«Серая зона путинского консенсуса»: почему интеллигенция не отказывается от возможностей, которые дает ей власть

Еще одно ключевое имя этого года — Кирилл Серебренников, я всегда был одним из немногих, кто его публично и демонстративно не любил (из немногих — в смысле из условно либеральных авторов, понятно, что мракобесов, которые его не любят, тысячи), и, может быть, как раз поэтому его арест и уголовное дело кажется мне самой дикой несправедливостью — своей нелюбовью к Кириллу я дорожу и не хочу ее делить с негодяями, у которых работа такая — сочинять уголовные дела и с их помощью решать какие-то свои задачи. Для меня тема Кирилла Серебренникова в этом году была такой сквозной, и театральные критики меня ругали — чего это ты, мол, лезешь на нашу территорию. Но я не на их территорию, я на свою. Именно Серебренников всегда был тем сталкером, который опытным путем нащупывал границы допустимого во взаимодействии художника — честного и независимого — с властью, и это тема, которая важна не только для него и не только для театра, но для всей огромной социальной группы, которая называется интеллигенция. Для журналистов, конечно, тоже. И чем более спорно ведет себя власть, тем больше вопросов и к людям, принимающим ордена, и к людям, сотрудничающим с федеральными каналами, и к людям, работающим в государственных театрах. Свой программный текст на эту тему я написал еще до всего, когда Антон Желнов и Николай Картозия сняли фильм о Саше Соколове, фильм для Первого канала, и была премьера с участием Эрнста, и самые непримиримые критики власти стали ругать Желнова, Картозию, а заодно и Соколова за коллаборационизм. Об интеллигентском коллаборационизме поговорить всегда интересно, и вот моя февральская колонка для Republic.

Рамки лояльности для себя оказывается вынуждена задавать сама интеллигенция, и здесь начинаются всевозможные противоречия – границу между допустимым и недопустимым каждый в итоге проводит таким образом, чтобы быть внутри допустимого, и на выходе получается олимпиада самооправданий – кто-то, сотрудничая с «Первым каналом», обещает никогда не иметь дел с НТВ, потому что НТВ – это дно; кто-то видит разницу между деньгами Чемезова и деньгами Сечина, а кто-то – между деньгами Мамута и деньгами Прохорова. В результате каждый участок кремлевского фронта в той или иной мере оказывается прикрыт самыми приличными людьми, делающими самые хорошие дела. Это не может не раздражать, это действительно торжество компромисса, серая зона путинского консенсуса, о которой лучше не думать, чтобы не расстраиваться; и если говорить о моральной правоте, то она, конечно, за теми, кто обличает, а не за теми, кто идет на компромисс. Но пространство компромисса еще так велико, что у бескомпромиссных, кроме бескомпромиссности, нет, в общем, ничего – ни фильмов, ни модных спектаклей, ни медийных площадок, ни даже живой силы. Бескомпромиссность во имя общественного блага оказывается бессмысленной, если само общество едино в готовности идти на компромисс. Пока нет входного билета в виде публичных клятв и речей, пока нет обязательной партийности и повязанности кровью, никто не откажется от возможностей, которые Кремль охотно предоставляет даже не вполне лояльной интеллигенции.