«Я вижу, как Кремль занервничал»: интервью с политиком, который составил доклад Европарламента о непризнании выборов в России

Спасибо вам, что присоединились. Итак, что вас сподвигло на составление этих рекомендаций? Не будет преувеличением сказать, что они непривычно жесткие, вы говорите, что нужно отказать в легитимности российскому парламенту. Почему?

Во-первых, сам доклад, конечно, шире, чем просто о выборах, но я постараюсь очень быстро прийти к выборам. Во-вторых, это не мое желание было такой рапорт подготовить, а сам парламент, во-первых, еще в середине прошлого года, когда принимались резолюции после отравления Навального и потом еще по другим проблемам российским сегодняшним, парламент указал, что Европейскому союзу надо иметь новую стратегию по отношению к России, какие политические отношения нужны для Европейского союза.

И мы, как раз я сам был назначен так называемым постоянным рапортером по вопросам России, но была создана вся группа, с другими, с представителями других фракций и партий, и все серьезные партии, я бы так сказал, это две трети или еще больше, три четверти всего парламента, как раз подготовили этот рапорт и проголосовали за него.

Теперь в этом рапорте мы сказали очень четко, что самая главная цель Европейского союза в своих отношениях с Россией, где Россию мы понимаем таким, как бы с двух сторон мы ее видим. Мы видим Кремль, к которому мы относимся очень критически из-за его агрессивности, как внешней, так и внутренней, и с другой стороны, мы видим общество России, которому мы говорим, мы оптимистически смотрим на то, что это общество может достичь. Мы думаем, что российское общество, так как и украинское, как и белорусское общество сейчас борется, тоже может взяться за дело и вернуть Россию на демократический путь развития.

И вот в этом плане мы и говорим, какова нужна европейская стратегия, чтобы помочь таким переменам, и тогда мы говорим о выборах, и мы говорим, потому что этот рапорт принимался, он был уже готов где-то в июле месяце, он обсуждался в комитете.

Сейчас как раз закончилась на прошлой неделе парламентская сессия, мы уже тогда сказали, что то, что мы видим, еще до дня, до трех дней голосования, это нам дает возможность выдвигать вопрос — а можно ли будет вот то, что мы называем выборы, назвать действительно легитимными выборами в России? Потому что уже тогда, в июле, еще раньше, уже виделось, как брутально кремлевская власть пытается просто украсть возможность людей выбирать свободно и прозрачно своих представителей.

Вы говорите — не надо признавать это голосование. Были ли внутри вашей команды, тех людей, которые составляли этот доклад, споры? Возможно, вы сомневались по этому поводу, идти по такому жесткому пути, радикальному пути, не идти?

Ну как-то я не помню, как раз насчет вот этого, этой фразы, чтобы были какие-то большие, очень большие разногласия, какие-то большие дискуссии. Как я говорю, за весь доклад проголосовало 74% всех членов Европейского парламента, и по отношению к этой фразе, к этому параграфу не было никаких поправок, то есть как мы записали ее, так она и прошла через все дискуссии, через весь механизм поправок.

Действительно, в Европейском парламенте это достаточно длительный процесс, и много поправок было ко всему тексту, но вот это место осталось без поправок.

Интересно, почему так?

Потому что все видели, что делается в России. В некотором плане наверняка мы уже видели, что делалось в прошлом году в Беларуси, когда господин Лукашенко ну просто украл результаты выборов, когда увидел, что он проиграл Светлане Тихановской. Тогда и парламент, и весь Европейский союз официально сказал очень четко, что не признает господина Лукашенко легитимным президентом, что нужны новые выборы.

Но и мы видели вот все это время практически, уже после прошлого, после того, что творилось в Беларуси, мы видели, как нагнетает обстановку Кремль уже в России, то, что мы называем между собой даже просто война против своих граждан.

И то, что делается и с Навальным, и не только с Навальным, и вокруг, и как не допускаются кандидаты, не регистрируются, как преследуется пресса, называется там «иностранным агентом», как многие кандидаты тоже были названы там «иностранным агентом» или «экстремистами» и потому не были зарегистрированы. Целый ряд гражданских организаций то же самое постигло.В конце концов ну уже вообще-то уму как-то непостижимо, что запретили использовать термин «умное голосование», я так понимаю, в интернете, не знаю.

Это мне показывает, во-первых, это что показывает, что Кремль очень сильно боится, боится своих граждан. Он боится дать возможность людям выразить свое мнение. Я всегда говорю, ну посмотрите, та же самая Украина соседняя, там политики не боятся открытых выборов. И там Порошенко проиграл, не ясно, как сейчас Зеленскому удастся, но вот есть очень четкие стандарты, есть очень четкие критерии, что это такое демократия, что такое демократические выборы.

Господин Кубилюс, а как дальше это будет развиваться? Скажу вам откровенно, очень разные люди, с разными позициями, смотрят скептически на перспективы непризнания Думы со стороны Европейского союза.

Какими будут дальнейшие действия, на ваш взгляд?

Здесь целый ряд вопросов. Во-первых, конечно, я не могу сказать, как Европейский союз, руководство, будет воплощать в жизнь нашу рекомендацию по признанию или непризнанию легитимными выборов, это зависит от каждой страны. Решение по нелегитимности выборов, скажем, в случае Беларуси принял Совет Европы, там представители каждой страны.

В Европейском парламенте мы высказали свое мнение теперь, но как я говорю, наши рекомендации гораздо более широкие, чем только вот вопрос этих выборов. Мы не надеялись, что эти выборы принесут демократию в Россию, но мы видим процесс, процесс, который происходит, вот подойдет 2024 год, президентские выборы. Я не знаю, доволен ли Кремль теми результатами, которые они своими манипуляциями вот в эти дни достигли, потому что они показали, как они боятся, они показали свой страх. А со страхом идти на выборы, это уже трудно.

Теперь, во-первых, и последнее, что я могу сказать, хотя бы Кремль на наш рапорт, на наш доклад смотрит, я бы так сказал, серьезно. Могу так, полушутя, но я вижу, как они занервничали, сколько много пропаганды они выпустили в эти дни на всех своих там телевизионных каналах.

И самое главное, что они начинают понимать, что Европейский парламент становится как бы достаточно такой большой силой, и поэтому Кремль очень громко говорит, что он не будет общаться с европейскими институциями, то есть с Советом, с комиссиями, с тем же самим Европейским парламентом, потому что они боятся объединенной позиции, они очень четко говорят, что они будут стараться общаться только с отдельными государствами.

Но наряду с этим наш президент, нашего парламента, итальянец, социалист, Давид Сассоли, стал первым и единственным главой европейской институции, которого Кремль назвал персоной нон грата. То есть это четко показывает, что то, что мы делаем, в Кремле принимают серьезно.

Это понятно. Но может, кто-то из Европейского союза вам говорил о том, что планируется рассмотреть вопрос легитимности Думы восьмого созыва, кто-то с вами консультировался?

Мы говорим руководству Европейского союза, у нас есть демократия пока что. Но смотрите, самое главное это то, что знаете, мы смотрим не только на эти выборы, там признают нелегитимными, не признают, увидим. Есть очень много фактов, о которых нужно говорить, и не так просто будет кому-то сказать, что, знаете, давайте мы на это не будем смотреть, все равно будем признавать выборы легитимными. Но процесс трансформации России, вот это вопрос, как он дальше будет происходить.

И я в этом живу с такой надеждой, то, что происходило на европейском континенте, в постсоветском пространстве, для меня дает право говорить о некоторой исторической тенденции. Демократия двигается в восточно-европейское пространство, постепенно, медленно, иногда очень неожиданно. Я могу признаться — то, что происходило в прошлом году в Беларуси, еще вот ранней весной, в марте месяце, я ничего такого не мог предугадать. И Россия не является каким-то особенным случаем, исключением.

Спасибо большое, что нашли время.