Добро с безумными глазами: что привело в тюрьму Варвару Караулову

Отец Варвары Карауловой говорит, что, если бы он знал, чем все кончится, он бы не стал выручать дочь с помощью российского государства. Но это отец, у которого случилось горе. Понятно, что государство в лице своих судей и силовиков таких эмоций не испытывает — с точки зрения государства Караулова спасена от радикального исламизма и ничего плохого с ней больше не произойдет. Это не недоразумение, не случайность и не аномалия. Российская Федерация сегодня действительно противостоит радикальному исламизму и терроризму и на Ближнем Востоке, и на Северном Кавказе, и много где еще вплоть до самых мирных российских регионов, из которых время от времени приходят новости, что там обнаружился очередной некто, связанный с «Исламским государством», запрещенным в Российской Федерации.

Смотрите также: Отец Варвары Карауловой: «Я сделал ошибку, обратившись к тому, кто должен обеспечивать нашу безопасность»

Что такое исламский терроризм, мы себе сегодня примерно представляем — образ смертника, взрывающегося в метро, хорошо знаком москвичам по нулевым годам, и все остальное — мечта о халифате, вербовка, культура, одежда, флаги, ценности — все это составляет в совокупности, наверное, самый главный кошмар современного россиянина. В этом кошмаре человек с бородой поднимает палец вверх и что-то кричит гортанным голосом, сейчас он замолчит и отрежет кому-то голову. Ну, это действительно страшно, иронизировать тут не о чем.

Исламский терроризм — зло. Значит, по логике ему противостоит добро, то есть Российская Федерация — это добро. Судья Абабков, который дал Карауловой четыре с половиной года — это добро, ФСБ — добро, Лефортовский изолятор — добро. Я понимаю, что это такое прямое противопоставление, от которого хочется уйти, но зачем прятаться от принципиально важных вещей? В конфликте с «Исламским государством» сторону добра представляет Владимир Путин, сторону добра представляет российская тюрьма, сторону добра представляет вся российская государственная машина, в том числе и наше собственное исламское государство (а какое, христианское, что ли?) со столицей в Грозном. Рамзан Кадыров — это добро. Попробуйте повторить это за мной вслух — получается, легко?

Владимир Путин в разных ситуациях много раз — и когда речь заходила о Навальном, и еще раньше, во время давней полемики о чекистском крюке, говорил, что тот, кто кого-то в чем-то обвиняет, должен быть сам во всем безупречен. Я хочу применить эту формулу к российскому государству — оно как-то так лихо заявило о себе как о силе, противостоящей злу, как будто само собой разумеется, что сама Российская Федерация — это добро. Но когда это добро вырывает из пасти у зла московскую девушку, которую зло чуть не проглотило, почему-то хочется заорать этому добру — стой, остановись, тварь, немедленно отпусти человека.

Потому что у нашего добра такая же пасть и такие же безумные глаза, как у зла, такие же клыки и такая же слюна, которых с них капает. Строго говоря, наше добро только тем и отличается от зла, что оно иначе одето и чуть иначе ведет себя в быту. Это какое-то странное добро, настолько странное, что есть подозрение, что это и не добро вовсе, а такое же зло.

Хорошо, это зло, очевидно, меньшее, и в этом тоже нет ничего невероятного — концепции меньшего зла много лет, и в истории было множество разных ситуаций, когда люди, не имея другого выхода, выбирали меньшее зло. Наверное, и в самом деле те люди, которые, например, убили Немцова или громили офис Комитета против пыток — меньшее, гораздо меньшее зло по сравнению с теми, которые отрезают головы пленникам в оранжевых балахонах. И полицейские, насилующие и убивающие задержанных, меньшие злодеи, чем те, которые пытают пленных в сирийской или иракской пустыне. И те варвары, которые сносят старинные дома в Москве, меньшие варвары, чем те, которые взрывают античные памятники в Пальмире. Но то, большее, ближневосточное зло — оно далеко, а меньшее, российское — оно рядом. Никто не знает, что стало бы с Варварой Карауловой, если бы она уехала в Сирию. Но всем понятно, какая жизнь ее ждет в мордовском (или куда там ее отправят) лагере. Она будет шить какие-нибудь рукавицы, ее кто-нибудь будет бить и обижать, и это будет торжество меньшего зла для ее же, Варвары Карауловой, блага. Меньшее зло победило, меньшее зло прочитало приговор, меньшее зло застегнуло наручники и отправило девушку по этапу. Я поздравляю российское государство с этой победой, и хочу у него спросить — нравится ли ему чувствовать себя меньшим злом по сравнению с Исламским государством? Только с ним, больше не с кем, но, видимо, этого достаточно.