Владимир Семаго: воровство в госзакупках никому не мешает

Прокуратура проверит громкие скандалы с госзакупками за последние три года. Как сообщается сегодня на сайте ведомства: «проверка коснется законности решений о прекращении и приостановлении производства, а также об отказе в возбуждении уголовных дел».

К прокуратуре также присоединятся Следственный комитет России, МВД, ФСБ, Росфинмониторинг, Федеральные налоговая и антимонопольная службы.

В студии телеканала ДОЖДЬ - гость ведущий эксперт Счетной палаты Владимир Семаго.

Писпанен: Скажите, пожалуйста, это начало большой чистки или это просто очередной виток борьбы с коррупцией?

Семаго: Скорее всего, это ни то и ни другое, это политическая акция, которая направлена на то, чтобы у общества возникло ощущение или иллюзия, что самым серьезным образом мы начинаем к 2011 году, у нас есть итоги…

Писпанен: К 2012-му.

Семаго: К 2011-му еще, еще выборы в Госдуму. Я удивляюсь, почему в этих ведомствах нет еще отдельно «Единой России», было бы очень неплохо.

Суханов: Неужели в это еще кто-то верит?

Семаго: Нет, конечно, но говорить-то об этом надо. В пропаганду никто не верит, но она существует вне этого пространства, вне веры.

Суханов: Кстати, сегодня стало известно, что Счетная палата не занимается проверкой законности финансирования так называемых праймериз «Единой России» и Народного фронта. Коммунисты говорят, что такое финансирование незаконно, единороссы наоборот говорят – и это очевидно, что они чисты перед законом….

Писпанен: Конечно, чисты.

Семаго: Есть какие-то сомнения?

Писпанен: Я просто на всякий случай, чтобы не ошибиться.

Суханов: Так вот все-таки чего здесь больше во всей этой перебранке? Больше закона или политической целесообразности?

Семаго: Скорее всего, есть некая неудовлетворение, причем неудовлетворение общее, потому что и внутри партии «Единая Россия», членом которой я являюсь, тоже есть определенные сомнения в целесообразности и в правильности проведения подобного рода праймериз. На мой взгляд, конечно, они далеки от той совершенной системы, которая существует в западных странах, в первую очередь, в США. Они не выполняют той задачи, которая должна бы быть поставлена и реализована ими. А коммунисты – это часть политической системы. Не надо разделять коммунистов, «Единую Россию», ЛДПР, «Справедливую Россию» - это все одна команда, называется это политическое подразделение администрации президента, и то, что милые бранятся, это только тешатся. Здесь нет интриги. Кому-то нравится, кому-то не нравится – караван идет.

Писпанен: Все-таки, если возвратиться к госзакупкам, которые очень радуют в последнее время всех журналистов, особенно на безрыбье, когда летом совсем нет новостей, все в отпусках. Радует только сайт госзакупок, на котором что ни день, то праздник. То там черепаховые кресла, то золотые унитазы и т.д. Опять же, честно реагируют, снимают такие золотые унитазы с торгов.

Суханов: Только, как говорил премьер, посадок-то нет.

Семаго: Дело не в посадках. Смотрите, семь ведомств…

Писпанен: Но они смотрите, как здорово все рапортовали: «И мы тоже подключаемся, и мы тоже проверим».

Семаго: Давайте начнем с Генпрокуратуры. Что проверять? Вы проверьте тогда подпольные казино. Я так понимаю, что прокуратуре не с руки это делать. Второе, по всем этим ведомствам есть практически без исключений уголовные дела по самим чиновникам этих ведомств. Кто проверяет? Проверяют те люди, которые так или иначе могут оказаться участниками тех или иных скандалов. Нет гражданского акцента. У нас общество не может проверить эту единую систему – семь ведомств взялись за руки и пошли единым фронтом, это модно сейчас делать. Нет гражданского общества, и нет механизма проверить, что они сделали на самом деле. Премьеру можно сказать: «Где посадки?», а общество безмолвно.

Писпанен: Общество безмолвно?

Семаго: Оно, к сожалению, так. А вам разве выборы в Санкт-Петербурге нынешнего домуправа в прежнем, так сказать…

Суханов: Тогда о чем вообще говорить, Владимир? У нас общество всегда пассивно было.

Писпанен: Ну не всегда. В 1917-м как-то поговорило.

Суханов: В последние годы абсолютно пассивно.

Семаго: Общество, конечно, в своей массе 100% нельзя будоражить. Есть какие-то активные силы гражданские. Но я говорю о другом. Есть механизм парламентского расследования. Его в России нет напрочь. Он есть везде, но его нет у нас.

Писпанен: Но это же не место для дискуссии, какое там может быть расследование?

Семаго: Я так думаю, что сегодняшняя политическая система сформирована, сфабрикована так, как это выгодно сегодняшней власти. И до тех пор, пока противостояние гражданского общества и структуры власти не достигнет некого апогея, все будет продолжаться. Поэтому это вот – силовики объединившиеся идут единым фронтом в непонятно, в никуда – это лишь политическая акция.

Писпанен: А по-вашему, все-таки будет когда-то апогей?

Семаго: А все зависит от экономической ситуации. К сожалению, мы не застрахованы.

Писпанен: Ок, нефть упадет до 10 долларов.

Семаго: Даже не в этом. Начинают люди понимать, что то распределение – это на самом деле не переданные блага, а это подачка из того объема, который бы у населения мог быть. Ведь страна богатая, а люди, получая очень маленькую долю из этого общего дохода, начинают прозревать. Они говорят: «В конце концов, почему нас все время кормят подачками?». Давайте попробуем так: общий совокупный объем доходов по нефти и газу делим на все население. И люди говорят: «Ну не совпадают цифры. Вы меня извините. Мы получаем столько от всего этого, а нам достается…А куда все делось?». А нам говорят: «На правоохранительные органы. Мы должны увеличить количество милиционеров, адекватное хулиганам. Вот у нас есть 2 млн. хулиганов, значит, 2 млн. милиционеров».

Писпанен: 4 млн.

Семаго: 4 млн. – извините, у меня цифры неточные, всегда забываю.

Писпанен: То есть это сейчас признание было?

Семаго: Безусловно. Я думаю, что и Степашин всегда говорит, что мы не совершенны. Это его основной козырь.

Суханов: Не знаю, мне очень понравилась ваша фраза, когда вы начали говорить о том, что у нас политическая система сформирована, и тут же поправились – сфабрикована. Наверное, поэтому мы и говорим сейчас о таких вещах.