Михаил Ходорковский: «Я очень надеюсь, что мы обойдемся без баррикад»

― Я не вижу преимущества в том, чтобы регистрировать движение в Министерстве юстиции. Это не дает никаких дополнительных плюсов. Нам легче работать в том качестве, которое допускает наша Конституция, ― как свободное объединение граждан.

― Фактическое состояние дел ― в соответствии с Конституцией граждане объединились. А то, что с бюрократической стороны движения «Открытая Россия» как не было, так и нет, ― мне совершенно неинтересно, что на эту тему думают бюрократы. Если мне для каких-то бюрократических целей требуется паспорт, то я этот документ с собой ношу. Если мне для бюрократических целей паспорт не нужен, то я знаю без всякого паспорта, что я гражданин России.

― Часть активистов считала, что нам имеет смысл учредить партию в связи с тем, что на выборах выявились некоторые проблемы у ныне действующих демократических партийных проектов. Но я с самого начала отстаивал позицию более широкого общественного движения, потому что партийные проекты все-таки собирают людей, очень синхронизирующих свои политические взгляды по широкому кругу вопросов и смотрящих на много-много десятилетий вперед в отношении развития своих взглядов, взаимоотношений. Мы ставим более короткую задачу с более близким временным интервалом ― от момента сегодняшнего до момента проведения первых честных выборов. Этот проект не является партийным. И именно это позволяет нам приглашать в состав участников нашего движения людей, которые помимо участия в движении «Открытая Россия» принимают участие в самых разных партийных проектах.

― «Открытая Россия» еще в рамках своей предыдущей формы проводила конкурс на человека, который может рассматриваться как кандидат в президенты на выборах 2018 года. Наши сторонники поддержали кандидатуру Алексея Навального, и если его допустят в качестве кандидата на эти выборы, то мы его поддержим, конечно, если конференция движения не примет другого решения. Если никакой из демократических кандидатов, интересных и перспективных для наших сторонников, не будет допущен до участия в президентских выборах, значит, мы будем искать другую форму своего участия в этом общественно-политическом событии и, я думаю, такую форму найдем.

― Медиа-проект, в отличие от политического, является в несколько большей степени бизнес-общественным проектом, поэтому я считаю возможным здесь хранить некоторую интригу, но 7 декабря мы объявим. Мы будем проводить мероприятие ― вручать премии и гранты журналистам, которые занимаются расследованиями или писали интересные материалы. Я знаю, что уже на сегодняшний день конкурсная комиссия далеко продвинулась в изучении сотен ― может быть, даже больше тысячи ― полученных конкурсных материалов. В рамках этого достаточно большого мероприятия я хочу заодно и объявить о проекте «Открытое Медиа».

― С высокой степенью вероятности в промежутке между 2018 и 2024 годами нашу страну ждут серьезные изменения. Мне кажется, что наиболее хорошим из всех плохих вариантов смены режима ― а после 2011 года, наверно, существуют только плохие варианты ― является вариант, когда Путин все-таки передает власть преемнику. Преемник, осознавая, что страна нуждается в демократизации, созывает круглый стол или, говоря юридическим языком, конституционное совещание. В рамках этого совещания формируется правительство переходного периода. Этим правительством проводится политическая реформа, а также те необходимые реформы, которые позволят вывести страну из кризиса и подготовить проведение первых честных выборов. Я полагаю, в течение 24 месяцев эта задача может быть выполнена. После этого должны быть проведены честные выборы, и дальше уже должна работать регулярная власть.

― Я считаю, что Владимир Путин ― человек достаточно разумный. Он понимает, что страна находится на сегодняшний день уже в системном кризисе. Системный кризис характеризуется тем, что он не имеет каких-то частичных решений. Путин ищет, каким способом можно было бы ситуацию изменить, и, наверное, к 2018 году предложит в этом направлении какой-то проект. Я думаю, что этот проект будет неуспешным. На осознание того, что этот проект неуспешен, у Путина уйдет пара лет. Он поймет, что это не работает, не взлетает, и вот тогда, как человек разумный, должен будет принять решение: либо уж идти, так сказать, до естественного конца, скорее всего, с очень печальными последствиями для страны и для него самого, либо провести демократизацию страны. Я все-таки рассчитываю, что он примет разумное решение.

― Я сейчас живу в Великобритании, куда я переехал, потому что мой офис и люди, с которыми я работал на протяжении многих лет, находились там. Мы теперь работаем вместе. Моя семья тоже находится в основном вместе со мной. Младшие дети еще ходят в школу. Мои увлечения в основном не изменились. Я как был работоголиком, так и остался, другое дело, что сегодня я занимаюсь уже не промышленностью, а общественными инициативами.

― Как человек, который провел в тюрьме больше десяти лет, значительную часть этого времени в бараках, где содержались десятки, а в некоторые временные промежутки ― сотни людей с сильно криминальным не только прошлым, но и настоящим, я привык не обращать внимания на эту сторону жизни. В тюрьме, как вы знаете, меня один раз били ножом, и удача спасла меня от более серьезных последствий. Но это не привело к тому, чтобы я чего-то испугался. Надо заметить, я тогда вернулся из больнички, перевернул подушку на кровати, которая была залита кровью, и спокойно лег досыпать. То есть нервная система у меня достаточно крепкая.

― Я не бедный человек. У меня существует достаточное количество средств, которые я заработал в течение моей предыдущей бизнес-карьеры. Мои друзья мне эти средства передали, и я продолжаю предоставлять эти средства для инвестирования, но сам в бизнесе участия уже не принимаю.

― Как вы прекрасно понимаете, властная элита особо не изменилась. У меня и у моих друзей огромное количество знакомых. Поэтому необходимую мне информацию я имею возможность черпать. Конечно, люди опасаются более плотных контактов, но их можно понять.

― Есть ли люди, готовые пойти на баррикады? Наверное, есть, но их немного. Я очень надеюсь, что мы обойдемся без баррикад. Изменять тогда, когда эти изменения назреют, будут готовы многие. Только очень небольшая по численности часть сегодняшнего бизнеса, пусть и сконцентрировавшая в своих руках основную часть ресурсов, настолько прочно привязана к ныне существующей модели, что они считают: ради бога, только ничего не надо менять, такого счастья у них в жизни уже никогда не будет. Весь остальной бизнес, ― а это десятки и сотни тысяч людей, ― был бы рад, если бы в стране установился нормальный правовой режим. И я предполагаю, что на поддержку этих людей многие реформаторы вполне могут рассчитывать.

 Елизавета Антонова