Чего Кремль боится на самом деле

Много лет назад я познакомился с нашим таблоидным королем Арамом Габреляновым, и за эти годы я много раз слышал от него, что для его таблоидов — и для нынешнего LifeNews, и для старой газеты «Жизнь» есть две святые и неприкосновенные темы — это президент и патриарх. То есть вот два человека, про которых наши советские таблоиды никогда не будут писать никакой страшной правды со срывом покровов. Про всех остальных будут, про актеров, про певцов, про оппозиционеров, а про Путина и патриарха нет. Я до сих пор не знаю, действительно ли это сознательный выбор Габрелянова, основанный на его системе ценностей, или все-таки навязанное властью условие работы его таблоидов, но в любом случае это факт — о Путине и о патриархе LifeNews никогда не пишет никаких неприятных сенсаций. Вообще никогда.

При этом таблоидная культура у нас заимствованная, не своя, не оригинальная. Дизайн габреляновских изданий, всегда точно копируемый с британских и американских образцов — это отражение такой, в общем, простой философии Арама Ашотовича, которая заключается в том, что если мы не можем сделать лучше, то нужно копировать. И вот они копируют и при этом сами же предают свою таблоидную религию, потому что таблоиды ведь и существуют, чтобы однажды рассказать что-нибудь про Клинтона и Монику Левински или про принцессу Диану и Доди Аль Файеда. Первично именно это — срыв покровов и неприятные тайны власти, и когда российские таблоиды, или российские цензоры, или еще кто-то из Кремля предает этот принцип, таблоидная культура сама наносит им ответный удар.

Она наносит им ответный удар, когда Путину и его жене приходится объявлять о своем разводе с помощью душераздирающе фальшивой сцены в театре, показываемой государственным телевидением. Когда имена дочерей президента всплывают в скандальных расследованиях самых респектабельных деловых изданий, потому что оказывается, что дочери, которых заботливый отец заставляет жить по каким-то унизительным шпионским легендам и под чужими именами, хотят танцевать, но вынуждены осваивать миллиарды для загадочных научных проектов. Когда бывшая жена президента, тоже под новой фамилией, обнаруживается в роли попечителя странной конторы, которая разрушает старинный, упомянутый у Толстого, дом на Воздвиженке. Когда, наконец, рядом с именем президента возникают какие-то совсем комические в этом контексте словосочетания типа «бабушка Алины Кабаевой» или «девушка из календаря».

Потому что когда власть прилагает какие-то усилия, чтобы быть сакральной, серьезной и таинственной, это всегда приводит к тому, что она становится смешной и пошлой. Когда таблоидам нельзя копаться в личной жизни президента, в таблоид превращается весь Кремль — что может быть смешнее Дмитрия Пескова, анонсировавшего этот «вброс» на протяжении всей предыдущей недели, да и сам Песков со своими красными штанами и нашумевшей прошлым летом свадьбой — он ведь тоже самый настоящий таблоидный герой, хотя таблоиды о нем ничего не пишут.

У нас любят цитировать пушкинское «он мал, как мы, он мерзок, как мы» — «Врете, подлецы, он и мал, и мерзок не так, как вы — иначе». Применительно к нашей власти эта формула звучит не так комплиментарно, как можно было бы предполагать. Они малы и мерзки не так, как мы, да, но и величия там тоже никакого нет — когда речь идет о власти, почему-то начинают работать уже не пушкинские, а маркесовские законы, когда по президентскому дворцу вдруг начинают бродить коровы, потому что если у патриарха осень, то уже невозможно скрыть его крестьянскую сущность. Потому что нельзя относиться к президенту как к святыне — это противоречит и здравому смыслу, и законам человеческого общества, и жизнь всегда рано или поздно покажет, чего на самом деле стоит эта святыня.

Журналисты, работавшие над расследованием, которое Дмитрий Песков анонсировал как «вброс», вероятно, хотели продемонстрировать коррумпированность российской власти, ее нравы применительно к материальным ценностям и, в частности, к недвижимости. Но недвижимость не имеет вообще никакого значения, тут перед нами явление, которое точнее всего описывается дурацким словом «десакрализация», и то, как нервничал Песков перед этой публикацией, показывает, что десакрализации они боятся сильнее всего. По-моему, это главное, что мы узнали из расследования OCCRP и Reuters — не то, что кто-то кому-то подарил квартиру, а как раз то, чего они в Кремле боятся на самом деле.