«Тогда нас всех надо посадить в тюрьму»: как йога попала под закон Яровой

Лобков: Дмитрий, как сегодня проходило судебное заседание? Как я понимаю, оно было прецедентным, раньше такого в России не было.

Угай: Я не совсем хорошо понимаю юридические термины, я не знаю, что такое прецедентность судебного заседания.

Лобков: Не было такого раньше, за йогу, по крайней мере, со времен Андропова еще никого не закрывали.

Угай: Я тоже впервые слышу о таком деле. Я читал лекции подобного рода уже множество раз в разных местах, и на некоторых из этих лекций присутствовали в качестве охраны представители правопорядка, и никогда у них не возникало никаких вопросов. Соответственно, почему они вдруг забеспокоились в этот раз, для меня осталось загадкой.

Лобков: Как это было? К вам никто же не подошел во время лекции? То есть вы лекцию свою прочитали, показали, наверное, какие-то асаны, я не знаю, и потом спокойно пошли по своим делам, да?

Угай: Не до конца. Я прочел 40 минут, планировал я читать чуть больше часа, так что я не закончил свою лекцию. Но через 40 минут молодой человек, посланный от имени органов правопорядка, попросил меня закончить, и дал мне 5 минут на это.

Лобков: Как вы думаете, как органы правопорядка узнали, что где-то в рождественском Петербурге читается лекция, которая может быть воспринята как незарегистрированная миссионерская акция?

Угай: Это был не рождественский Петербург, это было 22 октября. Дело мое тянется уже почти 3 месяца. Дело в том, что за день или за два до моей лекции я заявил свое участие в этой лекции, и мое имя было опубликовано на афише. И один человек увидел мое имя на афише и написал заявление о том, что будет осуществляться миссионерская деятельность.

Лобков: Что вы знаете об этом человеке?

Угай: Я ровным счетом ничего о нем, кроме имени, не знаю. Я никогда с ним не был знаком, никакого личного конфликта никогда с ним не было. А почему он заявил на меня, насколько я понимаю, он является православным активистом, его пугает само явление, сам тот факт, что кто-то говорит о йоге, что кто-то занимается чем-то индийским или восточным, это его насторожило, и он написал заявление в органы. Сам этот человек на моей лекции не был, доказать, что я осуществлял религиозную проповедь, он, естественно, не может. Кроме его свидетельства, были привлечены показания двух других свидетелей, обе они женщины, я не помню их имен сейчас, одна женщина не была на лекции, а услышали о ней со слов другого человека, а другая женщина, единственным ее основанием, почему она решила, что была религиозная проповедь, она написала, что у нее возникло впечатление. Почему у нее такое впечатление возникло, она не объяснила.

Лобков: Ну а что, проповеди теперь запрещены, как я понимаю, есть же очень много разных трактовок, потому что закон и поправки очень сырые, трудно сказать. Кто это должен делать? Вроде бы как зарегистрированы религиозные организации. Вы принадлежите к какой-либо организации, которая занимается йогой, чем-то еще, есть же много разных разновидностей йоги?

Угай: Я всегда лично для себя предпочитал путь личной свободы, и поэтому хотя и участвую вместе с различными организациями в разных мероприятиях, но сам я предпочитаю не быть членом конкретной организации, то есть не разделять никаких корпоративных интересов и не быть чем-то обязанным по интересам именно организации. Другое дело, что есть какие-то мои личные интересы, человеческие, общечеловеческая этика, это я согласен, но я сам не принадлежу никакой организации.

Лобков: Но вы читали что-то, допустим, из «Бхагавад-Гиты» вашим ученикам, какие-то религиозные тексты?

Угай: Это большая ошибка — называть «Бхагавад-Гиту» религиозным текстом. «Бхагавад-Гита» — это философское произведение, причем это широко известное философское произведение, которым восхищались Толстой, Шопенгауэр, Гете, это произведение, которое оказало феноменальное влияние на всю мировую культуру. Произведение это философское. Гегель был философом, Шопенгауэр был философом, Эмерсон тоже был философом, и все они цитировали «Бхагавад-Гиту», все они признавали, что определенные идеи и воззрения «Бхагавад-Гиты» оказали достаточно сильное влияние на их собственную философию. Но эти люди не известны как религиозные проповедники, это философы, то есть их деятельность была просветительской.

Лобков: То есть вы читали какие-то фрагменты?

Угай: Из «Бхагавад-Гиты»? Да, конечно, я цитировал стихи из «Бхагавад-Гиты». Дело в том, что говоря о йоге, нельзя упомянуть «Бхагавад-Гиту». «Бхагавад-Гита» — это один из основных источников по йоге.

Лобков: То есть это могло быть интерпретировано как чтение неких религиозных текстов людьми, которые, в общем, в этом не очень разбираются, скажем так?

Угай: Я не использовал религиозные тексты, я использовал официальный перевод Российской Академии наук. Это научный перевод, не религиозный. Есть множество религиозных переводов «Бхагавад-Гиты», которые интерпретируют этот текст с позиции той или иной религии.

Лобков: На каком этапе остановился этот суд, на когда назначено следующее заседание?

Угай: Суд перенесен на 18 января, точное время я сейчас не помню, оно будет известно ближе к событию. Поскольку не явился оперуполномоченный, составивший протокол, и ни один из свидетелей, не явился заявитель, то объяснить, почему протокол был составлен, объяснить, почему заявителю показалось, что велась религиозная проповедь, никто не может.

Лобков: У меня на связи Сергей Репин. Сергей, поклонниками йоги является огромное количество влиятельных людей, для их перечисления не хватит нескольких страниц. Это и министры, и вице-премьеры, и крупные бизнесмены. Вы отражаете каким-то образом точку зрения этих людей. Что вы можете сказать по этому случаю?

Репин: Во-первых, я бы, прежде всего, порекомендовал людям, которые завели это дело, разобраться в понятиях, потому что понятия «миссионерство», «проповедь» напрямую связаны с религиозной деятельностью. Ни в одном заявлении культурных деятелей, поклонников йоги, самих гуру, как высших представителей этой практики, никогда не говорилось о том, что йога — это религия. Девиз Международной федерации йоги — «Йога — практика, а не религия, йога объединяет всех». Поэтому есть наверняка признаки миссионерской деятельности, и они напрямую связаны с распространением религиозной литературы, различных культовых обрядов, выступлений. Но ничего из заявления или предъявления выступающему не было объяснено.

Лобков: А вы юридическую помощь какую-то окажете вашему коллеге?

Репин: Я только как частное лицо могу оказать. Понимаете, на самом деле в городе Черкесске, видимо, разобрались значительно быстрее, чем в Санкт-Петербурге, который считается культурной столицей, потому что я не понимаю сути предъявленных претензий. Очень напоминает событие 80-летней давности, когда бабушка или женщина сказала или написала письмо…

Лобков: В годы моей молодости у нас за карате, например, можно было привлечь, потому что занятия карате считались запрещенными почему-то.

Репин: Я 30 лет посвятил боевым искусствам, я пережил все, включая то, что меня так же, как йогов, могли в тюрьму просто за это посадить. Но тогда давайте самого уважаемого человека в стране попросим тоже прийти в суд. Почему в Израиле вызвали премьер-министра задать ему вопросы? У нас тоже там мастер боевых искусств, пусть он тоже ответит.

Лобков: У нас, насколько я знаю, премьер-министр занимается йогой.

Репин: Я это бы оставил без комментария, я не знаю, чем он занимается.

Лобков: Будем надеяться, что он вступится все-таки за тех, кого обвиняют в миссионерстве.

Репин: Знаете что, Павел, дело в том, что мне кажется, что если никто не выступит, то это будет одна из самых больших провокаций против существующей власти. Это просто провокаторы, которые поступают так. Потому что вы сами перечислили тот ряд людей, представляющих различные социальные слои общества, которые занимаются йогой и чувствуют в ней, прежде всего, духовное наслаждение. Совсем недавно ООН признало йогу национальным достоянием человечества. Нас тогда надо всех просто посадить в тюрьму. 

Фото: Depositphotos