Битва двух драконов: как система боролась с Ходорковским и сама превратилась в ЮКОС

В день пятнадцатилетия со дня ареста Михаила Ходорковского вижу в соцсетях десятки постов своих разных знакомых о том, как этот день разделил их жизнь на «до» и «после». У меня очень нерепрезентативная выборка — как это сейчас принято называть, информационный пузырь, — но сейчас это даже хорошо, потому что на большие события интереснее всего смотреть через частные биографии, и, хотя бы в общих чертах представляя себе прошлое моих знакомых, я читаю их воспоминания об аресте Ходорковского, мысленно расставляя примечания — вот этот автор работал 15 лет назад в старой «Открытой России», а вот этот делал ЮКОСу сайт, а этот — газету, а этот — создавал правозащитную организацию, а вон тот уважаемый умеренно либеральный публицист работал еще на «Менатеп» в те времена, когда пиаром там занимался Владислав Сурков, и потом при уходе Суркова достался ему и с тех пор работает уже на Кремль.

Это та вещь, которая ускользает от взгляда, если смотришь из нашего времени, но она действительно важная: мы уже не представляем, какое количество людей и в медиа, и в политике, и в регионах, и в гражданских организациях, и где угодно жили за счет ЮКОСа по состоянию на осень 2003 года. Наверное, в численном отношении таких людей было меньше, чем нефтяников, занятых на производстве в юкосовских городах, но есть ощущение, что денег лояльная ЮКОСу интеллигенция зарабатывала тогда, по крайней мере, не меньше, чем нефтяники. Никто в России до ЮКОСа так масштабно не инвестировал в креативный класс, никто так не покупал лояльность.

Еще раз оговорюсь — никто до 2003 года. Сейчас-то понятно, рекорд побит, побит Кремлем, и тот масштаб подкупа или, еще раз используем нейтральную формулировку, инвестиций в креативный класс, тот масштаб, который шокировал 15 лет назад, выглядит, конечно, очень скромным в сравнении с тем, что есть теперь. Ну так и современные космические корабли выглядят более эффектно, чем гагаринская ракета — это ведь не отменяет того, что она была первой.

Главным трофеем российского государства, доставшимся ему после атаки на ЮКОС, считаются добывающие и перерабатывающие предприятия, ну и вообще всякая собственность вплоть до недвижимости в Москве. На самом деле главный трофей — вот эта система отношений с гражданским обществом, когда лояльность превращается в товар и покупается непосредственно за деньги. Неудивительно, что среди людей, работавших тогда на ЮКОС, оказалось столько тех, кто работает сейчас на власть или на госкорпорации — мой любимый в этом смысле герой главный минобороновский пиарщик Ильницкий, который ходит сейчас с генеральскими погонами и так довольно самозабвенно служит Отечеству — столь же самозабвенно, как в начале нулевых он строил гражданское общество в «Открытой России» Ходорковского. У нас любят сказку про дракона, победитель которого сам в конце концов превращается в дракона, но о противостоянии государства с ЮКОСом правильнее говорить как о битве двух драконов, но правила в ней те же — победителю достаются характерные черты побежденного. Побежденный не исчезает, а растворяется в победителе.

Российское государство после 2003 года само превратилось в один большой ЮКОС — тут, наверное, уместна игра слов: корпоративные стандарты компании Ходорковского, ставшие трофеем для Путина и Сечина, превратили саму Россию в корпоративистское государство именно в том смысле, в каком этот термин описан в учебниках на примере  разных нехороших стран первой половины прошлого века. И еще: если пятнадцать лет назад пропаганда, разоблачая Ходорковского, рассказывала всякие ужасы вплоть до убийств, сейчас все это смотрится довольно бледно, потому что — кого шокирует убийство мэра Петухова в наше время, когда уже убит Борис Немцов, и не только он?

Отобрав 15 лет назад у Ходорковского свободу и компанию, российская власть отобрала у него и судьбу — именно так это все работает. Когда Путин отпускал Ходорковского из тюрьмы, никто так и не понял, почему это случилось, и вот если предположить, что это та же игра с судьбой, что-то такое почти суеверное — если мы сейчас не отпустим Ходорковского, то когда-нибудь не отпустят и нас. И нынешний Ходорковский в его изгнании и в попытках реванша — такая ролевая модель для многих из нынешних хозяев России, которым, как и ему когда-то, сейчас тоже кажется, что у них это навсегда.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции