' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
На Юго-востоке Москвы около ТЦ «Москва» произошли волнения трудовых мигрантов. Все началось вечером в среду, 20 сентября, когда охранники торгового центра якобы избили гражданина Таджикистана, работающего на рынке грузчиком. Тогда вечером около 130 мигрантов вышли на стихийную акцию протеста, затем на следующий день снова пришли к ТЦ с требованием, разобраться в произошедшем. Акция закончилась разгоном и задержаниями.
Как выглядит гражданская война в России, мы себе представляем вполне подробно. В Малиновке меняется власть, пан атаман Грициан Таврический бежит от наступающих красных, какие-то эшелоны, парни в буденовках, на тендере паровоза сидит Бумбараш и поет «Наплевать, наплевать, надоело воевать». Один брат ушел воевать за красных, другой за белых. Григорий Мелехов, потеряв Аксинью, смотрит на черное солнце. Советская массовая культура создала целый мир, который никуда не делся, и даже уже в наше время, когда белые не обязаны быть ужасными, а красные — хорошими, и когда рафинированного Колчака ведут на расстрел звероподобные бойцы, а сдавшихся в Крыму офицеров Землячка топит на баржах в море — все равно это тот же мир, знакомый нам по кино семидесятых и по героико-революционным детским книжкам.
«Вы нам только шепните, мы на помощь придем», — с этой песней уходят в закат герои советского блокбастера о Неуловимых. Фильм Эдмонда Кеосаяна — это вольная экранизация популярной в двадцатые годы повести старого большевика Павла Бляхина «Красные дьяволята», герои которого, играя в индейцев, ловят в украинских степях Нестора Махно. В «Неуловимых мстителях» среди героев есть цыган, и это очень важное отличие от литературной первоосновы, в которой вместо цыгана был представитель другой экзотической по советским меркам нации — китаец. Интересно, кстати, что в первой экранизации повести Бляхина, немом фильме 1923 года, китайца тоже заменили — на африканца.
В том советском образе гражданской войны, который до сих пор существует в российском массовом сознании, китайцев скорее нет, либо они проходят по категории разных других интернационалистов из разных стран, которые, проникнувшись красной романтикой, приехали в Россию воевать за счастье трудящихся. И только где-то на периферии этого кинематографического и литературного мира то тут, то там мелькает самый зловещий образ китайца из Чеки. То у Катаева в «Вертере» китаец, застывший как статуя, охраняет двери страшного дома одесской ВЧК, то в рассказе Булгакова жизнерадостный «ходя», не говорящий по-русски, работает палачом и расстреливает из пулемета тех, кого к нему каждый день приводят. В Ростове-на-Дону стоит памятник красным китайцам, воевавшим в нашей стране и убивавшим ее граждан на фронте и в тылу, но это вообще очень неудобный образ — китаец с пулеметом в революционной России. О нем проще не вспоминать и не думать. Цыган или даже африканец — это понятно и романтично, а китаец — нет.
Во время первой мировой войны, когда трудоспособные мужчины в основном находились где-то на галицийских кровавых полях, Российская империя начала импортировать трудовые ресурсы из бедных стран для работы на инфраструктурных стройках. Железную дорогу до Мурманска строили китайцы — трудолюбивые и низкооплачиваемые. Точных данных, сколько их было, нет ни у кого, но, судя по всему, их было по тем временам много (а по нашим — нет). Революция застала их на стройках. Стройки остановились, деньги платить перестали, а люди остались. Гражданская война — это еще и трансформация трудового рынка, когда строители и грузчики больше не нужны, а нужны убийцы. Солдаты, конвоиры, охранники, палачи. Китаец с ружьем или китаец с пулеметом — обязательный герой эмигрантских мемуаров или прозы о том времени. Жестокий, не рефлексирующий и даже не знающий языка убийца-иностранец,наемник — это совсем не брат, идущий на брата, а просто дистиллированный ужас и дистиллированное зло.
Каждый раз, когда в России происходит какая-нибудь массовая драка с участием иностранных рабочих — вот как сейчас у торгового центра «Москва» или в прошлом году на Хованском кладбище, это становится прежде всего поводом для споров о миграционном режиме, о коррупции и о полиции, которая не боится только мирных демонстрантов, а когда гастарбайтеры с вилами и топорами идут в бой, полицейские отступают. Это все правильно, но это все про сегодня. Но никогда не нужно забывать про завтра. Отчаянный пролетариат, живая сила любых социальных и политических катаклизмов, неуловимые мстители, красные дьяволята, красная армия будущего, ВЧК будущего — кроме среднеазиатских рабочих, в России сегодня нет никого, кто всерьез мог бы претендовать на эту роль. Ни шахтеров, ни трактористов, ни седоусых путиловских рабочих, ни крестьян в буденовках — только вот эти пока бессловесные парни, которые регулярно нам на что-то намекают, а их никто не хочет слышать.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
