Как столкнулись московские силовики, ингушские студенты и чеченские интересы

Когда силовики в камуфляже врываются в студенческое общежитие, выбивают двери, переворачивают все вверх дном и утаскивают с собой несколько десятков студентов — тут даже не может быть вопроса, на чьей стороне правда. Понятно, что это стереотип, но на стороне этого стереотипа — многолетний и бесперебойный опыт всевозможных маски-шоу, спецопераций, рейдерских захватов и прочего. Репутация силовиков в камуфляже настолько бесспорна, что сторону в конфликте их со студентами можно занять еще на той стадии, когда силовики только  крадутся к общежитию.

Полностью перевернуть наше отношение к этому сюжету может всего лишь одно слово — то, которого не хватает в истории про рейд силовиков в общежитие. Это слово — ингушские. Силовики в камуфляже ворвались в студенческое общежитие, перевернули все вверх дном, выбили двери и утащили с собой несколько десятков ингушских студентов. Не делайте вид, что это одно добавленное слово ничего не меняет — меняет. Репутация людей в камуфляже однозначна, репутация кавказских студентов — ну вот наша застенчивая политкорректность не позволяет сказать прямо, что их репутация так же однозначна, как у громил в камуфляже, но, по крайней мере, они друг друга стоят, и когда мы говорим о студентах с Кавказа, в первую очередь в голову приходит, условно говоря, лезгинка на Манежной, а вовсе не академические успехи. И когда появляется новость о силовиках, нападающих на ингушских студентов в Москве, эта новость уже не проходит по категории полицейского беспредела, это уже скорее такой трагический курьез, спор между собою двух одиозных социальных групп, к которым не принято относиться с какой-то особой нежностью и доверием.

И, наконец, еще одно уточнение, уже совсем неожиданное и не укладывающееся ни в какие стереотипы. Есть такой популярный слух, что ингушские студенты, на которых напали силовики, — это не просто ингушские студенты, а люди, протестовавшие против новых границ между Чечней и Ингушетией, и выходит, что ингушских студентов и наказали за этот протест, который не нравится прежде всего чеченским властям, у которых тоже есть вполне однозначная репутация — гораздо более однозначная, чем даже у ингушских студентов.

Если бы эта история нуждалась в какой-нибудь визуальной иллюстрации, я бы нарисовал такое ДТП: на перекрестке столкнулись полицейский автозак, мажорское «феррари» парня в красных мокасинах и «гелендваген» бородача с золотым пистолетом. И пешеход, наблюдающий за случившимся, понимает, что болеть ему тут не за кого, и идет, наверное, в бар — там сегодня потише, потому что самые опасные люди заняты происшествием на перекрестке.

Когда новость сталкивает между собой несколько стереотипов — это полезно, потому что стереотипы уравновешивают друг друга, сюжет становится нейтральным и позволяет не отвлекаться на эмоции. Когда московские силовики нападают на ингушских студентов, предположительно задевших чеченские интересы, болеть тут действительно не за кого. Зато отчетливо видно, до какой степени пусты и бессмысленны все разговоры о единстве многонационального российского народа и о самом многонациональном народе — нет его на самом деле, есть несколько разных народов, некоторые из которых регулярно между собой ссорятся и конфликтуют. Опыт советской «многонационалочки», который, судя по всему, до сих пор остается образцом для Российской Федерации, был основан прежде всего на тоталитарном терроре, а как только тоталитаризм кончился, начался Карабах и много чего еще. Каждое происшествие типа того, которое случилось в Геологоразведочном университете — это очередной привет из будущего, в котором жители российских карабахов будут проклинать нынешнюю Российскую Федерацию и ее самые очевидные межнациональные противоречия, о которых в наше время почему-то неприлично говорить.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.