Чудовище в засаде. Олег Кашин о том, ради чего затевалось и чем закончится дело Светланы Прокопьевой

Наверное, эту колонку следовало бы начать с того, что в «том самом» тексте Светланы Прокопьевой об архангельском взрыве не было никакого оправдания терроризма. Но я не могу представить себе, чтобы для кого-то это не было очевидно — статью Прокопьевой читали все, ничего такого там нет. Более того, даже те, кто сейчас грозит журналистке тюрьмой, наверняка все понимают, и доказывать им, что Прокопьева не виновата, не нужно — они и так в курсе.

Я даже предположу, что к Светлане Прокопьевой у них вообще нет ничего личного, и когда она, скажем, придет брать интервью у какого-нибудь из псковских силовиков, придумавших это дело против нее, они будут ей рады, предложат чаю, и разговор будут вести очень любезно.

Потому что дело, конечно, не персонально в Прокопьевой и тем более не в ее тексте. Не писала бы она про Архангельск, нашли бы что-то другое. Не писала бы вообще ничего — выбрали бы другого журналиста. Я даже могу составить список, с некоторыми из них я знаком, и когда кто-то пишет «на месте Прокопьевой мог оказаться любой», хочется уточнить — прежде всего любой из «Псковской губернии».

Я не сомневаюсь, что на самом деле они с огромным удовольствием посадили бы Льва Шлосберга. Это благодаря ему провинциальная оппозиционная газета из мало кому всерьез интересного региона стала постоянным источником всероссийских информационных поводов и образцом для независимой региональной прессы в масштабах всей страны. Шлосберг яблочник, однажды даже чуть не стал формальным лидером партии, но он чуть ли не единственный яблочник, у которого партийность не определяющий признак, и которого не погребли вечные и неразрешимые внутрияблочные и внутридемократические дрязги. Созданная им «Псковская губерния» стала реальным общественным институтом и в масштабах региона, и в масштабах всей страны. И это такой институт, которого в логике российских силовиков и власти вообще существовать не должно. Общество в России не имеет права на свою газету, которая оппонировала бы власти и защищала общественные интересы, будь то не сберегаемая псковская старина или печально известные десантники, за освещение тайных похорон которых Шлосберг получил когда-то по голове. Они действительно бы посадили его, но он слишком знаменит, слишком политик, слишком не по зубам. Может быть — пока не по зубам, но мы и говорим про наше время, не про будущее.

А Прокопьева — такая доступная для них уменьшенная версия Шлосберга. Плоть от плоти «Псковской губернии», пришла в нее работать еще чуть ли не студенткой по объявлению и выросла до главного редактора, выросла вместе с газетой — когда главредом «Губернии» была она, газету уже цитировали и уважали и у нас в московской прессе, и за границей, и везде. И сейчас кажется, что уже в этот период в засаде, где-то в кустах, сидело чудовище, которое подглядывало за ней, готовясь вцепиться ей в глотку. Чудовище ждало повода и дождалось.

Что ей дадут семь лет — в это не верится. Во что верится — что ей не дадут работать в Пскове, а если дадут, она сама рискует жить дальше с вот этим ощущением «сейчас напишу что-то, и опять возбудят дело». И вот это уже не зависит от того, чем кончится дело Прокопьевой — на этот страх работает все российское государство со всеми его роскомнадзорами, прокуратурами и башнями Кремля, и воспроизводство новых уголовных дел, и не только уголовных дел, зависит не от того, кто из нас что напишет, а от того, насколько уверенным в себе будет сидящее в засаде чудовище, которое нами питается.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.