«Почему России все равно — в общем, понятно»: Кашин о реформе русского языка в украинских школах

Я даже немного горжусь тем, что даже в 2014 году, когда это было прямо по-настоящему модно, я не писал — ну, почти не писал, — ни о Майдане, ни о бандеровцах, ни о перспективах украинской власти — тема «что там у украинцев» мне всегда казалась неинтересной и ненужной русскому автору. Крым да, Донбасс да, а Киев — извините. Вот эти все истории типа «украинские радикалы сорвали концерт Ани Лорак» — они меня вообще не трогают, пусть срывают, их дело, не наше.

До сих пор я вообще был уверен, что никакая украинская новость меня взволновать не сможет. И хочу поделиться сейчас своим удивлением — украинская школьная реформа, и прежде всего ликвидация школьного образования на русском языке, стала той новостью, которая смогла меня впечатлить.

Точнее, впечатляет сочетание самой новости и нулевой реакции на нее в России. Если бы это случилось в 2014 году, наша пропаганда сумела бы раздуть трагедию, аналогичную, извините за такое сравнение, одесскому пожару. И добровольцы из России ехали бы в Донбасс, чтобы отомстить за запрет русского языка в школах. А в 2017-м всем уже все равно, и даже российский МИД выступил с нотой уже после того, как выступили венгерский и румынский МИДы, а я написал колонку с упреком в адрес российского МИДа.

Почему России все равно — в общем, понятно. Все злые слова в адрес Украины сказаны три года назад, и новым словам будет грош цена, потому что и так ясно, что Россия будет ругаться по поводу любых действий Украины, а Украина отнесется к этим словам как к словам своего заклятого врага, которого не надо слушать. То есть любые слова официальной Москвы потеряли смысл, Москва в этом сюжете — такой статист, которому там вообще делать нечего.

При этом речь идет о невиданном нигде в послевоенной Европе чудовищном социальном эксперименте, когда огромная часть населения Украины, говорящая по-русски, лишается права учить детей на родном языке. И не надо говорить, что это нормально — ненормально. Это принудительная ассимиляция, невозможная ни в одной стране, где есть такое большое национальное меньшинство. И поскольку кроме русских от школьной реформы на Украине пострадали местные венгры и румыны, можно уверенно сказать, что за своих Венгрия и Румыния будут драться и наверняка добьются возвращения им их школ, а Россия и не может, и не хочет защищать русских. Не может — потому что все инструменты защиты сгорели в Донбассе, не хочет — потому что и три года назад разговоры о защите русских были только поводом для решения Кремлем своих политических задач и больше ни для чего.

В 2014 году, когда все начиналось, я писал об одной из первых «народных республик» — известная история, 70 лет назад в Иране, когда во время войны Советский Союз ввел туда свои войска, а после войны отказался их выводить и поддержал азербайджанскую общину, составлявшую большинство на севере Ирана и желавшую воссоединиться с советским Азербайджаном. Республику действительно провозгласили, выбрали парламент, создали местный Гулаг, организовали компартию и начали жить по-советски, но Запад сумел надавить, Сталин вывел войска, республика рухнула, а ее лидеры бежали в Советский Союз, и кто погиб, а кто сел в лагеря.

Прошло тридцать лет, шахский режим пал, к власти пришел Хомейни, и Москва — уже брежневская, — вспомнила о старом сепаратистском проекте. В Москву пригласили лидеров азербайджанской общины Ирана, и перспективы азербайджанской республики обнаружились сразу же, как началась встреча этой делегации с представителем советского ЦК. Иранские азербайджанцы не знали азербайджанского языка. Тридцати лет шаху хватило, чтобы полностью растворить просоветское нацменьшинство в иранском большинстве. Свою колонку об этом я закончил описанием визита лидеров русских Украины в Москву 2044 года. Они приедут и скажут нам «Здоровеньки булы». Колонка о русском языке на Украине вышла у меня в издании Republic.

Фото: Павел Паламарчук / РИА Новости