Жертве слово не давали. Как реакция на расстрел в Забайкалье смыла гламур с российской армии

Называть Сергея Шойгу выдающимся пиарщиком давно стало общим местом. Его имя уже вписано в историю отечественного маркетинга, Шойгу создал два лучших саморекламных агентства в постсоветской истории — легендарное МЧС и министерство обороны в его нынешнем виде, когда впервые со времен Ворошилова имидж ведомства превратился в самостоятельную боевую задачу, ежедневно с успехом решаемую огромным штатом специалистов. Одежда «Армия России», парки «Патриот», «Гонка героев», танки на фестивале «Нашествие», нарядный ситуационный центр, в котором, бывает, даже старенький маршал Язов сидит, одетый в моднейшее минобороновское поло, военный храм со ступенями из переплавленных танков, поезд с сирийскими трофеями — этот список не прочтешь до середины, он бесконечен. Пиаровские умения нынешнего военного министерства никто не поставит под сомнение, они бесспорны. И тем более странно наблюдать, как эта карета вдруг превращается в тыкву, когда в ответ на опубликованные «Базой» показания солдата Шамсутдинова наше гламурное министерство обороны начинает вести себя еще нелепее и глупее, чем это было во времена министра Язова, у которого как раз с пиаром было все очень плохо.

«Так дальше нельзя». Дмитрий Быков — о расстреле солдат в Забайкалье

Шамсутдинов рассказал об издевательствах и о том, что ему угрожали изнасилованием — в его показаниях есть слово «опустить», понятное в России даже детсадовцам. Минобороны уцепилось за это слово — оно из тюремного жаргона, в армии так не говорят, Шамсутдинов врет, абсолютная ложь, информационный вброс. До этого выпустили 80-летнюю солдатскую мать Флеру Салиховскую, которая предложила запретить интернет, сказала, что дедовщина искоренена, и поблагодарила дорогого Сергея Кожугетовича за стиральные машины в частях.

Насколько убедительна такая защита, уточнять не стоит. Кажется, вообще нет людей, которые бы верили минобороновским доводам, потому что слова об «информационном вбросе» не могут быть убедительны, когда с их помощью опровергают, по сути, восемь трупов. Сейчас многие вспоминают историю солдата Сакалаускаса, который тоже в ответ на издевательства расстрелял сослуживцев, бежал, его ловили, а потом защищали если не всем Советским Союзом, то всей Литвой точно, и было это больше тридцати лет назад — вот и надо было сейчас говорить, что смотрите, такое случается все реже и реже, самый громкий случай был настолько давно, что ничего более свежего, чем Сакалаускас, у критиков армии нет.

Но тут, видимо, министерству обороны уже просто отказывает его сознание, потому что включаются какие-то хтонические инстинкты. Жертве слова не давали, армейские порядки вне подозрений, кто считает иначе, тот льет воду на мельницу вероятного противника. От минобороновского гламура не остается и следа — лицом этого ведомства всегда будет не рэпер Тимати и не батюшка из парка «Патриот», а очередной забайкальский садист, обещающий «опустить».

Я говорю «жертва», имея в виду Шамсутдинова, и здесь тоже что-то не то — у восьмерых убитых, наверное, не меньше прав называться жертвами, а сам солдат хотя бы жив. И даже принимая объяснения Шамсутдинова, который говорит, что у него не было других способов остановить издевательства, мы не можем не иметь в виду, что среди этих восьмерых наверняка есть хотя бы один, который не издевался и вообще попал под пули случайно. Перед нами большая драма, которую невозможно описать на языке минобороновских пресс-релизов, в том числе потому, что сам этот язык — тоже драма, потому что его носители не умеют считать солдата человеком. Это действительно сложнее, чем перешивать логотип «Армия России» на куртку «Абекромби», пусть не обижаются.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.