Венесуэльский провал. Из-за комплекса империи Россия опять теряет миллиарды

Где-то в параллельной реальности руководитель нефтяной госкомпании, инвестировавший какие-то безумные миллиарды в политически нестабильную страну, отправляется в отставку с формулировкой  — «профнепригодность», а если выяснится его личная заинтересованность в сомнительных инвестициях — то и в тюрьму. Хотя нет, в параллельной реальности, в идеальной России все вообще было бы по-другому. Россия нашла себе союзника в Латинской Америке — отлично. Россия торгует с ним, дружит, инвестирует в него — замечательно. Российские специалисты из экономических министерств, сумевших удержать российскую экономику от катастрофы в самые суровые годы политических испытаний, консультируют венесуэльское правительство, осуществляют в дружественной стране реформы по российскому сценарию, минимизируют инфляцию, учат братский народ импортозамещению, помогают повысить уровень жизни граждан, обеспечивая тем самым и политическую стабильность в Боливарианской республике. Никаких революций, никаких народных волнений — в магазинах есть туалетная бумага, хлеб и мясо, а кому не хватает на мясо, тот покупает российские консервы и тоже, в общем, доволен. Но это в параллельной реальности.

В нашей же — Кремль склоняется над картой мира и рассматривает самые дальние ее уголки. Не повезло с Венесуэлой — что ж, на свете есть много прекрасных стран, вот Судан, а вот Центральноафриканская республика, будем дружить с ними, ведь мы же империалисты, великая держава с глобальными интересами, нам нужны союзники, нужны сателлиты, так нам завещали наши предки, покорявшие Анголу и Мозамбик.

Советский колониализм и экспансионизм — удивительный и уникальный в мировом масштабе феномен. Гигантские траты в обмен на улыбку очередного Фиделя. Есть, — но у нас он никого не интересует, Россия выше этого, — огромный империалистический опыт западных держав, которые, подминая под себя страны третьего мира, выкачивали из них ресурсы, вывозили даже культурные ценности, превращали эти страны в свои непотопляемые авианосцы, в свои огороды, в свои бордели, и, допустим, зачем Америке нужна была Куба — это знает каждый, кто хотя бы смотрел вторую часть «Крестного отца».

Если бы мы снимали ремейк этого кино на российском материале, русский Майкл Корлеоне приехал бы на Кубу не зарабатывать, а тратить деньги — впрочем, не свои, а государственные. Казино, в которое он должен был вложиться, существовало бы только на бумаге, но это не смущало бы, конечно, ни главного героя, ни его кубинских партнеров, а увидев, как местный революционер взрывает себя вместе с полицейским, — напомню, в оригинальном фильме именно этот эпизод заставил Майкла предположить, что Куба не лучшее место для инвестиций, — но российский Корлеоне, увидев самоподрыв революционера, сказал бы, что перед нами деструктивное внешнее вмешательство, и продолжил бы вкладываться в эту страну за пять минут до краха.

Когда какая-то страна попадает в орбиту влияния России, узнать об этом можно только из программы «Время» — никаких видимых признаков настоящего империализма российский гражданин не наблюдает. Если Венесуэла младший партнер России, для обычного россиянина это не значит ничего — ни отпуска в Венесуэле, ни дома в Венесуэле, ни венесуэльского пармезана в магазинах, ни венесуэльских рабочих на стройках. Только московская улица Уго Чавеса, на которой, кажется, и не живет никто, напоминает о миллиардах, потраченных на Венесуэлу, и о той великой дружбе, которая, судя по всему, основана только на романтических воспоминаниях Игоря Сечина о колониальной службе в молодости. Что бы ни происходило в Венесуэле, беспокоиться нужно о России, но и о России, беспокоиться, в общем, не стоит — планета большая, политически нестабильных уголков в третьем мире много, и российское государство найдет, на что потратиться еще — до следующего «внешнего деструктивного вмешательства» можно успеть освоить еще не один десяток миллиардов.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.