Сурен Газарян: я в Евросоюзе – иначе бы меня неизбежно посадили

В июне его уже осудили на три года – правда, условно – за надписи на заборе вокруг элитного особняка, который предположительно принадлежит губернатору Краснодарского края Александру Ткачеву. Особняк построен в нарушение лесного и водного кодексов. Газарян ответил а заборе: «Саня – вор», «Жаба», «Это наш лес», «Это наша земля».

И вот в августе – новое уголовное дело. Конфликт произошел возле так называемой «дачи Владимира Путина» во время рейда экологов. К Газаряну подошли двое охранников и попытались скрутить. Он схватился за камень – как говорит, с целью самообороны. У следствия другая версия – Газарян «на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений» стал высказывать сотруднику ЧОП «угрозы убийством, при этом замахиваясь на него камнем, тем самым оказывая устрашающее психологическое воздействие».

Сурен Газарян был на прямой связи с нами по скайпу.

Лобков: Где вы находитесь – в России или за ее пределами?

Газарян: Я нахожусь не в России, конечно, но об этом писал. Я уехал. Я хотел уточнить. Вы все эти объекты так опосредовано называете, но, что касается дачи Ткачева, то есть документы, в которых написано, что это его особняк, его участок. Я бы так не осторожничал на вашем месте. Документы опубликованы.

Лобков: Сейчас, находясь за пределами, вы хотели бы обнародовать новую порцию документов, чтобы обезопасить себя?

Газарян: Если бы они у меня были. Все, что у нас есть, мы берем из открытых источников. Это документы по принадлежности. Я как любой гражданин, который может заказать в Росреестре за 200 руб. выписки по земельным участкам. В них написано, кто владелец этих участков.

Монгайт: Сурен, почему вы решили уехать из страны?

Газарян: Потому что смысла нет оставаться, когда это неизбежно приведет к моей посадке.

Монгайт: Чем вы так насолили властям или кому-либо конкретному, что думаете, что неизбежно сядете, если останетесь в России.

Газарян: Это связано не с тем, что я насолил властям, а с тем, что возбуждено второе уголовное дело против меня. Оно, как выяснилось, даже расследовано. Осталось только предъявить мне обвинение и направить его в суд, а это неизбежный реальный срок.

Лобков: Вас могут объявить в международный розыск. Что в таком случае вы будете делать?

Газарян: Насильственного преступления не было, не было никакого насилия с моей стороны. Обвинить можно любого человека, как это происходит с узниками 6 мая. Можно, что угодно написать. Не сомневаюсь. Я обратился с ходатайством к международной защите. По международному законодательству без судебного разбирательства выдать меня не должны. Конечно,  я не исключаю разные варианты развития событий.

Монгайт: Почему вас преследуют в России, и почему дело дошло до серьезного преследования?

Газарян: Это давно началось. Мы много мешаем властям. Особенно им не нравится, что мы занимаемся этими проектами безумных феодальных дворцов: дворец Путина, дворец Медведева, который нам удалось остановить, не знаю, навсегда или нет, резиденция в Лунной поляне, которую тоже мы тоже заблокировали дважды.

Монгайт: В дворцы лучше не соваться?

Газарян: Я считаю, что это, наоборот, та тема, которую надо обращать внимание.

Лобков: Собираетесь ли вы просить политическое убежище в какой-то из стран? Остались ли у вас единомышленники в Сочи, которые продолжат вашу борьбу, или с вашим отъездом эта борьба прекратится?

Газарян: Я живу в Краснодаре. Конечно, единомышленники остались. Как я говорил, я уже заявил ходатайство о международной защите. Это и есть то, что вы называете политическим убежищем.

Лобков: В какой стране, можете сказать?

Газарян: Это Евросоюз. Думаю, позже скажу.