«У нас хороший опыт партизанской войны в Великую Отечественную». Интервью с «народным мэром» Славянска Вячеславом Пономаревым

Пономарев:  Мы-то биться будем до последнего, но именно недостаток  вооружения и боеприпасов, учитывая то, какая сила нам противостоит – будем находить какие-то другие методы. В конце концов, у нас хороший опыт ведения партизанской войны во время Великой Отечественной, который мы изучаем.

Их подожгли…

Знаете как, это, наверное, вопрос не ко мне. Человек, который в бою, ему виднее, что ему делать. Может быть, этот огонь был в качестве заграждения, понимаете? Все может быть. Само условие боестолкновения: если необходимо жечь технику, мы ее жжём.

Пока нет, но мы надеемся, что наш призыв и наше обращение не останутся без должной оценки и внимания.

Мы из Донецка получаем помощь в виде живой силы. То есть  к нам приходят добровольцы по одному, по два и становятся в ряды бойцов ополчения. А разговоры о том… как говорится, с руководством Донецкой народной республики мы ведем, но ведем только с четко обозначенными лицами, которых мы знаем. Вы сейчас мне назвали фамилию, я его не знаю.

Город работает, магазины работают, службы коммунальные работают. В городе есть электричество, газ, вода – все работает.

Нет, сейчас хватает, но поскольку мы понимаем, что нас блокируют и будут отрезать, есть опасность давления, понимаете? Блокировать будут подвоз продовольствия, медикаментов и так далее. Пока продуктов питания в городе достаточно. Но если это противостояние затянется, то мы, естественно, будем… Есть какие-то резервы, как-то будем выкручиваться из этой ситуации, но желательно, чтобы нам предоставили помощь. Нам  помогают многие регионы, не обязательно это Славянск. У нас соседние города, села. К нам привозят еду, одежду, медикаменты, топливо – люди помогают, кто чем может.

Олевский: Вы как-то награждаете людей, которые как-то отличились, например, в бою?  У вас есть боевые знаки отличия?

Пономарев: Честно говоря,  знаете, как… Награждать уже после войны будем. Сейчас не до  этого. Мы отмечаем, мы благодарим. Все знают. Просто, во-первых, у нас нет никакого денежного содержания. Люди, которые с нами стоят вместе на баррикадах, на блок-постах и держат в руках оружие, пришли сюда по зову души, от чистого сердца. У нас многие говорят о том, что мы платим. Я заявляю: это абсолютно неправда. Нам платить не с чего. Основные средства, которые к нам поступают, это пожертвования. Пожертвования наших горожан, людей, которые соседи с нами, соседние города. Большая помощь, конечно, приходит в виде продуктов питания, воды, чая, сигарет.

Журналист: В Донецкой области много местных олигархов. Они никак не помогают?

Пономарев: Олигархи, чтобы вы понимали – это ставленники Запада, то есть наши враги. Естественно, никто из них нам не помогает.

Олевский: Сколько времени понадобилось отрядам самообороны доехать до блок-поста?

Пономарев: По-моему, около семи минут.

Олевский: Просто из Славянска дольше ехать. Они что, рядом?

Пономарев: Мы держим группы вблизи блок-постов. Не выводим их непосредственно на сам блок-пост, а держим группы оперативные, которые объезжают территорию, занимаются осмотром близлежащей местности и находятся всегда рядом.

Олевский: А сколько по последней информации…?

Пономарев: На данный момент, учитывая двоих, которых нашли в речке, уже пять человек погибших, двое раненых.

Да мы ее не держим. Вы все не так понимаете. Она находится с нами рядом. Она помогает нам управляться с городским хозяйством. Здесь нет такого, что мы пришли и Нелю Штепа убрали – и все дела. Нет. Я же еще раз повторюсь: она после тяжелой операции чувствует себя не очень хорошо, плюс у нее сердечко больное, поэтому она написала заявление, которое будет рассмотрено во вторник, когда выйдут на работу работники исполкома. Если надо, она выступит сама.

Олевский: Она с нами может поговорить, или ей трудно?

Пономарев: Да нет, не трудно. Но я считаю, что это нежелательно.

Журналист: А в каком состоянии раненые? Общались ли вы с кем-то уже?

Пономарев: Раненые.

Журналист: Да.

Пономарев: Ну, конечно. Там родственники в больнице находятся.

Журналист: А какого вида ранения?

Пономарев: Пулевые.

Журналист: С вами пытался кто-то из Киева связаться?

Пономарев: Нет. Да и я же говорю, и разговаривать с ними не хочу. О чем?

Автоматическое оружие, я же говорю,  - это пулеметы, снайперские винтовки и автоматы. Оружие, я же еще раз повторяюсь, зарубежное. Тот же самый пулемет – MG 42, модифицрованный, по натовской классификации сейчас М-54, насколько я понимаю.

Может, давайте дождемся до завтрашнего дня и завтра в 17-ть, я думаю, мы уже отработаем все те материалы, которые  у нас получены, и вы все это дело увидите. То, что я показал, вы можете взять у своих коллег.

Я вам перечисляю: это пулемет, это патроны, боеприпас, запрещенный Женевской конвенцией к применению. Это аналог разрывной пули. Потом – два техпаспорта на автомобили, на которых передвигались преступники, одно удостоверение, права, билет железнодорожный на проезд и три листа, где было изображение их конечной цели, то есть карты. Это была наша телевышка, скорее всего,  у них было задание ее взорвать, либо каким-то образом ее испортить, чтобы отключить все наши коммуникации, то есть телевещание. Туда замкнуты у нас все службы: МЧС, милиция, скорая помощь. В общем, вот так.

Журналист: Техпаспорт на сгоревшие автомобили?

Пономарев: Да.

Там была еще визитка Дмитрия Яроша, и она не одна, поверьте. Поймите правильно, если я вам говорю, что у меня, кроме того, что я показал сегодня утром, есть еще вещи, которые я вам могу показать, то это действительно так. Я ни разу никого не обманул из журналистов. Ни разу никого не обманул из своих людей. Потому что считаю: правда – это самый простой выбор для человека. Потому что правда – одна единственная. Она не может быть ложью. И если у вас какое-то недоверие по этому поводу, я опровергну ваши все эти сомнения. Кстати, сомнения не от Бога, чтобы вы понимали.

Олевский: Правильно я понимаю, что город превращен в очень хорошо охраняемую крепость?

Пономарев: Я же еще раз повторюсь, по мере силы и возможностей мы занимаемся обороной. Мы постоянно укрепляем наши позиции, прорабатываем различные варианты, естественно, стараемся, как можно плотнее прикрыть город.

Да они брехуны. Брехуны по жизни, поэтому то, что они там говорят…. И вообще, это не власть. Давайте так договоримся: это хунта. Мы ее уже четко обозначили. Это не власть. Это хунта. Если они до сих пор не могут толку дать сами себе, какая это власть? Власть,  я считаю, это нормальные адекватные авторитетные люди. А кто из нынешних главарей этой хунты пользуется авторитетом? Да никто. Вы поговорите с народом, он вам скажет. И расскажет за каждого. Кличко с отбитыми мозгами – придурок. Понятно? Понятно. Яценюк – неврастеник, помешавшийся на национальной идее, хотя Украины как таковой нет, они ее разорвали. Яценюк – приспешник американских миллиардеров, Ротшильдов и иже с ними. Кого вам еще назвать? Яроша? Ярош – террорист и так далее. Я вам объясняю, кто такая киевская власть. Они себя позиционируют какими-то ласковыми теплыми и пушистыми. Хотя фактически у нас на Донбассе для них одно название. Меня много раз просили не ругаться, поэтому я не буду этого делать.

А я у себя дома. Я не иду в Киев. Я никого не учу жить. Я никому ничего не говорю, как себя надо вести. Здесь мы у себя дома сами разберемся, что нам и как дальше делать. Мы не признаем эту власть, я вам еще раз повторяю. Это не власть, это хунта. Это преступники.

Да меня и так выбрали.

Журналист: А национализацию предприятий вы рассматриваете?

Пономарев: Обязательно.

Фото: www.tvc.ru