«Спасибо чекистам»: как ФСБ манипулирует информацией

Предыдущая громкая новость с участием ФСБ — это оперативное сопровождение дела Кирилла Серебренникова. Этим оперативным сопровождением тоже занимается, как пишут в новостях, ФСБ, управление защиты конституционного строя и борьбы с терроризмом, то есть буквально то же самое подразделение, которое накануне 1 сентября предотвратило теракт. За дело Серебренникова тоже будем говорить спасибо чекистам, или воздержимся? А почему? А как провести границу между «спасибо» и отсутствием «спасибо»?

Если играть в ассоциации, то где-то рядом со словом «терроризм» должно быть слово «доверие». Без доверия не бывает терроризма. Когда в нашей стране чаще всего разоблачали, ловили и расстреливали террористов? Восемьдесят лет назад, в 1937 году. Стоит ли доверять старому доброму НКВД? Ответ очевиден. А стоит ли доверять конторе, в практике которой сейчас раскрытие терактов чередуется с разными, по крайней мере, спорными поступками? Может быть, и стоит, я не знаю — но этот вопрос имеет право быть заданным.

Терроризм и доверие — ну вот совсем свежая история, Сургут. Человек с ножом и муляжом пояса смертника бегает по городу и режет прохожих. Первые сообщения — версия о теракте не рассматривается, он сумасшедший, возбудили дело по статье об убийстве. Доверяем? Давайте. Но через несколько дней подробности про присягу «Исламскому государству» и все прочее, что говорится в таких случаях. Тоже доверяем? Допустим. Но трудно доверять официальной версии, если она непрерывно меняется и мутирует в реальном времени.

Представьте, что в современной Северной Корее какой-нибудь безумец с поясом смертника захватит заложников, будет чего-нибудь требовать, потом всех убьет. Мы вообще не узнаем об этом теракте, а если узнаем, то из тех же южнокорейских таблоидов, в которых Ким Чен Ын регулярно расстреливает своих родственников из миномета, то есть то ли правда, то ли нет, скорее нет.

Терроризм возможен только там, где есть доверие — наверное, это слабый аргумент в пользу демократии и свободы слова, но так или иначе: терроризма не бывает без газет, которые начнут кричать, что случилось страшное, без гражданского общества, которое будет сначала помогать жертвам, а потом скорбеть, и без силовых структур, которым общество по умолчанию скорее доверяет. Понятно, что мы пока еще не Северная Корея, но мы уже и не Россия времен даже Беслана и «Норд-Оста» — сургутская история, случившаяся в те же дни, что и теракт в Барселоне, в общественном сознании терактом не стала, как не стало терактом преступление няни Бобокуловой, которую как-то сразу объявили сумасшедшей и которая прошла скорее по категории криминального хоррора, чем исламского терроризма. Секрет как раз в относительной монополии на информацию и в том, что у государства уже сейчас есть такой простор для каких угодно манипуляций и сокрытий, которого не было 10-15 лет назад.

Даже очевидно не террористическое и даже не криминальное ДТП в Каретном Ряду, когда пострадала певица Линда — извините, в современном новостном контексте, когда такие новости регулярно приходят из Европы, сообщение о грузовике, давящем прохожих на одной из центральных улиц, читается вполне однозначно, и в принципе можно было бы объявить водителя этого грузовика террористом-убийцей — ФСБ бы распространила пресс-релиз, и мы бы с вами на фоне прямых включений с места происшествия спорили, стоит ли этому верить. В сегодняшней России вакуум доверия еще не абсолютный, но он есть, и он уже может влиять на общественное мнение как угодно — чтобы люди и теракт считали не терактом, и наоборот, сомневались по поводу обычного преступления, нет ли в нем чего-то, что позволяет поставить его в один ряд с Барселоной или Сургутом.

Пиарщикам ФСБ стоит озаботиться этой особенностью общественного мнения. Сейчас, чтобы очередному сообщению о раскрытом теракте поверили, оно должно быть не просто сюжетом в программе «Время», а настоящей медийной драмой — чтобы общество видело, что дело явно нечистое, и что достоверная информация прорывается из-под покровов. Между прочим, именно так — не знаю, случайно или нет, — произошло с убийством Бориса Немцова — если бы нам в первый день в программе «Время» объявили, что в убийстве подозреваются Заур Дадаев и его друзья, это выглядело бы как стандартное сообщение силовиков — может, правда, может, нет, вероятность, как в анекдоте, 50 процентов. А так — были анонимные утечки в прессе, были признаки напряженной аппаратной борьбы, были почти публичные неудачи следствия, и в итоге к суду дело подошло в таком виде, что в виновности обвиняемых сомневались только самые одиозные конспирологи. Сообщение о раскрытом теракте тоже выглядело бы гораздо убедительнее, если бы о нем сначала сообщили анонимные источники, потом власти его бы опровергали, а потом бы случайно проболтались — вот тогда этому можно было бы однозначно верить. Парадокс, но недоверием можно злоупотреблять с таким же успехом, как доверием.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.