Бред, который придумал Путин. Почему интервью Петрова и Боширова — это явка с повинной

Вообще-то это называется — явка с повинной. Полугодовой диалог английского Порфирия Петровича с российским Раскольниковым закончился фактическим признанием официальной Москвы в том, что ее роль в отравлении Скрипалей была именно такой, как об этом говорили англичане. Неясно только, понимает ли это сама Москва.

Ну, то есть это, наверное, сейчас самое интересное — вот эта большая технологическая цепочка от Путина до операторов RT, которые снимали разговор Маргариты Симоньян с Петровым и Бошировым — десять или больше живых людей, которые готовили это выступление, продумывали его, записывали — что они думают? Им кажется, что они сейчас доказали непричастность России к отравлению Скрипалей? Или они понимают, как это выглядит на самом деле?

Если они хотели показать нам двух ни в чем не виноватых обывателей, ставших жертвой международной клеветы, то эта задача, безусловно, провалена. То, что говорят эти двое, на человеческий язык переводится примерно как «мы шпионы, мы ездили отравить Скрипаля, и мы не умеем придумывать убедительных оправданий». Шутки про сексуальную ориентацию этих двоих — пожалуй, это самое содержательное, что осталось от этого интервью, и понятно, что эти шутки скрывают ту неловкость, которую, по всей логике, должны испытывать люди, которые понимают, как на самом деле выглядит это интервью, но не могут сказать об этом вслух. Шутят про шпили-вили, чтобы не сгореть от стыда.

«Руссо туристо, смотрим соборро». Реакция соцсетей на интервью Петрова и Боширова Подозреваемые британскими властями в отравлении Скрипалей Александр Петров и Руслан Боширов дали интервью главреду телеканала...

Это действительно стыд, это действительно провал, это действительно произнесенное почти открытым текстом признание. Хочется найти ему рациональное объяснение — допустим, предъявляя миру именно таких Петрова и Боширова, Москва начинает торг, целью которого будет выход из ситуации, который устроит и ее, и Лондон. И поиск рационального ответа, даже заговора, конспирологической версии — это тоже, конечно, защитная реакция, потому что иначе получится, что мы имеем дело с каким-то совсем безумием.

Это самая неприятная и самая реалистичная версия — что людям, которые придумали и организовали это интервью, действительно показалось, что с его помощью они докажут миру, что Россия не травила Скрипалей. Что бред про собор и про «оторваться в Лондоне» будет звучать убедительно, и что бизнес, связанный с фитнесом, закроет вопрос о работе этих двоих в спецслужбах. Действительно приятнее думать, что за этой, по крайней мере, пиаровской катастрофой стоит какой-нибудь хитрый план, а не безумие.

И мы снова возвращаемся к технологической цепочке от Путина к операторам RT — десять или сколько их там человек, участвовавших в подготовке этого интервью, не могут одинаково сойти с ума. Они прекрасно понимают, как это выглядит. И Маргарита Симоньян понимает, и те, кто позвонил ей на мобильный, и операторы, и водитель, который вез этих двоих в офис к Симоньян. И сами эти двое наверняка все понимают.

То есть безумие этого сюжета, скорее всего, локализовано в самом начале технологической цепочки, на стадии идеи — когда кому-то показалось, что если показать этих двоих по телевизору, то весь мир увидит, что Россия не виновата в деле Скрипалей. Это интервью придумал Владимир Путин — он ведь сам об этом сказал во Владивостоке. И ни на каком этапе не нашлось никого, кто бы сказал, что нет, неправильная идея, ничего хорошего из этого не получится, все будут смеяться, а неумелая ложь этих двух мужчин будет однозначно выглядеть как официальное признание в совершенном ими — и не только ими, российским государством, — преступлении.

Одно время у политологов было модно рассуждать о «черном лебеде» — неожиданном событии, которое спутывает все карты и меняет ситуацию до неузнаваемости. И как-то все привыкли по умолчанию иметь в виду, что «черный лебедь» прилетает откуда-то извне, в виде какого-нибудь катаклизма, который ни от кого не зависит. А тут мы увидели особую породу «черного лебедя» — он не прилетел, а завелся сам. Эта особая порода «черного лебедя» — не внешний катаклизм, а катастрофическая идея, которая пришла в голову Путину, и никто не решился сказать ему, что в этой идее нет ничего хорошего.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции