Атака на тех, без кого нет свободы. Екатерина Котрикадзе о зачистке независимых СМИ в России

СМИ-иностранные агенты: «Настоящее время» (с 05.12.2017), «Медуза» (с 23.04.2021), «VTimes (с 14.05.2021) — издание закрыто, The Insider (с 23.07.2021), и еще 18 физических лиц. 18 журналистов, которые делали свою работу в своей стране, но не так, как Ольга Скабеева и Анатолий Кузичев, а нормально. Занимались общественно-значимыми темами. За это государство провозгласило их иноагентами, то есть агентами иностранных государств. Я бы хотела получить хотя бы одно доказательство того, что эти СМИ и эти журналисты работали в интересах, например, США, Джозефа Байдена лично или Виктории Нуланд на худой конец. Им присвоили такой статус только за получение финансирования из-за рубежа, предварительно зачистив медиа-поле в России и перекрыв кислород независимым изданиям. Найти рекламодателя-смельчака, готового разместиться в независимом СМИ — целый вызов. Статус иноагента — особенно для физлица — это выстраивание грандиозных препятствий для работы и выживания. Впрочем, выживание в теории возможно. А вот статус «нежелательной организации» — это прямой запрет на продолжение трудовой деятельности. 

15 июля издание «Проект» стало первым таким запрещенным в России СМИ. Наконец, власти вспомнили о самом нехитром способе борьбы с прессой: простая блокировка. Отключение. Никому ничего не нужно объяснять! Просто выдернуть провод из розетки. Так случилось с «МБХ медиа» и «Открытыми медиа» 4 августа. 

Юридических возможностей для борьбы с происходящим в судах нет, равно как и смысла — решения и последствия предсказуемы. Поэтому кто-то из коллег ищет работу, кто-то уходит из профессии, а кто-то уезжает из России. 

Вся моя лента в фейсбуке — в историях тех, кто решил посвятить себя журналистике. Флешмоб, запущенный изданием «Холод» с хештегом «#запрещенная_профессия» — о нас и для нас, это попытка поддержать своих, попытка разобраться в том, зачем мы выбрали этот путь. Ну и конечно, это способ докричаться до тех, кто не в курсе — ведь за последние 20 лет было сделано все для того, чтобы люди перестали интересоваться. Отключение очередного сайта или отъезд очередного расследователя — для кого-то — проходная новость, о которой напишут и забудут. Проблема в том, что мы рискуем оказаться в реальности, где не напишут и нечего будет забывать. О несправедливости, о коррупции, о вымогателях, о недостроенной детской площадке и невыплаченной зарплате, об украденном на выборах голосе некому будет писать. Ну не «Первому» же каналу, в конце-то концов! У него в повестке не мы с вами, а Украина, Байден и кто там еще. 

В рамках флешмоба поделюсь (надеюсь, никого не утомлю, очень коротко) своей историей. Я должна была поступить в Литинститут. Моя мечта — журфак МГУ — казалась совершенно неосуществимой — не было ни денег, ни знакомств. Мама сказала — шансов никаких. А потом, когда мама погибла, я подумала, что либо поступлю куда хочу, либо уеду в Грузию. Журфак без особой подготовки свалился как гигантский подарок судьбы. С третьего курса пошла работать на телек. 

Смешно вспоминать: чуть не попала на НТВ, стажировалась несколько месяцев, но в критический момент заболела гриппом, меня не взяли. Путь к этому эфиру на Дожде был очень длинным, 18 лет. Знаю, как бывает, когда тебе угрожают представители государства, когда ты мешаешь и от тебя пытаются избавиться разными способами — порой очень страшными. Помню, каково это — когда твое СМИ закрывают просто потому что могут. Но мне всегда было куда уйти. А теперь выбирать почти не из чего. Никогда я не чувствовала такого возмущения тотальной несправедливостью, неприкрытой атакой на тех, без кого нет свободы. Если нет прессы, то никто не будет спрашивать с власти. Это важно сказать: телеканал Дождь поддерживает коллег-журналистов, преследуемых исключительно за верность стандартам профессии.

По решению Минюста России «Настоящее время», «Медуза», VTimes, The Insider включены в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента