«Месть успеху Светланы Тихановской»: политтехнолог Шкляров объяснил приговор в 18 лет ее мужу

Здравствуйте, Виталий!

Здравствуйте!

Спасибо, что вышли к нам в эфир. Ну что, очень суровый приговор, большие сроки: восемнадцать лет Тихановскому, другим от четырнадцати до шестнадцати. Во-первых, ожидали ли вы такого сурового приговора? И что же это все означает?

Давайте попробуем разобраться. Ожидал ли я? Я думаю, что, к сожалению, да, потому что уже были сроки Бабарико, Колесниковой и другим белорусским лидерам. Все-таки от системы, которая идет в понятном направлении с понятным вектором, ожидать милости не приходится. Все-таки, наверно, это просто цифры. Прежде всего я хочу сказать, выразить большое сочувствие и семьям, и ребятам, и всей Беларуси, потому что прежде всего большое страдание не только обвиняемым, не только Сергею, Лосику, но это приговор Беларуси.

Что это значит? Мне кажется, во-первых, это значит то, что режим не собирается спускать обороты и демонстративно показывает, что заниматься политикой в этой стране запрещено. Во-вторых, это, безусловно, такая акция мести, показательная акция мести успеху Светланы Тихановской и ее политической деятельности, и в этом смысле, конечно же, это такая же черная метка.

В-третьих, это возможность, как режим это делал долгие годы, торга, торга с кем бы то ни было, будь то эта власть или следующая власть, но торга с Западом, потому что это в какой-то мере пиратство 2021 года, когда можно будет людей менять или обменивать сроки вымышленные на более реальные или на какие-то преференции.

То есть вы считаете, Виталий, что это возможно, да? В будущем даже Лукашенко может этим как-то торговать?

Это было всегда возможно. Это было возможно в 2010 году, это возможно всегда, это нужно добиваться, я призываю всех этого добиваться, я прошу сегодня всех, не только белорусских граждан, но и российских, кто неравнодушен: зайдите на сайт (02:35, нрзб), напишите письмо Сергею, напишите письмо ребятам, поддержите их. Пускай это будет символическая, но важная помощь. Это всегда возможно, от этого не надо отказываться, у нас же все-таки, напомню, более 900 политических заключенных. За это нужно бороться, потому что это цвет нации, это такие же граждане, как и все оставшиеся девять миллионов.

Как вы думаете, Виталий, эти приговоры могут ли как-то, скажем, оживить протест, всколыхнуть снова общество или это уже на данный момент в Беларуси невозможно?

Вы знаете, я, если можно, с вашего позволения опротестую слово «оживить». Протест не мертв, протест жив, он приобретает разные формы. Протест ― это не просто люди на улицах. Давайте не забывать, что он успешен в любом случае. Протест ― это инакомыслие, протест ― это Рубикон, это люди, это белорусы, которые стали с 2020 года другими, другой нацией. Даже если их не видно на улице, перестаньте, пожалуйста, употреблять слова «протест затих» или «не жив». Я думаю, что вопрос не в этом, вопрос в том, что…

В форме.

Страсть к жизни и любовь к свободе и к честности, к справедливости жива в каждом вне зависимости от состояния и места пребывания, и в этом смысле протест никуда не делся.

С точки зрения как раз реакции, да, Европы, например, Соединенных Штатов. Как-то должна она, на ваш взгляд, сейчас последовать после вот таких приговоров опять же?

Вы знаете, она должна следовать всегда, повторюсь, нельзя забывать про то, что это невинные люди, нельзя забывать про то, что это ненормально в XXI веке ― за простую политическую активность быть осужденным на восемнадцать лет. Это ненормально, что на границе с Евросоюзом живут другие народы и страны в благополучии, а рядышком, совсем рядом люди страдают.

Это один большой дом, это одна большая Европа, это один большой мир, и от благосостояния одной двенадцатой, скажем, части суши (или чуточку больше) зависит благосостояние и безопасность всего региона. И с этим никак нельзя мириться, с этим нужно работать и пытаться достать этих людей, пытаться все-таки поменять Беларусь или мышление белорусской власти на более благосклонное. Это все-таки христианская страна, и прощать, я думаю, не должно быть исключением в Беларуси, как это делается в других странах мира.

Виталий, а правильно я понимаю, что вы знакомы, да, хорошо со всеми этими людьми, в том числе по СИЗО?

Вы знаете, я знаком по СИЗО, да. Хорошо ― другой вопрос, но я безусловно знаком. Мне кажется, с этими людьми знакомо уже полпланеты.

Я имею в виду лично, конечно, в данном случае. Общались ли вы, находясь там в том числе, в СИЗО?

Да, мы находились и общались, это было видно на встрече с господином Лукашенко в какой-то момент.

Да, только на этом или как-то вам удалось там тоже вести какие-то разговоры, беседы? Или это не допускалось?

Вы знаете, в местах лишения свободы разговоры вести не получается.

Невозможно, да, я понимаю. Как вы думаете, в каком они сейчас находятся состоянии? Какова их вообще дальнейшая судьба, учитывая белорусский контекст и условия содержания?

Я думаю, что они в хорошем состоянии, насколько это возможно от людей ожидать в этих местах. Это тяжелое место, и человек очень трансформируется, может очень трансформироваться в этих местах. Но в равной степени происходит компенсация, и люди, я знаю по своему опыту, фокусируются на чем-то другом, люди друг друга поддерживают. Поэтому я не сомневаюсь, что они бодры и сильны, тем более что больше выбора у них не остается, только выживать. И в этом смысле это дает какую-то большую мобилизацию внутренних сил.

Что же касается их будущего, то это цвет нации, это, безусловно, герои, как и любые герои любого честного противостояния. Я думаю, что это все будет в анналах истории Беларуси. А сроки все-таки, повторюсь, я крепко сожалею и поддерживаю их семьи, но это всего лишь цифры, не надо это забывать. Тем не менее эти цифры очень болезненные, это очень тяжело пережить, понимать, что такое семнадцать лет.

Психологически, конечно.

Да, или восемнадцать.

Да, или восемнадцать в контексте Тихановского. Говорят, что, конечно же, будут обжаловать приговор, тем не менее, как мы понимаем, видимо, будет уже перевод в тюрьму, да? Или как там, непонятно пока?

Да, в лагерь.

В лагерь, да, уже сразу?

Нужно обжаловать, нужно, безусловно, бороться. Я сегодня, повторюсь, призываю и сам сяду, напишу, давайте, пожалуйста, напишем десятки тысяч писем, просто даже «Привет!», одно слово. Я думаю, что это будет и хорошая помощь, и знак уважения за их страдания и за то, что они делают. И самое главное ― сигнал власти, что их не забыли, ведь для власти это всегда показательно. Тем самым мы немножечко приблизим, может быть, выход этих ребят на свободу либо какую-то амнистию. Все-таки хочется верить, что это получится быстро.

Там еще написано: «Восемнадцать лет усиленного режима», да, правильно я говорю?

Да, строгого режима.

То есть это еще строже будет все, да. Можете прокомментировать, Виталий, пожалуйста, этот закон, который одобрил Лукашенко, о лишении свободы до двенадцати лет за призывы к санкциям против республики, ее граждан и организаций? Что это тоже означает?

Мы это видим и в Российской Федерации, и в Беларуси. Режим пытается избавиться и наказать инакомыслие. Это такая капсульная история, когда страна заходит все больше и больше в режим осажденной крепости, и любой подрыв этих скреп, любой подрыв государственности в том виде, в котором она существует, приравнивается к госизмене.

Понятно, что технологически государство не в состоянии больше бороться с технологическим прогрессом и такими платформами, как Telegram, соответственно, компенсирует этим насилием, этим своим правом на безграничное насилие, как им кажется, вот такую жестокость и несправедливость. Здесь мало что остается комментировать, кроме того, что людям нужно быть предельно аккуратными, все-таки как бы ни было…

Особенно тем, кто там находится, да.

Особенно тем, кто там находится, и особенно, мне кажется, это касается сейчас, на сегодняшний день любого гражданина или гражданки и Российской Федерации, и Республики Беларусь. Мы живем в непростое время, я не говорю, что нельзя и не нужно сопротивляться или что-то делать, что по силам каждому, но тем не менее нужно быть абсолютно осторожным, потому что власть вошла в такой азарт, в такой кураж безнаказанности, и вседозволенности, и, самое главное, желания показать еще больше свою мощь не только на международном уровне, но и внутри страны. Я думаю, что людям все-таки нужно быть предельными аккуратными и осторожными в том, что они говорят и делают, но тем не менее ни в коем случае не показывать страх или озабоченность. Этого как раз власть такими призывами, такими мерами и добивается.

Понятно. Спасибо, Виталий, я хотел только напоследок спросить вас. Сейчас мы все говорим о новом годе, да, что будет. Чего вы ожидаете в контексте Беларуси в новом году?

В новом году?

Да. Будет как-то развиваться ситуация?

Знаете, наверно, ожидаю оттепели, наверно, ожидаю, поскольку хочется всегда верить в лучшее, что какие-то христианские чувства взыграют в Александре Лукашенко, может быть, он отпустит политзаключенных и все-таки вспомнит, что это не просто страна, это не просто власть, это люди. Жизнь финальна, всем рано или поздно придется, рано, или сильно, или хорошо, но как-то с этим жить и за это отвечать, за это нести ответственность. Все-таки, мне кажется, нужно, по крайней мере, отпускать политзаключенных и уменьшить страдания и так тяжело живущих людей. Мне кажется, что для благости никогда не поздно. Мне кажется, это под силу многим людям, зря они настолько сильно окапываются и отбиваются.

Это да. И можно, конечно же, опять же отправить какое-то письмо, да, открытку.

Да, пожалуйста, это сайт, потому что может письмо, скажем, почтой Беларуси или России не дойти. Есть сайт, прогуглите просто, bel.by. Это электронный сервис, где можно отправить письмо, адресаты все известны, на сайте ясны, можно тоже посмотреть всех политзеков и каждому написать. Напишите даже просто «Привет!», это стоит ровно две секунды усилий ― написать «Привет!».

Вы не представляете, какое это большое значение имеет в тюрьме ― получить письмо от незнакомого человека, а тем более в день, когда вас осудили. Поверьте, что, как бы ребята ни держались крепко, это тяжелая ноша ― признаться себе, даже если ты понимаешь рассудком, что семнадцать лет ты не отсидишь, все равно с этим тяжело жить. Поэтому поддержите ребят, пожалуйста. Это будет, наверно, самым лучшим подарком, а нам это не будет стоить больших усилий.

Спасибо большое, Виталий!

Фото: Vitali Shkliarov / Facebook