Кашин и новый русский мир

Олег Кашин: Когда седьмого октября российские военные ударили по целям в Сирии ракетами с кораблей Каспийской флотилии, патриотические комментаторы сразу же заговорили о возрождении российской военно-морской мощи, но мне больше нравится верить в версию, что главный смысл каспийского удара по Сии — это такое поздравление Владимиру Путину с днем рождения, а остальное, в общем, вторично. В современных войнах их медийная составляющая весит едва ли не больше, чем собственно военная, а уж в России с ее пиарократией этот принцип просто возведен в абсолют. В этом смысле немного даже пугают постоянные заявления российских официальных лиц о том, что это война с терроризмом, и цель ее — избежать терактов на территории России. Стоит ли ждать террористических атак в Москве и других наших городах? Об этом у меня была колонка в издании Слон.

Рамзан Кадыров называет ИГИЛ «иблиссиким государством», то есть сатанинским, и мне нравится, как российские информагентства, цитируя Кадырова, поясняют в скобочках — иблисское (исламское). Кадыров — наверное, его стоит назвать главным шутником этой недели.

Я, честно говоря, сам поверил, когда в интервью Интерфаксу он назвал себя первым российским пилотом, который бомбил позиции ИГИЛ в Сирии, но оказалось, что это просто такая фигура речи, которой Кадыров отреагировал на инициативу знаменитого украинского политика Антона Геращенко, предложившего собирать и отправлять в ИГИЛ личные данные российских пилотов, совершающих вылеты над Сирией.

Сейчас, когда уже прошла основная волна признаний в любви к Украине среди антипутински настроенных россиян, уже можно признать, что конкретный Антон Геращенко — идиот и безответственный болтун. Да и не один Геращенко. Другое дело, что вот перед таким выбором мы каждый раз оказываемся — или Геращенко, или Кадыров.

На этой неделе мы, среди прочего, узнали о новом грозненском фонтане за 60 миллиардов рублей — самом большом фонтане в мире, — и увидели огромный ковер в виде портрета Путина, расстеленный в день его рождения на стадионе «Ахмат-Арена». Чечня давно стала передовым, образцовым российским регионом — я всерьез думаю, что Владимир Путин мечтал бы о том, чтобы вся Россия выглядела так, как выглядит Чечня теперь. Это особенно парадоксально, если вспомнить о том, как в России нулевых, да и десятых, любили говорить о скорой тотальной исламизации Европы. «Мечеть парижской богоматери», — помните? Об этом я писал во вторник для DW.

«У войны не женское лицо» —  на этой неделе многие с удивлением узнали, что это не только песня Егора Летова, но и первая книга Светланы Алексиевич. Шестой в истории русской литературы нобелевский лауреат — белорусская писательница, я назвал ее в своей колонке для Слона лидером альтернативного русского мира.

Читатели Слона знают, что там надо платить за возможность прочитать весь текст. Кто не хочет платить, тому приходится довольствоваться бесплатным началом текста. В эту ловушку попала и сама Алексиевич, которая сказала на своей первой после присуждения премии пресс-конференции, что не согласна с Кашиным по поводу русского мира, и дальше пересказала платную часть моего текста — что она человек не того русского мира, в котором Путин, Сталин, Берия и Шойгу, а того, в котором балет, музыка и литература.

Вообще с колонкой про Алексиевич мне как-то повезло, на нее ссылается и сама писательница-нобелиат, и даже газета «Нью-Йорк таймс», которая вчера процитировала абзац из моего текста, и еще один абзац посвятила тому, кто я такой, вплоть до формулировки «врачи были вынуждены отрезать ему палец».

Писателей-патриотов Светлана Алексиевич, конечно, бесит. Знаменитый литературный критик, главный редактор газеты «День литературы» Владимир Бондаренко посвятил ей свой текст «Почем ненависть к России» — «Дышит белорусским воздухом, а пишет с ненавистью о России и русском народе. Зачем?»

Авиакомпания «Трансаэро» на этой неделе рассылала своим бывшим пассажирам (будут ли будущие — пока неизвестно) спам с призывом поставить подпись под петицией в защиту авиакомпании. Такие петиции обычно пишут отчаявшиеся граждане, типа — помогите, у нас во дворе сносят гаражи, или — давайте попросим Собянина на увольнять директора парка Горького. Когда к этому способу прибегают лидеры российского бизнеса, становится ясно, что дело у них совсем плохо.

Я не пишу о бизнесе, я пишу о людях, и «Трансаэро» для меня — это прежде всего Ольга Плешакова, популярная героиня соцсетей, женщина из твиттера. Такая, знаете, успешная сел-мейд-вумен, умная, спокойная, рассудительная, эдакая Маргарита Симоньян российской гражданской авиации. О власти — только с симпатией, об оппозиции — с презрением к этим бездельникам. Собственно, а как иначе должен вести себя состоявшийся человек в путинской России. Если успешный бизнес заканчивается в тот момент, когда компании отказано в государственной поддержке — значит, такой это бизнес.

Мне вообще трудно отделаться от мысли, что все или почти все герои историй успеха, наши Джобсы и наши Трампы — они вот такие. Люди, успех которых заканчивается там же, где закончилась господдержка. У меня в свое время была книга «Развал» о последнем поколении советской элиты — люди, которым принадлежала страна, после 91 года превратились в скучных пенсионеров в трениках с вытянутыми коленками. Но не все. Клан Плешаковых — одна из немногих семей, сумевшая конвертировать свое советское влияние в постсоветское. Глава этой семьи, Татьяна Анодина, вдова министра радиопромышленности СССР, сумела переформатировать советское министерство гражданской авиации в фантастическую структуру — МАК, Межгосударственный авиационный комитет, имеющий статус международной надгосударственной организации, почти как ООН, у них там в МАКе даже дипломатические паспорта, а устав МАКа написан так, что и Анодина будет управлять им пожизненно, и нарушить монополию МАКа на регулирование постсоветского воздушного пространства не может даже всесильная российская власть.

Авиакомпания «Трансаэро», первым руководителем которой был сын Татьяны Анодиной Александр Плешаков, появилась одновременно с МАКом, и я думаю, ни один исследователь не сможет разделить успех «Трансаэро» на составляющие — столько-то процентов бизнес-гений Плешаковых, а столько-то — их семейный админресурс. Крушение компании, которое мы сейчас наблюдаем — это такая запоздалая часть той «геополитической катастрофы», о которой любит говорить Путин.

В гражданской авиации 1991год наступил только сейчас, когда обрушилась «Трансаэро».

Возвращаясь к Алексиевич — публицист-патриот Егор Холмогоров в газете «Взгляд» написал, что заявку на нобелевскую премию по литературе сделал на этой неделе и я, написав «Письмо вождям Российской федерации». Понятно, что Холмогоров имеет в виду, что, по его мнению, после Алексиевич награждать можно даже таких идиотов как я, но шутки шутками, это письмо за почти двадцать лет моей работы стало самым резонансным моим текстом. Рецензии на него напечатали «Ведомости», «Форбс» и «Известия», я удостоился персональных истерик от разных комментаторов от Андрея Илларионова до Альфреда Коха, даже Дмитрий Песков сделал заявление, что в Кремле мое письмо читали, но ответа не будет, поскольку оно не рассчитано на ответ. 

Песков прав — мое письмо действительно не рассчитано на ответ. Я решил написать его после прошлого выпуска нашей программы, в котором я показал видео допроса обвиняемого по моему делу — Данила Веселов рассказал, как губернатор Турчак инструктировал его, какие части тела мне нужно ломать, чтобы я не смог писать, это, по-моему, очень сильное видео, сенсационное, но интернет оно не взорвало, и я понимаю, почему.

Месяц я говорю о деле Кашина, в течение месяца невозможно удерживать внимание аудитории, и это уже данность — тема уходит, а вместе с ней уходят и шансы на справедливость, и, между прочим, моя уверенность в личной безопасности.

Я решил подвести итог этого месяца и объяснить, почему свою частную историю я считаю отражением общей ситуации в стране. Да, конечно, это не журналистский текст — я хотел написать политический манифест, потому что этот жанр кажется мне сегодня наиболее адекватным. Просто не обо всем стоит писать иронические колонки. Люди, которые объясняют мне, что я написал не так, не то и не тем, и что вообще рылом не вышел читать морали Путину — ну, как говорится, я рад за этих людей, и с удовольствием прочитаю их тексты на ту же тему. То есть не прочитаю, конечно.

У нас, знаете, о Путине принято писать либо совсем по-клоунски, в стиле Славы Рабиновича — Вова, бойся, твой конец близок, — либо полунамеками типа «ну мы же с вами все понимаем». Мне было важно сказать все прямым текстом. Это, по-моему, и есть миссия пишущего человека. Вы скажете, что я сейчас пафосен — ну извините, иногда надо учиться быть пафосным. Поверьте, это сложнее, чем кажется

В Москве выпал снег, и это беспроигрышная народная примета — чем холоднее, тем больше политических новостей. Я уверен, что на следующей неделе нам с вами будет, что обсудить и в колонках, и в социальных сетях, и в эфире Дождя.