Министерство госбезопасности как способ встряхнуть окружение Путина

От ОГПУ и НКВД к КГБ

Министерство государственной безопасности (МГБ) существовало и в советское время.
Сначала, после образования СССР, было создано ОГПУ, которое занималось охраной порядка и борьбой с контрреволюционерами.

В 1934 году оно было преобразовано в НКВД, а затем и в НКГБ. В 1946 году из НКГБ выделили министерство государственной безопасности — МГБ. С 1947 года новому ведомству были переданы внутренние войска, милиция, погранвойска. В 1951 году в МГБ была возвращена и внешняя разведка.

Как раз на базе министерства государственной безопасности в 1954 году был создан Комитет государственной безопасности — КГБ. Помимо разведки, охраны границ СССР и высших должностных лиц КГБ боролось с национализмом, инакомыслием и антисоветской деятельностью.

В 1960-е КГБ возглавил будущий генсек партии Юрий Андропов, в 1978 году КГБ был преобразован в центральный орган госуправления и в таком виде просуществовал до распада СССР .

В 1991 году КГБ СССР был упразднен. В течение следующих трех лет создавались новые органы госбезопасности. Отделы расформированного КГБ переходили из одного ведомства в другое.

В декабре 1993 года на базе КГБ была создана Федеральная служба контрразведки — ФСК. Спустя два года ее правопреемником стала ФСБ, где будущий президент Владимир Путин был директором с 1998 по 1999 год.

В чем суть реформы

Масштабную реформу силовых ведомств, о которой стало известно «Коммерсанту», СМИ анонсировали еще в 2004 году.

Тогда, как и сейчас, предполагалось, что ФСБ будет объединена со Службой внешней разведки (СВР) и Федеральной службой охраны (ФСО).

А получившееся ведомство будет называться так же, как и существовавший в 40-е годы предшественник КГБ, — Министерство государственной безопасности.

ФСО сохранится в виде Службы безопасности президента и получит функции агентства правительственной связи и транспортного управления. До этого они были в ведении ФСБ.

Новой структуре перейдет и часть функций Следственного комитета, в частности процессуальный надзор.

Следственное управление нового Министерства госбезопасности сможет контролировать расследование наиболее громких уголовных дел.

Сейчас этими делами занимаются Следственный комитет и МВД.

Больше всего от реформы могут пострадать Следственный комитет и МЧС.

СК вернут в ведение Генпрокуратуры, от которой он отделился в 2011 году. Полномочия МЧС разделят между Минобороны и МВД.

О том, чем может заняться новое ведомство, поговорили с главным редактором сайта Agentura.ru Андреем Солдатовым.

Кремер: Что общего у создаваемого министерства с советским Главком и какие сдвиги ожидаются в силовых ведомствах, обсудим тему с Андреем Солдатовым, главным редактором журнала Агентура.ру. Андрей, расскажите, что вы понимаете про эту реформу. Означает ли это, что Федеральной службе безопасности фактически вернут полномочия Комитета госбезопасности СССР?

Солдатов: Во многом это похоже на возрождение КГБ, потому что, скажем, термины, которые используются в названии организации, становятся все более и более абстрактными и напоминающими советские. В девяностые годы главный наследник КГБ назывался Федеральной службой контрразведки, и речь шла о контрразведке, о ловле шпионов. Потом этот термин изменили на слово безопасность, намного более широкий термин. А теперь его меняют на слово государственная безопасность, что является уже прямой отсылкой к советскому прошлому и, к сожалению, подразумевает прежде всего защиту, скажем так, политического режима, а не страны или людей, в ней проживающих.

Кремер: Кто при этой перестановке потеряет влияние? А кто, наоборот, выиграет?

Солдатов: Вообще, с точки зрения самих спецслужб, такая чехарда, такая реформа, в общем-то, не очень выглядит разумной и эффективной, потому что просто прошло много лет после распада КГБ. И например, будет действительно странно выглядеть слияние СВР (Службы внешней разведки) и ФСБ, потому что в ФСБ уже много лет есть собственная разведка со своими, уже сложившимися почти за 17 лет традициями, своими операциями, своими представлениями о том, как надо эти операции проводить. А теперь их будут сливать вместе. И конечно же это породит большую проблему прежде всего для всего состава этих спецслужб, потому что не очень понятно, как будут решаться проблемы дублирующих функций, будут ли людей сокращать, что с ними будет происходить, все это неизвестно. А учитывая злополучный опыт реформ Федеральной службы по борьбе с наркотрафиком, я думаю, многие офицеры будут чувствовать себя крайне неуютно.

Кремер: Если это действительно все происходит, и если это не какой-то информационный вброс, то они, наверное, уже чувствуют себя неуютно. Или эта информация ровно с этой целью и появилась, чтобы кто-то почувствовал себя неуютно? Нет?

Солдатов: Я не думаю, я не очень верю в конспирологические теории, я думаю, что мы просто наблюдаем последние несколько месяцев уже, наверное, месяцев восемь, что Кремль очень сильно нервничает и постоянно совершает такие резкие движения, пытаясь мобилизовать бюрократические аппарат и мобилизовать элиты. Разными способами это достигается, где-то это прямо репрессии, где-то это перестановки очень резкие. В общем, понятно, что обойтись без спецслужб здесь было невозможно, ну и дошла очередь до ФСБ. Но, повторюсь, для меня лично, это выглядит скорее как очень эмоциональный ответ на какие-то угрозы, которые видятся Кремлю, нежели чем проработанный план реформ. Потому что мало того, что надо будет решать проблемы с дублирующимися функциями, мало того, что люди будут в течение многих месяцев думать прежде всего о собственных интересах, собственных карьерах, а не о том, чтобы работать и проводить какие-то операции. Все это приведет к определенному хаосу на определенное время.

Севрюгин: Андрей, кто бы мог стоять за этой реформой, кому это может быть выгодно? Кто заинтересован в этом, как вам кажется?

Солдатов: Повторюсь, поскольку мне кажется, что это не совсем в интересах самих спецслужб, то у меня ощущение, что это решение на уровне администрации президента, Совета безопасности и Кремля.

Севрюгин: Для чего?

Солдатов: Ну, если вам нужно мобилизовывать элиты, привести их в чувства, заставить их чувствовать себя готовыми срочно и по приказу куда-то пойти, самый простой способ — начать их реформировать и укрупнять. Укрупнение — очень простой способ, когда вы назначаете одного человека, который у вас отвечает за все.

Севрюгин: То есть никаких войн чтобы между собой не было, как мы видели последнее время?

Солдатов: В общем, с одной стороны это так, с другой стороны, это просто проще, это кажется проще. Другое дело, что в такой огромной стране, как Россия, это не приведет автоматически, например, к улучшению координации между структурами и департаментами…

Кремер: Например, «Коммерсант» пишет о том, что в этой новой структуре она должна будет усилить управление собственной безопасности во всех силовых органах и во всех силовых структурах. Есть сейчас с этим проблемы? Или они и так существуют. И действительно ли нужно их усиливать?

Солдатов: Честно говоря, вот это мне показалось очень странным, потому что у ФСБ и так есть возможности контролировать департаменты собственной безопасности и управления собственной безопасности во многих ведомствах. И это очень поступательно делалось на протяжении многих лет, ФСБ наращивало свое давление например на центр собственной безопасности, Службу внешней разведки или усиливало свое присутствие в армии или в МВД. Зачем еще раз подчеркивать и как-то усиливать эту линию, я не очень понимаю.

Кремер: Мобилизовать, вы же отвечали на этот вопрос. Мне кажется, это опять-таки способ мобилизовать.

Солдатов: Видимо, да. Точно так же, как нелогично выглядит резкое усиление Следственного управления ФСБ. Просто это не самое опытное, не самое компетентное следственное управление из тех следственных подразделений, которые у нас существуют в стране. Следственный комитет, в конце концов, Следственный комитет МВД, все они намного опытнее, чем следственное управление ФСБ, у которых всегда были достаточно узкие задачи.