«Когда начинаешь играть с символами, символы в какой-то момент сами начинают играть с тобой»: как власть зашла в идеологический тупик с молодежным фестивалем в Сочи

Самое странное событие недели — фестиваль молодежи и студентов в Сочи. Россия собрала молодых леваков со всего мира, чтобы Герман Греф рассказал им о Сбербанке, и чтобы Игорь Крутой сыграл им свою совсем не левацкую музыку. Что это было вообще? Зачем это Путину, зачем это левакам? Они сжигали израильский флаг и отмечали столетие Октябрьской революции, а российское телевидение снимало это так, чтобы не дай Бог, ни один портрет Ленина не попал в кадр.

Это вообще моя любимая тема — символическая несостоятельность российского государства. Пытаясь быть одновременно наследниками Российской империи и Советского Союза, эти люди сами загнали себя в тупик идеологических умолчаний и эстетической эклектики. У них никогда не получится ничего, что можно было бы воспринимать всерьез, и даже несчастная «Матильда» приводит систему к короткому замыканию. Молодежный фестиваль проходил у них по категории молодежной политики, при том что эти фестивали появились семьдесят лет назад в рамках сталинских экспериментов с «мягкой силой», и история международного движения «демократической молодежи» в любом случае выходит за рамки молодежной политики Кремля. Но Кремль такие нюансы не учитывает, и в итоге единственное, что вообще можно сказать о сочинском перформансе — что это было вообще?

Моя колонка с этим вопросом — для Republic.

Традиция молодежных фестивалей, оставшаяся от позднесталинских лет, пережила свой последний успех в Москве 1957 года и дальше тихо угасала в статусе бессмысленного ритуала – советские люди смогли убедиться в этом в 1985 году, когда Москва приняла фестиваль во второй раз. Несмотря на очевидные параллели с главным оттепельным торжеством, ничего интересного из затеи не вышло – живыми иностранцами москвичей было уже не удивить, а с предыдущим большим международным торжеством, Олимпиадой 1980 года, фестиваль сравнения не выдерживал. Неудивительно, что фестивальную эстафету в 1989 году смог перехватить только Пхеньян – остальным бывшим «странам народной демократии» одиозная традиция была уже не нужна.

Понятно, что устроители сочинского фестиваля ни о чем таком не думали вообще – все было задумано как международный «Селигер» на олимпийской инфраструктуре, не более того. Но когда начинаешь играть с символами, символы в какой-то момент сами начинают играть с тобой. Сегодня Россия в фарсовой форме повторяет тот же эксперимент, что и семьдесят лет назад у Сталина – испорченные отношения с Западом компенсируются верой в «мягкую силу», выстраивается международное движение «друзей Москвы», но вместо Пабло Пикассо и Хьюлетта Джонсона теперь Жерар Депардье и Марин Ле Пен. Исторические параллели такого рода не слишком очевидны и не всегда бросаются в глаза, но когда из прошлого извлекается яркая символика, именно она соединяет разрозненные фрагменты в полную картину, на которой очень хорошо видно, насколько утопичен альтернативный глобализм, существующий и находящий отклик в мире только до тех пор, пока Москва за него платит.

Фото: Kremlin.ru