«Ходит по новому офису и топчет ногами мою юность»: Кашин о том, почему ему невыносимо наблюдать за нынешним Путиным в нынешнем «Яндексе»

Над визитом Путина в Яндекс хочется смеяться, но если без шуток — они ведь действительно друг другу не чужие несмотря на всю архаичность Путина, которому, как можно было заметить, не очень интересно даже разговаривать с голосовой помощницей Алисой, это для него такой детский аттракцион, который всегда будет проигрывать серьезным вещами типа нефти или леса-кругляка.

Но при этом — извините за личное воспоминание, но я помню себя в двадцать лет, я победил в конкурсе студенческих сочинений о распаде Советского Союза, приехал в Москву — это был чуть ли не мой первый приезд, — получил премию в 500 долларов из рук Петра Вайля и пошел по местам силы, которые для меня тогда, в начале нулевых, имели такое почти религиозное значение. Одним из таких мест была студия «Нашего радио» — место, где рождалась поп-музыка нового времени, так не похожая на прежний совок и кабак. Я не застал там Михаила Козырева, зато познакомился с Юрием Сапрыкиным, который вел там живые концерты. Я был счастлив. И второй раз я был счастлив, когда специально приехал на улицу Вавилова, далеко от центра, чтобы побывать в офисе Яндекса, который тогда сидел в вычислительном центре РАН. Познакомился с Еленой Колмановской, главным редактором Яндекса, посмотрел на сервера, каждый из которых тогда почему-то носил имя стирального порошка или еще какой-то бытовой химии — Тайд, Фейри и так далее, — и сфотографировался на фоне логотипа компании на ресепшне, потому что это так круто — логотип Яндекса в офлайне, это сейчас он почти на каждом такси в Москве, а тогда был только на том ресепшне,  и это казалось сказкой, потому что я уже жил в интернете и радовался этой жизни.

Начало нулевых вообще было волшебным временем именно с точки зрения вот этой новизны и открывающихся перспектив — да, понятно, все любят свою юность, но все же не только в юности дело. Девяностые, что бы сейчас о них ни говорили, были неприятным временем, и по мере того, как они заканчивались, люди — слишком громкое слово, но да, наверное, пробуждались, и, по крайней мере, начинали понимать, что им не нравится, и чего они хотят. Девяносто девятый год был какой-то вообще волшебный, там была Земфира, был журнал Афиша, которого я, впрочем, не читал. Появилось «Наше радио», Балабанов снял «Брата-2», стал относительно доступным интернет. И вот это ощущение новой жизни, которая наступала вместо девяностых — оно было действительно невероятным даже для меня, калининградского моряка.

До самого конца девяностых олицетворением власти был Борис Ельцин — здесь уже неважно, хороший он был или плохой, и что он нам принес, демократию или диктатуру. Что важно — он был старый, больной, носил очки, редко появлялся на публике, а когда появлялся, вел себя хуже позднего Брежнева. И было понятно, что вот наступает новая эпоха, а эта эпоха — старая. Я думаю, именно на этом контрасте и возникла массовая любовь к Путину, которая тогда была не совсем такой, как сейчас, и хотя в ее основе тоже лежали политтехнологии и цинизм, эти технологии эксплуатировали несуществующий сейчас и невозможный народный порыв и ожидание обновления. Наступление реакции было неизбежно, но она наступила не в первый день путинской власти — кто-то скажет, что точкой невозврата стал разгром НТВ, кто-то — что арест Ходорковского, но в любом случае дней путинских прекрасное начало, каким бы самообманом это ни было — это отдельная, пусть и маленькая, прекрасная эпоха. Яндекс — один из главных символов той эпохи. Если бы Путин приехал в старый офис на Вавилова в те же дни, когда там гостил я, это было бы очень понятно, логично и естественно. И, наверное, именно поэтому так невыносимо наблюдать за нынешним Путиным в нынешнем Яндексе — он ходит по уже новому офису и топчет ногами мою юность. Извините. О Путине в роли прогрессивного и модного вождя — моя колонка для Репаблика.

Фото: Сергей Гунеев / РИА Новости