«Кто говорил про новый тридцать седьмой — ждите пятьдесят шестого». Олег Кашин о палачах, которым ничего не будет

Маленькие радости конца десятых — доследование как амнистия, доследование как реабилитация, доследование как свобода. Не оправдание, не извинения, не компенсация — доследование, то есть такая как бы лотерея с отложенным тиражом, формула «ишак или падишах» почти в чистом виде. Ну и да, свобода вплоть до, если вернут загранпаспорт, возможности уехать — хоть на гастроли, хоть на лечение, хоть просто отдохнуть.

Радости маленькие, но по нашим меркам максимальные, на большее рассчитывать оснований нет. Дело отправлено на доследование, с обвиняемых сняли меру пресечения — в наших условиях, когда и оправдательных приговоров, тем более по громким делам, не бывает в принципе, доследование и есть оправдательный приговор. Дело развалилось, ничья вина не доказана, сажать некого, а формальности — ну, пусть будут формальности, кому они важны-то на самом деле.

До этого лета мы, авторы политических текстов, уверенно писали и говорили — система обратного хода не имеет, это не в ее привычках, не в ее правилах. Даже если неправота очевидна, признать ее — значит, проявить слабость, поэтому государственный танк прет напролом вопреки и здравому смыслу и даже, как тоже не раз бывало, собственному маршруту. Даже в деле Серебренникова — вспомните, как за него просили, как бились за него, как шептал самые важные слова Путину Евгений Миронов, как выступала Чулпан Хаматова, как подписывались петиции — совсем не оппозиционеры, совсем не диссиденты требовали свободы, но толку не было, да и дело, каким бы сфабрикованным оно ни казалось, как ни комичны были попытки обвинения доказать несуществование реальных и успешных спектаклей — кто мог вообразить, что дело развалится? Система не имеет обратного хода.

Так было до этого лета. Что-то случилось, когда был Голунов. Да даже и загадки нет, что именно случилось. Полицию поймали за руку со сфабрикованными доказательствами, плюс беспрецедентная публичная солидарность коллег, плюс политически нейтральное медиа с какими-то джиаровскими возможностями — получилось, спасли. И оказалось, что система да, обратного хода не имеет, но иногда имеет. То, что было бесценным, обрело вдруг цену. Исчезла магия вот этой формулы про обратный ход.

«Московское дело» — чудовищное, несправедливое, быстрое, как в эпоху сталинских троек. Невиновные люди уехали в лагеря. Но — и это тоже проходит по категории маленьких радостей, — уехал все-таки каждый второй, а еще каждый второй вышел на свободу. Раньше бы уехали все. Что-то изменилось, снова обратный ход.

Обмен с Украиной. Да, вся логика указывала на то, что Сенцова держат в колонии, чтобы однажды поменять, но так долго держали, что верить в это становилось все труднее. Наверное, да — того единственного реального российского судью очень ловко убедили, что да, в тюрьме террорист, а терроризм в их системе ценностей — зло абсолютное, никаким освобождениям даже в обмен не подлежащее. И что же — вот Сенцов обнимается с Зеленским, вот дает пресс-конференцию в Киеве — да, в спину ему система грозит судьбой Савченко, улюлюкает, но слова ничего не значат — отпустили же, выслали, все.

И теперь — дело «Седьмой студии». Да, не оправдали, да, не извинились, но фактически признали развал дела и отпустили на свободу. Представьте такое год назад, представьте такое в деле, ну, скажем, Улюкаева — фантастика. А тут фантастика становится реальностью. Новая жизнь.

Жизнь новая, и совсем не прекрасная. Дело «Седьмой студии», как и дело Голунова, было заказным. Заказчики не названы и тем более не наказаны — да, догадываться, кто посадил Серебренникова, можно, а толку? Те, кто сажал, и те, кого сажали, будут встречаться на мероприятиях, даже здороваться, наверное, и тем, кто хотел посадить невиновных, ничего не будет грозить. Кто говорил про новый тридцать седьмой — ждите нового пятьдесят шестого, когда палачи и жертвы станут сосуществовать в одном обществе, и практически ни один палач, кроме самых невезучих, наказан не будет. Сотрудникам ФСБ и Следственного комитета за хорошую службу раздадут билеты в «Гоголь-центр». После спектакля актеры и режиссер выйдут к зрителям на поклон, встретятся взглядами — ну и что; хоть так, хоть так — маленькие радости, больших нет и не будет.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.