Семнадцатое лето Путина: где искать надежду?

Прошлым летом администрация президента разрешила демократической коалиции принять участие в областных выборах в Костроме, и многих оппозиционеров это воодушевило, они смогли разглядеть в костромских выборах уникальный шанс для российской демократии и с головой погрузились в эти выборы. Сейчас им об этом неловко вспоминать, а я, наоборот, тихо торжествую, потому что год назад я орал и стонал, что не нужны нормальным людям никакие выборы в этой Костроме, это бессмысленная трата времени, а время лучше тратить на что-то более полезное — я предлагал идти купаться, потому что лето, летом надо купаться, или учить санскрит, потому что лишних знаний не бывает, и если у вас есть свободное время, то потратьте его на приобретение знаний, которые вам потом пригодятся.

Меня тогда очень ругали за этот «санскрит», я тогда перессорился с половиной всех наших оппозиционеров, а прошел год, и я с чувством, как говорили в старину, глубокого удовлетворения вижу, как моя прошлогодняя ересь становится мейнстримом — теперь все призывают учить санскрит, а о выборах наоборот, никто не думает, хотя выборы в этом году федеральные, более важные, чем костромские. Тексты о том, что лучшая политическая позиция сегодня — это эскапизм, появляются практически каждый день.

Станислав Белковский в «Снобе» на днях призвал россиян поставить перед собой самую амбициозную и в то же время достижимую цель — пережить Владимира Путина физически, беречь себя для послепутинских времен. Дмитрий Губин на «Коммерсантъ FM» говорит, что не имеет значения, назовут мост именем Ахмата Кадырова или нет, все равно это временно, и не надо бороться с этим мостом, лучше, как Бродский, учить английский, чтобы читать Джона Донна в оригинале, а потом получить Нобелевскую премию.

Победа в прошлогоднем споре — это все равно победа, но я себя победителем не чувствую. Может быть, все дело в том, что сам я даже не попытался сесть за изучение диковинного языка, а весь год писал как раз о российской политике и собираюсь писать о ней впредь. Но, может быть, дело даже не в санскрите. Да, массовое неучастие в потешной политической активности в специально отведенных местах — это уже данность, почти консенсус. В понедельник оппозиционеры планируют свой очередной марш, и не нужно быть великим прогнозистом, чтобы заранее представить, каким он будет, если вообще будет — ничего интересного, ничего заслуживающего внимания.

К солженицынскому «Жить не по лжи» — не поднимать голосующей руки, не дать загнать себя на собрание, не транслировать ни одной ложной мысли и так далее, — мы добавляем сегодня еще два пункта — не вступать во взаимодействие с избиркомами, специально созданными не для выборов, а для того, чтобы до бесконечности продлевать несменяемость власти, и, второе, не заходить в загончики, на которых написано «УВД ЦАО» — пусть загончик останется пуст.

Но, что мне кажется важным, политический и гражданский эскапизм не может быть поводом для гордости или радости. Еще раз сошлюсь на прошлогоднего себя — призывая к неучастию в государственных гадостях, я приводил в пример Цоя, который, как известно, на определенном этапе своей карьеры, когда независимых музыкантов считали тунеядцами, работал кочегаром. Цой работал кочегаром, да, но согласитесь, что если бы он полностью посвятил себя кочегарскому делу, если бы он висел на доске почета и стал в конце концов заслуженным кочегаром, не написав своих песен, в этом не было бы ничего хорошего.

К чему это я. Я хочу сказать, что неучастие и игнорирование разрешенной политики ни в коем случае не должно быть поводом для того, чтобы ставить себя вне общества и вне нации. Уходя из политического загончика, мы остаемся гражданами и людьми, а Россия остается нашим отечеством, и наше неучастие не может быть поводом для равнодушия к бедам и несчастьям России.

В чем едины почти все — что впереди еще много гадостей и много лет под властью нынешней политической системы. Сейчас семнадцатое путинское лето, а сколько их еще будет. Тратя эти годы на себя, нельзя забывать о России. Выборы и разрешенные митинги значения, как мы уже убедились, не имеют, а что имеет — культура, и вообще вся свободная информационная среда, выживание которой как раз зависит именно от того, насколько нам это интересно и важно.

Мы поняли, что надежду на хорошее будущее для России не стоит искать в праймериз ПАРНАСа или в очередном согласованном марше. Надежда — она в художнике Павленском, или в новых песнях, или в новых книгах и фильмах. Надежда — она в самых безнадежных новостях самого, наверное, мрачного в мире сайта «Медиазона», который по факту превратился в новую «Хронику текущих событий».

Надежда — как ни смешно, но и в социальных сетях она тоже. Вот сейчас в фейсбуке сотни людей обсуждали выдуманную статистику про «Титаник» — в этой статистике говорилось, что богатые и аристократы из первого класса спасали женщин и детей, а бедняки из трюма, из третьего класса, никого не спасали, боролись только за себя, поэтому в третьем классе выжили в основном крепкие молодые мужчины.

Это неправда, но эта неправда слишком многим понравилась, и понятно, в чем дело — у нашей советской интеллигенции есть такая родовая травма, она противопоставляет себя народу, и это противопоставление уже много десятилетий подряд очень вредит нашему общественному развитию. Те, кто умиляется выдумкам про благородный первый класс — они, конечно, сами себя в этом первом классе и представляют.

Но я вижу и тех, кто вступается за людей из трюма. Десять лет назад никто бы не вступился, а теперь, и это мое наблюдение последних двух-трех лет, у нас вырастает новая интеллигенция, свободная от советского социального расизма и кастовости, и голос этих людей уже слышен очень неплохо. Мир вообще парадоксально устроен, и вот тоже такой парадокс — чем безнадежнее времена, тем сильнее надежда. Сейчас свою надежду я бы сформулировал так, что оппозиция — она ведь не в специально отведенных местах, она внутри, она там, где у человека находится совесть.

Берегите оппозицию внутри себя. Когда-нибудь она придет к власти.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции​