Виктор Шейнис: закон об увеличении предельного возраста госслужащих – это привет Путина Медведеву

Шейнис: Прежде всего, те люди, которые находятся на грани окончания госслужбы. Мне кажется, есть еще один адресат – это Дмитрий Анатольевич Медведев, который возраст понижал. Приход нового старого президента связан с тем, что целый ряд акций прежнего президента отменяется демонстративно, спешно. Хочется поздравить, прежде всего, нашу государственную службу, которая находится под таким пристальным вниманием, что Владимир Владимирович не пожалел праздничного дня для того, чтобы решить эту проблему. С моей точки зрения, неквалифицированного человека в данном вопросе, это не первостепенно важно. Я мог бы сходу назвать десяток других вопросов, которые ждут своего решения: проблемы наших пенсионеров, моногородов…

Кремер: Куда торопится президент?

Шейнис: Президент совершенно отчетливо демонстрирует внимание и заботу людям, с которыми он работает, которые ему близки, и приоритетную линию укрепления госаппарата.

Кремер: Это новогодний подарок пожилым коллегам?

Шейнис: Это во-первых. Во-вторых, это некий знак Дмитрию Анатольевичу, как я уже сказал. В-третьих, на мой взгляд, это сигнал для других госчиновников, потому что никто из нас не становится моложе с годами. Возраст выхода на пенсию приближается ко всем.

Белоголовцев: Если мы отбросим очевидные вещи, вам не кажется, что в этой поправке есть здравая логика? Например, в Японии 60 лет для государственного деятеля – возраст если не детский, то вполне молодой. Может, мы видим лишнее двойное дно в этом? Если человек в 65 прекрасно себя чувствует и отлично работает, почему бы не оставить его на госслужбе? Возможно, у этого закона есть простое объяснение?

Шейнис: Это одно из возможных объяснений, и в нем есть своя логика. Если человек эффективно работает, если он по состоянию здоровья может выполнять свои обязанности, то есть резон в том, чтобы оставить его на службе. Но здесь есть и некоторые подводные камни. Есть понятие вертикальной мобильности – подходят другие люди, молодежь. Для них надо предоставить возможности продвижения. В ряде стран существуют ограничения, позволяющие автоматически открывать дорогу более молодым кадрам. В этом тоже, согласитесь, есть известная логика. Установление некоего предельного возраста с возможностью его продления – небессмысленная вещь, потому что желание чиновника независимо от того, позволяет ему здоровье или нет, дольше оставаться на своем посту, работает чрезвычайно своеобразно. Мне вспоминается один эпизод из жизни членов Политбюро, которых вы поминали в заставке к данной передаче. Был такой человек Андрей Кириленко. Когда ему исполнилось 70 лет, его награждали и поздравляли. Выступая с ответным словом, Кириленко, на тот момент то ли первое, то ли второе лицо партии, заявил: «В нашей замечательной стране 70 лет – это средний возраст». Такое давление великовозрастных высокопоставленных чиновников облегчается поправкой Путина. Потом выяснилось, что Андрей Павлович постепенно впадал в маразм. И когда ему предложили выйти на пенсию – к нему приехал Андропов – Андрей Павлович расплакался и попросил Андропова написать текст заявления, потому что сам он уже не в состоянии был написать текст. Это было через несколько лет после празднования его 70-летия. Это курьезный эпизод. Гораздо важнее другое: то, что президент подписал этот закон в праздничный день, показывает значение, которое президент придает работе с окружающими кадрами.

Белоголовцев: Может, наоборот, закон давно обсуждался, сначала в нижней палате, потом в верхней, и Путин его просто подписал 2 января?

Шейнис: А более важные ждут своей очереди, так?

Белоголовцев: Ждут возвращения людей на работу.

Шейнис: Мне кажется, что до конца праздничных дней подождать данный закон вполне мог бы. Но если Владимир Владимирович его подписал, то у меня нет никаких возражений.