Цветы, кофе, мороженое. Как ФСБ вербует в стукачи

Наталья, как вы это все пережили?

Ну, это, конечно, немножко такой стресс, но как-то внутренне я была готова к этому, потому что моего отца еще в свое время вербовали в КГБ. И он мне об этом рассказывал, и кстати, его рассказ мне очень сильно помог.

Скажите, все-таки что это было? Вот как, прямо в дверь позвонил? То есть не по телефону…

Да.

Сейчас же не принято в дверь звонить, сейчас принято сначала по фейсбуку, потом позвонить голосом и только потом прийти.

Вот я тоже, когда думала о том, что такое может случиться, я думаю, что мне позвонят. Но они позвонили прямо в дверь, и тут надо сразу понимать, что вообще дверь лучше не открывать. Когда я открывала дверь, я прекрасно понимала, что я рискую. Но я открыла, и этот диалог состоялся. Это была ситуация абсолютно беспрецедентная: стоит незнакомый человек, держит букет цветов и говорит: «Здравствуйте, Наталья». Я говорю: «Откуда вы меня знаете? Кто вы?» — «Как, вас же вся страна знает». — «Откуда вы знаете, где я живу?» — «А кто же не знает». То есть у меня сердце в пятки ушло на этой фразе, но я вижу, что человек без оружия, я вижу, что он не в форме, что в принципе он вроде как не настроен меня класть лицом в пол, бить или что-то еще. Вот как раз вербовщики, они очень хорошо умеют найти с вами контакт, они понимают, как вас расположить к себе. И со мной они обращались мягко, аккуратно, галантно, пытались всячески — не хотите ли кофе, мороженое, сок.

Вербовщики или он один?

Один, да.

На какой минуте он раскрылся, чего именно он от вас хочет?

Я сразу спросила: «Вы из органов?». Потому что кто еще может знать мой адрес. «Ну как же, что вы, нет. Давайте поговорим». Я попросила его дать мне время и встретиться позже, чтобы просто отделаться на самом деле, потому что мне нужно было время позвонить кому-то, сообщить, что такая ситуация произошла. И мы договорились встретиться, и тогда на встрече, где-то на сороковой минуте беседы, он все-таки признался, что он сотрудник ФСБ.

А почему вы сразу не сказали, ну, пошел отсюда вон? Страшно?

Это действительно странно звучит, но вот ты думаешь, кажется, ну конечно, «пошлю» вербовщика. Да вообще, как со мной можно вообще пытаться такие разговоры вести? Но ты ловишь себя на том, что ты уже полчаса с ним мило беседуешь. Это как раз и есть вербовщики, их учат этому, их учат вас располагать к беседе.

А что ему от вас нужно было вообще?

Он интересовался моими зарубежными поездками. Он сразу сказал, что…

Вы у Ходорковского были?

Да.

То есть он этими поездками интересовался?

Поездками на какие-то форумы, на семинары, то есть кто там выступает на этих семинарах, какие участники, что говорят, программа, кто организатор — вот это все им интересно. То есть деятельность внутри России им вроде бы как неинтересна, но вот, говорит, про зарубежные.

А кроме Большого театра были какие-то еще коврижки?

К сожалению, только Большой театр, кофе, чай, приятное общение. Он говорит, вот я ваш друг, доверяйте мне. Я вас всегда могу спасти, вы мне всегда можете позвонить, если что-то произошло, я всегда смогу разрулить. То есть он предлагал такую, отеческую заботу и дружбу.

Все-таки сейчас многие молодые люди идут на подобные контакты, не только молодые люди, но и в вузах преподаватели, я много таких историй слышал, по-прежнему активно, в МГУ, например, мы знаем такую историю, студенты ее обнародовали. Все-таки юноше, обдумывающему житье, что вы посоветуете? Может быть, все-таки стоит, а потом можно спрыгнуть?

Я бы посоветовала вообще с ними на контакт не идти. То есть если вы что-то им обещаете, если вы говорите, ну давайте попробуем, и типа я его перехитрю, я же умнее, я же соскочу в нужный момент — нет. Если вы в эту игру вступаете, то выйти из нее уже сложно. У меня были, я не могу назвать фамилии, люди, которые согласились, якобы они будут играть свою игру, потом им сказали, что вот вы знаете, у вас, кажется, проблемы в вузе, но мы их решим. Как только он попытался соскочить, ему эти проблемы организовали снова. То есть все, это крючок. Нельзя с этими людьми вести никакие разговоры, они умнее вас всегда, их этому учат. Поэтому лучше, чтобы обезопасить себя, вообще с ними не разговаривать. Любое слово, которое вы скажете, может быть использовано против вас, ну это, наверное, закон.

Ну да, а в общем, это же такая, довольно старомодная вещь, как я понимаю, такая вербовка один на один?

Я вообще думала, что в моей жизни такого не будет. Когда мне отец рассказывал, как его вербовали, я думала, господи, ну когда-то был Советский Союз, там были всякие вот такие смешные истории. Но, к сожалению, все возвращается. И в этом плане огласка очень важна. К сожалению, среди активистов эта тема такая, немного табуированная. Мне сейчас пишут многие люди, ты знаешь, со мной тоже такое было. Все боятся про это писать, ну как же, ФСБ, а вдруг я напишу, мне там, что-то сделают со мной. Наоборот, эти люди — воины тьмы, они боятся света. Если вы будете об этом писать, если вы будете об этом рассказывать, это, наоборот, пойдет всем на пользу. Вот я сегодня написала этот пост специально, потому что я знаю, что есть люди, которые согласились, которые сидят и дрожат, потому что они не знают, что им делать, как соскочить, потому что им родители, как правило, советуют, не надо ссориться, лучше делать, что они говорят.

Вы уверены, что это не самозванец какой-нибудь был?

Да все может быть на самом деле. Когда я с ним разговаривала, я думала, это, может, провокатор, может, с какого-нибудь федерального канала решил меня взять «на слабо», что называется. Но я ему высказала честно все аргументы, которые у меня есть, что это для меня принципиально неприемлемо, идеологически неприемлемо, да и вообще хреновый я информатор, потому что я все разбалтываю.

Что и делаете сейчас.

И по личным качествам совершенно на разведчика не гожусь. Так что нужно всегда, когда с ними общаешься, думать, что как будто бы вас сейчас снимает камера, и это все будет опубликовано. И кстати, еще один аргумент…

Вообще всегда нужно думать, что вас снимает камера, потому что когда смотришь на получившееся видео, понимаешь, что надо худеть. Это я про себя, потому что сейчас вообще тебя какая-нибудь камера обязательно снимает, сейчас все в камерах.

Конечно, конечно.

И в каждом телефоне.

И это еще один аргумент против того, чтобы пытаться с ними играть и соглашаться, потому что представьте себе, вы согласились, встречаетесь с ним, якобы что-то им рассказываете, а потом они берут и публикуют эту запись где-нибудь в интернете, и на вас получается такой компромат, а потом вы доказывайте, что вы на самом деле играли в какую-то игру, и ему на самом деле рассказывали совсем не то, что происходит. То есть публичность сразу же отсечет все подозрения, и публичность — это сила, на самом деле. Особенно если ты публичный политик, то всегда нужно о таких вещах рассказывать. Иначе это путь в никуда.

Спасибо большое.