, вы же импортер?

Юсупов: У нас свои представительства в Южно-Сахалинске, свои представительства во Владивостоке. И мы все-таки специализируемся на охлажденной свежей рыбе и живых продуктах. А тот вал и тот объем, о котором говорят с Дальнего Востока, он, естественно, придет в замороженном виде. И на сегодняшний день ситуация такова, что все расходится во Владивостоке. Вся красная рыба, учитывая, что этот год считается не рыбным на Дальнем Востоке…

Дымов: Я Азамату подскажу мысль. Я просто сам родом из Дальнего Востока, в период хождения всех лососевых на Сахалине, на Камчатке с красной рыбой не знают, что делать, она тоннами идет на нерест, и потом вся погибает. Ее даже физически не могут забрать. Вот повод хороший будет.

Юсупов: Да, но опять же я соглашусь с тем, что все-таки государство должно участвовать в этом процессе, принимать активное участие не только носить какую-то вспомогательную роль и надзорную роль, потому что… Например, я вам скажу, сколько рыбы погибает не просто из-за того, что это рыба, а из-за икры.

Горянов: Я вас понял, Азамат. Наталья, а вам кажется, что эти санкции не приведут к дефициту? Как вы видите как исследователь?

Шагайда: Мне кажется, что дефицита такого не будет, но каждый испытает какое-то неудобство из-за того, что появятся другие товары. То есть человек привык к одному набору, а нужно будет брать другие товары. В отличие от такого распространенного мнения, что это коснется только тех, кто едят дорогие продукты, я считаю, что это коснется каждого, потому что мы едим продукты из Литвы, из Польши, они не самые дорогие.

Горянов: Это очень важная тема. Вы делали исследование о том, что эти санкции коснутся не только средний класс, как принято считать, а это во многом коснется еще и беднейших слоев населения, которые и сейчас испытывают если не недоедание, во всяком случае, в объеме калорий  недостаточное количество недобирают.

Шагайда: Я бы сказала, что средний класс такие премиальные продукты не ест. Он ест обычные продукты, он ел и украинские, он ест и белорусские, и польские сыры. Он просто заменит Белоруссию частично. Но, конечно, коснется серьезно людей, у которых недостаток продовольствия был в корзине. И мы делали свое исследование даже по данным 2012 года, так как данные за 2013 только появятся. И тут было видно, что три группы по доходам имеют недопотребление по калориям. Конечно же, их тоже коснется в первую очередь, потому что в этих продуктах были дешевые сыры из Украины, были дешевые яблоки из Польши, дешевая курятина была. И все эти продукты тоже исчезнут. В этом смысле коснется всех.

Горянов: То есть бедные станут беднее и еще больше недоедать?

Шагайда: У бедных проблема. И когда мы говорим, что государство инициатором выступило такой ситуации, мне кажется, что сейчас хорошее дело такое – подумать, каким образом можно решить проблему, чтобы сгладить для этих групп населения адаптацию к этой новой ситуации.

Горянов: По скайпу к нам присоединяется Борис Акимов, организатор интернет-магазина «Лавка». Борис, мы сейчас сидим обсуждаем, будет ли дефицит. Способны ли вы быстро очень нарастить производство и заместить отсутствие импортных продуктов российскими, которые, если я правильно понимаю, вы производите?

Акимов: Быстро вряд ли.

Горянов: Почему?

Акимов: Потому что это сложный процесс. Для этого нужно производственные мощности совершенствовать и прочее. Этот процесс займет некоторое время. По крайней мере, год, два, три, четыре.

Горянов: А как вам кажется, предприниматели, в частности вы, готовы инвестировать средства? Вдруг санкции отменят завтра, а, может быть, их сделают мягче, а через год вообще отменят, и опять импортные продукты окажутся на наших полках, и это ударит по вашему бизнесу.

Акимов: Я думаю, что в стратегическом смысле, отменят эти санкции, не отменят, введут какие-то другие или нет, это вопрос второй. Главное, что дан сигнал что государственным органам, что бизнесу, что пора инвестировать, обращать внимание больше на наше сельское хозяйство. Гражданам дан сигнал, что надо обращать внимание на собственную продовольственную безопасность.

Горянов: Вы готовы вкладывать очень активно в сельское хозяйство, еще больше после этих санкций, или вы будете делать то же самое, что и делали?

Акимов: Мы и так наращивали свои работы в этом направлении и будем дальше наращивать. В этом смысле эти санкции могут нам помочь.

Горянов: Алексей, выгодно ли бизнесу в принципе в этих условиях заниматься инвестициями в сельское хозяйство? Мы помним прекрасно, что в начале 2000-х годов без всяких санкций вдруг мы через сто лет узнали, что мы можем сами выращивать пшеницу и обеспечивать сами себя, тогда санкций не было. Почему то же самое не сделать было какое-то время назад, зачем именно санкции, чтобы стимулировать российское производство, российское сельское хозяйство?

Портанский: Вы правы, совершенно логичный вопрос. Если позволите, я хотел бы ответить на предыдущий вопрос, который вы задавали коллегам, что касается того, когда мы почувствуем дефицит. Вообще-то мы его уже почувствовали. Понимаете, коллеги, мы сейчас с вами сидим в Москве, а давайте на минутку перенесемся в Калининградскую область. У нас в Москве примерно 40% продуктов питания приходит по импорту, а там 80%. Яблоки, овощи там уже запретили, продукция молочная из Литвы полностью накрывает Калининградскую область. Санкции наши были сразу введены, как мы знаем, на следующий день, без какого-то географического дифференцирования и без дифференцирования по элементам продуктов питания.

Горянов: И очень быстро.

Портанский: Я сказал: и очень быстро. Так вот географический принцип вообще не учитывается, хотя Калининградская область в данном случае – первая пострадавшая, и вряд ли в дальнейшем кому-то будет выгодно поставлять из России и замещать того же литовского производителя.

Теперь что касается отсутствия дифференцирования по продуктам. Вот сейчас это уже исправляется постепенно. Сегодня целый день мы слушали выступления, Дворкович выступал, что начался некий такой задний ход. То есть исключают запрет на мальки лосося, исключают семена, исключают еще целый ряд. Я думаю, это еще не конец. Когда резко вводят санкции и не продумывают ни географический фактор, ни номенклатурно-продуктовый, то неизбежно это влечет сложные последствия и последствия, которые заканчиваются дефицитом. При таких санкциях, если они будут работать в течение года, то дефицит мы почувствуем. Первая у нас – Калининградская область, а дальше и мы почувствуем.

Надо помнить, и коллеги, может, лучше меня знают, что очень многие продукты, которые мы потребляем и потребляем каждый день, включая такие простые, казалось бы, продукты, как хлеб и йогурты, они включают тоже поставки по импорту. Если эти поставки сейчас взять и убрать, то мы не сможем произвести йогурт, потому что там голландская сыворотка, которая к нам приходит, и рецепт, кстати, держится в секрете. Это больше, чем рецепт Coca-Cola секрет, заместить ее невозможно. Но это только один из примеров. Таких примеров, поверьте, много. Поэтому смотреть упрощенно на ситуацию, что картошки турецкой не будет, теперь будет курская, воронежская, мы с удовольствием, но дайте ее в достатке. Но это слишком простой пример.

Большинство продуктов, которые мы потребляем – это результат кооперации, в современном мире по-другому не бывает.

Горянов: Николай, а вам не кажется, что эти санкции были введены слишком поспешно, они непродуманные, и теперь приходится откатывать назад, понимая получаемый объем проблем?

Кавешников: Санкции были введены по политическим соображениям. Естественно, здесь главный акцент был на политическую необходимость, а на проработку деталей, как это иногда бывает, не хватило времени. И вот сейчас, постфактум проработкой этих деталей и занимаются. Но я не думаю, что откат назад будет большим, он будет точечным.

Горянов: Вам кажется, дефицит все-таки будет или нет?

Кавешников: Нет. Дефицита не будет. Отчасти произойдет замещение одних продуктов другими. Выпадут некие узкие продуктовые ниши: сыры, мидии, устрицы, что-то вроде того. По всем остальным позициям максимум, что можно ожидать, это повышение цен, но не дефицита. Некоторого повышения цен.  

Горянов: И логичный вопрос – а можно ли заменить и как заменить импортные продукты? Артем, можно ли заменить молочную продукцию, которую мы импортируем, насколько я понимаю, в достатке?

Белов: Простейший ответ: можно. Но вопрос в том, как и за какой период времени. Нужно прекрасно понимать, что у нас сейчас по молочной продукции объем импорта составляет потребление примерно 35%. По ряду позиций, например, по сырам и по маслу он составляет порядка 40-50%. Это очень большой объем.

Нужно прекрасно понимать, что если мы говорим о дефиците, да, мы найдем новые рынки, что-то поставит Белоруссия, что-то Швейцария, что-то Новая Зеландия, что-то привезем из Уругвая и Аргентины. В этом проблемы нет. Но задачу импортозамещения мы не решим, и годовые санкции не привлекут в отрасль инвестора. Инвестор, который может нарастить объемы производства, он должен иметь долгосрочные правила игры. Долгосрочные правила игры – это 10-15 лет, когда окупается нормальный проект. В свиноводстве и птицеводстве это 6-7 лет, в молочном скотоводстве это 15 лет.

Горянов: А что делать – санкции расширить до 10 лет или прогарантировать кредиты?

Белов: Если расширить санкции, есть такой вариант, но, по большому счету, у нас есть нормальные системные инструменты, которые позволяют нам защищать наш рынок. К сожалению, мы ими даже не пользовались в рамках ВТО, но есть защитные меры, есть компенсационные меры, есть антидемпинговые расследования, которые вполне можно проводить. Мы же все говорим о том, что европейские страны поддерживают сельское хозяйство гораздо больше, чем мы. C этим нужно разбираться, это работа в рамках ВТО, она позволяет поднимать таможенные пошлины, защищать внутренний рынок.

Параллельно с этим процессом необходимо создавать приемлемые условия для инвесторов, чтобы они шли в отрасль, формировать меры государственной поддержки по тем или иным направлениям, обеспечить их долгосрочность, чтобы не получалось так, что, например, в прошлом году дефицит бюджета Минсельхоза, задолженность Минсельхоза составила 35 миллиардов по инвестиционным кредитам. Ну это же нонсенс, производители на них рассчитывали. Им приходится из собственной прибыли привлекать короткие кредиты, чтобы покрывать инвестиционную потребность, и это загоняет бизнес в катастрофу. Это приводит к убыткам, в конечном итоге они лишаются государственных субсидий, потому что убыточные предприятия, те предприятия, которые имеют задолженность перед налоговой, например, они не получают субсидии. И это приводит к катастрофической ситуации для отрасли.

Горянов: А могут ли западные компании и станут ли они при текущей ситуации, например, локализовывать производство? Условно говоря, Valio срочно открывать производство рядом с финской границей на территории РФ?

Белов: Срочно это сделать невозможно. У того же Valio есть производство фасовочное, например, в Московской области, они везут сыр и в Москве фасуют. Это одна из проблем – закрытие импорта – падение внутреннего производства, упадет фасовка масла сливочного – упадет фасовка сыра. То есть у нас не просто импорт сократится, у нас сократится импорт внутреннего производства. Это большая проблема.

Если создать условия для инвесторов, они придут сюда. Сейчас крупные игроки молочного рынка задумываются о том, чтобы развивать собственную сырьевую базу. У нас катастрофическая проблема – у нас дефицит с сырьем. У нас в прошлом году объем производства упал на 7%, это привело к тому, что цена на молоко выросла на 30%. В результате мы видим рост цен на полках. Поэтому в дальнейшем, если рост цен в молочке будет наблюдаться, он будет связан не с тем, что мы санкции ввели, мы все заместим, он будет связан с тем, что у нас традиционно, устойчиво последние годы растет стоимость готовой продукции из-за того, что у нас катастрофическая ситуация с сырьем. У нас дефицит сырья.

Горянов: Это по всем отраслям или только в молочной продукции?

Портанский: Извините, можно перечислить через запятую проблемы, которые коллега начал называть, они у нас в сельском хозяйстве годами не решаются. Можно назвать хроническую кредиторскую задолженность фермерских хозяйств, там цифры называют от полутриллиона до полутора триллиона.

Белов: Там полтора триллиона рублей сейчас.

Портанский: И в правительстве знают, но многие годы никакого рецепта вопроса нет. Вы упомянули ВТО. Даже в рамках наших условий членства ВТО мы тот объем субсидирования в рамках так называемой «желтой корзины» бюджет не выделает. В 2012 году мы имели право выделить 9 миллиардов долларов в год в рамках прямой поддержки фермеров, мы выделили 5,6, потому что в бюджете больше денег нет.

Горянов: При этом сейчас сокращается. Вот Сечин сегодня попросил полтора миллиарда долларов.

Портанский: В 2013 году было то же самое, там у нас цифра чуть-чуть снизилась – 8,5, но все равно, бюджет эту сумму не выделил, а он выделил там опять где-то 5,2. Понимаете? То есть мы иногда киваем на заграницу, что она нам мешает, а на самом деле мы не выделяем даже тех средств, которые имеем право выделять.

Белов: Соответственно, отрасли недоинвестированы. В мясном, в скотоводстве порядка 150 миллиардов частных средств, которые необходимы, чтобы решить проблемы с продовольственной безопасностью. В молочке, мы считали эту цифру, это порядка 600 миллиардов рублей. Это не деньги, которые государство должно дать, это деньги, которые должны прийти от частных инвесторов. Но государство должно создать условия и инфраструктуру.

Горянов: К нам присоединяется по скайпу Михаил Корнев, генеральный директор «Корнев групп», большой агропромышленный холдинг, который, в основном, производит картофель, если я правильно понимаю. Михаил, готовы ли вы быстро произвести намного больше своей продукции, чем вы делали это раньше? Готовы ли вы инвестировать и поддерживать собственное производство намного активнее, чем вы это делали раньше, после санкций?

Корнев: Эта работа и так ведется. Но дело в том, что в России сегодня не нужно больше картофеля, чем есть, мы производим достаточно. И в прошлом году около миллиона тонны было ввезено из-за рубежа, причем из Европы ввозилось очень мало картофеля. В основном, картофель к нам едет из Пакистана, из Египта, поставки из Европы – это, наверное, десятая доля процентов, совсем немного. И в этом году картофеля будет произведено более чем достаточно. Есть проблема с хранением, но тоже современные хранилища появляются очень быстро.

Горянов: А вот, по вашим ощущениям, по другим овощным сегментам и ассортименту такая же ситуация или немного иная?

Корнев: По овощам борщевой группы такая же ситуация – нам хватит. Причем сейчас, когда будет массовая уборка урожая, будет даже некоторое снижение цены, но потом к зиме, ближе к Новому году, конечно, будет рост цен, связанный с общей инфляцией и в целом с ожиданием рынка.

Проблема в другом – эти санкции на рынок овощей и картофеля никак не повлияют, но мы забываем о том, что уже начал действовать очень серьезно тот первый пакет санкций, который был введен Евросоюзом и США. Совсем недавно мы столкнулись с такой ситуацией, что на границе были остановлены машины с запчастями компании «Грим» для их техники, которая работает в России. Это продукция двойного назначения, оказались под запретом гидромоторы и электромоторы фирмы Bosch. Сейчас это требует дополнительного оформления документов. И те сельхозпроизволители, кто работает на этой технике, мы останемся без запчастей сейчас в сезон уборки.

Если на этом все, конец, и больше никаких санкций не будет, то ничего страшного не происходит, будет небольшой рост цен и не будет дефицита. Но ведь санкции – это торговая война, могут последовать и следующие меры со стороны Запада. И тогда ситуация может очень сильно ухудшиться. Например, Россия совсем не производит тяжелых тракторов.

Шагайда: А мне совершенно не жалко молочные заводы. Я наблюдала с 1993 года, как они десятилетиями изводили это молочное стадо. В советское время было огромное стадо, оно падало катастрофически, но не так уж резко. Они месяцами, годами не расплачивались, потом они стали гнать молоко из сухого молока и опять не расплачивались. И только потом, когда появился технический регламент, когда их чуть-чуть прижали… А тут открылся ВТО еще, и пошла продукция из молока, оказалось, что их мощности не нужны уже. Зачем, если готовую продукцию привезут, а свою они уже угробили? Тогда они повернулись к крестьянам, а выяснилось, что коров и нет. Поэтому коров нарастить – это большое дело. Но тут вина молочной промышленности.

Белов: У нас действительно были 90-е годы сложные, начало 2000-х тоже непростое. Я бы предпочел не искать, кто виноват…

Горянов: Государство же поддерживало в некотором смысле.

Белов: Государство начало всерьез поддерживать сельхозпроизводителей с начала нацпроекта – 2006 год.

Горянов: И никакого эффекта от этого вы еще не почувствовали?

Белов: Почему? Мы сейчас являемся крупнейшим экспортером, у нас 25 миллионов тонн зерна экспортируется.

Шагайда: Мы про молоко говорим. Молоко у нас только 5% фермерское хозяйство.

Белов: Молоко, 20, 30, 35% это импорт, это молокоемкие продукты. По цельномолочке – молоко, кефир, йогурты, творог, сметана – мы практически полностью обеспечиваем, обеспечивают российские переработчики, которые работают на российском сырье. Просто молокоемкие продукты там проблема, чтобы килограмм сыра произвести, нужно 9 килограмм молока. Килограмм масла – это 22 килограмма. Представляете, какой объем переработки необходим.

Дымов: Я Артему говорил, что у меня в Красноярском крае есть прекрасная молочная ферма, благодаря программе Путина, нацпроект Медведева, назовем его так. Я поверил, инвестировал значительную сумму денег в молочное стадо. У меня с партнером около 6 тысяч коров. Мы хотели нарастить стадо, но в связи с этими горками, которые начались, мы отставили свое желание назад. Мы хотели удвоить стадо и, в принципе, мы бы это сделали. Если государственный импульс до меня доходит, я как раз принимаю решение. О чем говорит Артем, что инвестор должен прийти в сельское хозяйство, на землю. Это первое.

Я опытный человек, я и 90-е прожил, и 2000-е прожил, я знаю, как на рынке выживать. Губернаторы на местах все практически поддерживают, очень хорошо понимают, что происходит, все министры региональные, к кому ты ни приедешь в любом регионе, все тебя будут за руку водить, показывать лежащие, нормальные, любые фермы, лишь бы инвестировал в их регион.

На протяжении этого периода времени, сколько там – 10 лет, мы совершили огромный рывок. Но правильно говорят коллеги – мы в значительной степени мы это делаем не программно, а краткосрочно. И на протяжении последних двух лет, наоборот, урезаем региональные и все целевые бюджеты. Почему? Потому что есть макроэкономические нюансы.

Кавешников: Коллеги, мы обсуждаем рост внутреннего производства, но ведь санкции российские водились не для того, чтобы помочь российским аграриям. У них другая цель. А началось все с других санкций, о которых упоминал наш коллега, подключившись к нам по интернету. Ведь запрещены поставки в Россию не только оборудования для глубоководного бурения, об этом пусть беспокоятся другие люди. Запрещены поставки гигантского количества оборудования и технологий так называемого двойного назначения, а это такой лист, что мало не покажется, это и гидронасосы, и компьютеры, и пятое, десятое.

Российские санкции были введены, чтобы дать понять европейским и американским партнерам, что безнаказанно с Россией такие вещи делать нельзя. Поэтому их ударили по самому больному – по их аграриям, у которых сейчас персики гниют. И вот теперь, если эти санкции будут сопровождаться более-менее комплексными мерами по поддержке внутреннего производителя, то совсем будет замечательно.

Горянов: А не получилось ли так, что мы ударили сами по себе? Азамат, как это скажется на вашем ресторанном бизнесе? Откуда будет привозить продукцию? Белорусские мидии появятся?

Юсупов: Нужно понимать, что повара – больше люди искусства и фантазии. Как привыкли в конце 80-х, начала 90-х, тоже не было продуктов, из которых можно было делать что-то высоко, но все равно кулинары и повара искали какие-то возможности найти продукт, чтобы он нес изюминку, какой-то колорит в их меню. Конечно, будут искать пути. Здесь же не так, что опустился железный занавес и больше ничего не будет, нет, возится продукция.

Сегодня у нас в компании проводился мастер-класс, а больше это было, чтобы показать людям, что мы привозим продукцию, не надо ничего бояться. Все, кто хотел из представителей хореки, то есть ресторанов, кафе и отелей, они посетили нашу компанию, около 100 человек посмотрели продукцию, успокоились.

Горянов: А запрет на импорт норвежского лосося, это же был большой рынок, очень важный, привыкли к этому.

Юсупов: Это было №1.

Горянов: Об этом речь. Это же должно очень сильно ударить по ритейлерам и по ресторанному бизнесу, и по потреблению среднего класса. Это же огромная проблема.

Юсупов: Это огромная проблема. Конечно, это очень сильный удар. Конечно, в этой рыбе будет чувствоваться дефицит.

Горянов: Несмотря на то, что компания «Русское море», которая фактически стала теперь монополистом, принадлежащая Геннадию Тимченко, который попал под санкции, говорит, что все обеспечим.

Юсупов: Сегодня мы были еще на одной передаче с представителем этой компании. Конечно, у них есть. Я был на этом производстве в Мурманске. Я видел этот цикл и объемы, но это не тот объем.

Горянов: То есть не получится заменить и сделать это быстро тем более?

Юсупов: Быстро это сделать не получится. И эта отмена санкций по поводу мальков направлена на то, чтобы развивать именно такое производство, потому что в этом году принят закон об аквакультуре. И сейчас коллеги говорили о том, что государство должно участвовать, но, на мой взгляд, государство должно участвовать не только какими-то инвестиционными, финансовыми механизмами, здесь еще должно быть правильно выстроено правое поле, в рамках которого должен работать этот бизнес. Должны быть созданы все условия, может быть, эти санкции должны стать причиной, чтобы мы все задумались и нашли самые оптимальные пути, пусть они даже будут на год, но этот год пусть нас заставит, чтобы мы могли сделать стратегический план на развитие, может быть, чуть побольше.