Кашин, Маша и ГРУ, или как Россия читает сигналы и распоряжается подарками Запада

Смерть известного человека — всегда повод для спекуляций, и это знает каждый, кто хоть раз смотрел Малахова. Эта неделя дала, к сожалению, возможность убедиться, что и смерть неизвестного человека при некоторых условиях позволяет спекулировать и выстраивать конспирологические версии — очевидно, родным и близким покойного это неприятно, но некоторых вещей избежать невозможно, извините.

Я говорю о смерти генерала Коробова, человека, о котором действительно никто ничего не знает, но при этом все знают все, потому что, каким бы засекреченным он ни был, его должность публична, и это самая медийная и самая скандальная российская официальная должность в этом году — генерал Игорь Коробов был начальником того управления, которому совсем недавно Путин вернул историческое название ГРУ, но на самом деле это название вернулось к ведомству, которым руководил Коробов, само безо всякого Путина — этой весной, когда в Солсбери отравили Сергея и Юлию Скрипаль.

Говорят, Коробов в это время уже болел, и на том самом приеме, где Путин говорил о возвращении буквы Р в аббревиатуру Главного управления Генштаба, Коробова уже не было, и о том, что у него рак, писали в соцсетях открытым текстом. Мы действительно ничего не знаем об этом человеке, кроме двух вещей — во-первых, он последние почти три года возглавлял ГРУ, и во-вторых — его предшественник Игорь Сергун тоже умер, занимая эту должность, причем умер загадочно — по официальной версии на своей подмосковной даче, по неофициальной — погиб в Ливане, в котором вообще непонятно, что может делать начальник российской военной разведки. И если второй подряд начальник ГРУ умирает при исполнении, и если при этом его учреждение почти год находится в центре огромного международного скандала — да, самой естественной реакцией будет поиск таинственных обстоятельств этой смерти.

Тут уже можно обобщать. Официальная Россия вообще никак не заботится о своей репутации, то есть наверняка заботится, но все, что она делает и говорит, свидетельствует как минимум о том, что у нее ничего не получается. Закрытость, которую у нас любят за то, что она подразумевает сакральность, тоже играет здесь против российских властей — когда несколько месяцев назад я полез на сайт Минобороны почитать биографию Коробова и узнал, что он «награжден рядом государственных наград и владеет несколькими иностранными языками» — понятно, что когда эти люди говорят о себе языком анекдота, узнавать о них мы будем из британских таблоидов, и будем верить британским таблоидам, потому что в противном случае придется верить, что так называемые Петров и Боширов ездили смотреть шпиль. Я очень не люблю Романа Доброхотова, это сейчас редактор сайта «Инсайдер», но я понимаю, что единственный источник хоть какой-то информации о ГРУ — это доброхотовский сайт, и спасибо за это стоит сказать именно российскому государству, а не талантам расследователей из «Инсайдера» и Bellingcat. О провалах российской разведки можно спорить, но невозможно спорить об информационных провалах российского государства — да, это оно и только оно несет ответственность за то, какую реакцию у людей вызывает буквосочетание ГРУ, и за то, что смерть несчастного генерала Коробова становится поводом для неприятных слухов и спекуляций. Если родным и близким покойного это не нравится, то они должны сказать за это спасибо именно российскому государству — тому, которому Игорь Коробов прослужил всю жизнь.

О смерти генерала Коробова — моя колонка для издания Republic.

Патриоты-педанты, когда ⁠шли споры о Скрипалях, любили подчеркивать, что само название ⁠ГРУ в публикациях и высказываниях на эту тему демонстрирует некомпетентность их ⁠авторов, потому что ⁠никакого ГРУ на ⁠самом деле давно нет, есть Главное управление Генштаба. В том числе на этом буквоедстве строилась медийная защита российской военной разведки – есть зловещее ГРУ, выдуманное врагами, и есть настоящее ГУ ГШ, которое никакими гадостями не занимается, а честно служит Отечеству. Эту защиту разрушил три недели назад сам Владимир Путин, предложивший вернуть главному управлению то имя, под которым оно в этом году стало всемирно знаменито как государственный трест наемных убийц и прикрывающих их хакеров, и это самый парадоксальный ребрендинг, может быть, в истории: российской военной разведке повезло, что с грязными скандалами ассоциировалось ее устаревшее имя, а новое настолько малоизвестно, что оказалось незапятнанным, и тут такой жест – вернуть именно дискредитированное имя, то есть сказать обличителям, что они не ошибались, это именно ГРУ, о своей репутации оно не заботится или даже довольно ею такой, дурной и зловещей. С поправкой на масштаб здесь та же логика, что и летом, когда по публичной инициативе того же Путина миру были продемонстрированы «Петров и Боширов», которые своим поведением и нарочито завиральными объяснениями сделали все, чтобы стать живым (если они, конечно, до сих пор живы) доказательством правоты британских обвинителей. И в той же логике, когда британский биограф Скрипаля сделал неожиданный подарок официальной Москве, рассказав о политических пристрастиях отравленного шпиона – радовался присоединению Крыма, любит Путина и даже не верит, что его отравили российские спецслужбы, – Путин этот подарок отверг, чуть ли не на следующий день назвав Скрипаля подонком, и это прозвучало как «ну да, мы его отравили и правильно сделали».

Игорь Коробов, – вероятно, действительно заслуженный офицер и человек, – в последний год своей жизни стал заложником этой безумной международной политической игры, в которой именно Россия зачем-то ведет себя так, чтобы приобрести всемирно признанный имидж международного злодея-беспредельщика.

По странному совпадению Скотленд-Ярд после довольно долгого молчания практически сразу после смерти Коробова опубликовалновое видео с «Петровым и Бошировым» – ничего особенного, ходят себе и ходят, но мрачноватый символизм этого совпадения можно интерпретировать таким образом, что даже смерть ключевого участника этого сюжета не может остановить развитие событий, и занявший место Коробова вице-адмирал Игорь Костюков тоже обречен остаться в истории как человек из дела Скрипалей – жизнь продолжается, но ничего хорошего в этом нет.

Про новости того типа, который коллеги с RTVI придумали называть инфошумом, я все понимаю, я сам про них много говорил и писал, и это, по-моему, первый случай, когда заведомо вот такая новость вызвала у меня потребность что-то про нее отдельное сказать и написать. Может быть, дело в том, что я по семейным обстоятельствам сейчас смотрю очень много мультфильмов, и даже самый мелкий информационный повод, с ними связанный, встречает мою самую эмоциональную реакцию — черт его знает, давайте из этого исходить.

Я имею в виду заметку в лондонской «Таймс» о мультфильме «Маша и Медведь» и о том, что это путинская пропаганда. Понятно, что это всего лишь дежурная заметка, которая ничего не значит, и понятно, что, поскольку посыл в этой заметке довольно дурацкий, наша пропаганда не смогла пройти мимо нее, она любит такие вещи, и, если не вслушиваться в комментарии официальных лиц и публичных лоялистов, то можно вообще подумать, что в Англии запретили российские мультфильмы.

Но что я хочу сказать именно как зритель. Заочно зная о существовании этого мультсериала и о его популярности на Западе — а она действительно есть, и я много раз встречал и на бензоколонках, и в супермаркетах и вообще во всяких самых попсовых народных местах в Европе и игрушки по мотивам этого мультфильма, и всякую сувенирную продукцию, и рекламу, — вот это я все увидел раньше, чем я его посмотрел, и, заочно зная о «Маше и Медведе», я как-то по умолчанию относился к этому продукту с огромным уважением, потому что прорваться на и так переполненный западный рынок — ну это действительно круто.

А потом я стал его смотреть, и, честно говоря, ужаснулся. Сейчас будет мое оценочное суждение, но, по-моему, это худшее, что есть в высшей лиге российской мультипликации. То есть ладно, графика нормальная и песенки нормальные, но содержательно — такое ощущение, что какие-то буквально ветераны НКВД сидят и пишут сценарии для «Маши и Медведя», и дело тут даже не в той фуражке с синим околышем, которую и так уже все обсудили. Стандарт современного детского мультфильма, от «Свинки Пеппы» до «Смешариков», подразумевает, что мультфильм должен быть полон намеков и скрытых приветов взрослым, чтобы не только детям, но и родителям было интересно смотреть. Ну вот как в мультфильме про богатырей они сидят у костра и спрашивают Змея Горыныча «В чем сила, брат?» — тем более, что у богатырей тоже продюсер Сельянов.

И вот я много «Маши и Медведя» смотрел, и могу навскидку вспомнить — она поет «На границе тучи ходят хмуро», это хит 1939 года, она поет «Эй, вратарь, готовься к бою» — это вообще 1936 год, она поет «Мы едем, едем, едем в далекие края» — это что-то послевоенное на стихи Сергея Михалкова, она поет «А я иду, шагаю по Москве» — это 1964 год, и самая свежая культурная отсылка, которая там есть — это «Земля в иллюминаторе», хит 1980 года. Ничего новее там нет, и этот мультфильм как раз и жуток вот такой законсервированностью. Я на прошлой неделе в связи со школьными скандалами вспоминал эссе Лимонова «Откуда берутся старухи» — и тут тоже повод его вспомнить, вот отсюда они берутся.

То есть да, «Маша и Медведь» уже старый, ему десять лет, сериал, он один из первых таких успешных, с тех пор появилось много нового, он на их фоне довольно бледен — но теперь-то все изменится, ведь «Фиксиков» не ругают на Западе, а «Машу» ругают — да, тихо и вяло, но эту ругань уже российские громкоговорители тысячекратно усилили, и теперь «Маша и Медведь» официально главный патриотический мультсериал. Это похоже на историю с блинными «Теремок», которые закрылись в Нью-Йорке, и есть, как всегда у нас в последнее время, две версии — американские санитарные инспекторы говорили, что видели в кафе крыс, кафе говорит, что инспекторы спрашивали, как продавцы блинов относятся к Путину. Кому верить? А кому вам больше нравится. И понятно, что всем всегда нравится политическая версия.

О скандале с «Машей и Медведем» — моя колонка для Republic.

Архитектура российского новостного потока организована так хитро, что Трампа она уравнивает с безвестным «немецким наблюдателем на выборах в ДНР», а Терезу Мэй – с непонятным профессором, ругающим «Машу и Медведя» в не самой влиятельной (зато с именем) английской газете. Обрастая российскими комментариями, дурацкая полемическая заметка в The Times превращается в «факт» – «В Великобритании запретили российский мультфильм», – и можно ручаться, что об этом «запрете» еще долго будут вспоминать российские спикеры по внешнеполитической тематике.

Манипуляция напрашивается здесь сама собой. Путинская Россия – это не только Петров с Бошировым, не только хакеры и тролли, не только RT и ЧВК «Вагнер», но еще много всего заведомо хорошего, доброго и нетоксичного – в культуре, в спорте, во всяких других мирных вещах. И если именно эти мирные вещи вдруг встречают западную критику в тех же выражениях, в каких принято ругать российских шпионов, то на этом можно построить целую систему защиты шпионов – если они шельмуют все российское, доходя в этом до такого абсурда, как поиски путинских черт в девочке из мультфильма, значит, и в остальном они так же несправедливы к России; если они говорят глупости про «Машу и Медведя», то и их слова про российских шпионов тоже, скорее всего, несправедливы. В России определенно существует запрос на западные глупости такого рода, потому что они очень удобны с точки зрения дискредитации всего западного вообще в российском медийном пространстве, и именно поэтому такие заметки, как эта в The Times (неудачная шутка редактора, утомленного правительственным кризисом), оказываются самыми желанными уже не для выдуманной мультипликационной, а самой настоящей российской пропаганды, прямо заинтересованной в любом западном абсурде на российскую тему.

Ну и да, у нас сегодня такие новости культуры, но меня извиняет калининградское происхождение — на «Первом канале» сейчас идет сериал «Желтый глаз тигра» про мою родину, про янтарный бизнес, и я, конечно, не могу пройти мимо него, ну и там действительно интересно, давайте расскажу.

В сериале есть бандит по кличке Куплет, который занимается янтарем, а в Калининграде был человек по кличке Балет, который тоже занимается янтарем, и в какой-то момент его объявили в федеральный розыск, и тогдашний губернатор Цуканов написал в твиттере — У каждого Балета должен быть камерный театр. Но нет, камеры удалось избежать — Балет на тот момент уже успел уехать в Польшу, и через пару лет тот же Цуканов даже встретил его в Гданьске, Балет гулял с семьей по городу. Под знаком борьбы с Балетом прошло все губернаторство Цуканова, и — это были не девяностые, это наше время, десятые, — однажды Балет даже выиграл выборы в городе Балтийске. Я в своей колонке даже использую оборот «нет, вы не поняли», потому что вы действительно не поняли, я знаю. Выиграл выборы — это когда человек выставляет свою кандидатуру, люди голосуют, человек получает мандат. Но Балет выиграл выборы в районный совет Балтийска по-взрослому — ни один кандидат от «Единой России» не прошел, ни один, все мандаты получили люди Балета. Это 2015 год, когда уже в России ни одна муха никуда не могла пролететь. Вот какая у меня родина, и если про выборы в Балтийске в сериале ничего, конечно, нет, то сама добыча янтаря показана очень впечатляюще — отсидевшие или спившиеся люди ковыряются на дне карьера, над ними стоят бандиты с автоматами, которые следят, чтобы никто ничего не украл. Это действительно примерно так и было, и когда видишь это в кино — это впечатляет.

Я это все в своей рецензии, конечно, написал, но главное там на самом деле другое. По структуре сюжета это «Бригада», то есть тоже парни, которые с первого класса вместе, ну и их судьбы на фоне рождающегося капитализма. Но оригинальная «Бригада» была давно, сейчас приоритеты очень поменялись, и обаятельных бандитов быть уже не может, а главным положительным героем всегда будет одна организация, одна, не побоюсь этого слова — контора, а какая — об этом в моей статье для Republic.

К этому, наверное, уже стоило бы привыкнуть – когда бесспорным вестником добра оказывается машина с номерами «ЕКХ», и когда человек, только что спасшийся от гибели, влюбленно смотрит на спасителя, о котором известно только то, что он «конторский», и самым положительным героем всегда будет тот, к которому обращаются «товарищ генерал», и даже самая подхалимская, самая кавээновская ирония по отношению к этим людям теперь недопустима – современный канон подразумевает только трепет и благоговение перед ФСБ, шутки по этому поводу неуместны. Если даже в «Спящих» всего год назад среди чекистов обнаруживался предатель, то здесь это в принципе невозможно вписать в сценарий – весь сюжет «Желтого глаза» строится на том, что ФСБ непогрешима, безупречна и не совершает ошибок, продажными могут быть менты, таможенники, даже министры, но только не люди из ФСБ. В этом смысле «Желтый глаз» максимально близок к советскому детективному канону, главным системным дефектом которого вот это и было – если кажется, что все зашло в тупик и зло торжествует, можно быть уверенным, что на самом деле госбезопасность уже вплотную подобралась ко всем, к кому надо, держит все под контролем, и сейчас начнется финальная операция. Но в отличие от советского канона современные чекисты не скованы вообще никакими формальностями.

Нельзя нормально рассказать историю, в которой сосуществуют обычные люди с присущими им человеческими чертами и всесильная и непогрешимая ФСБ – в такой конструкции все неизбежно срывается в какую-то совсем мастеримаргаритовщину, когда любое сюжетное противоречие легко может быть разрешено вмешательством чекистской сверхсилы, способной вообще на какие угодно чудеса, а выживут только те, кто согласится сотрудничать с «Конторой». 

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции