На все воля Путина: какая судьба ждет «Народный фронт» при Кириенко

Лобков: Миша, что вообще осталось за кадром? Или все было так же гладко, как мы видели в этих ответах, ни о чем, можно сказать?

Рубин: Все было, конечно, гладко, но в кулуарах форума мы, по крайней мере, старались обсуждать с участниками, что же все-таки будет дальше с «Народным фронтом», потому что по этому поводу были самые разные высказывания, варианты и публикации. Вот недавно обсуждался активно в тусовке сценарий, при котором «Народный фронт» почему-то становится чуть ли не движением волонтеров. Но на самом деле есть уже куда более реалистичные варианты. Наш источник в руководстве «Народного фронта» утверждает, что они уже получили задание из администрации президента сделать так, чтобы «Народный фронт» был более заметен в проектной деятельности.

Лобков: Ну так раньше они детские площадки, что-то вот…

Рубин: Раньше все-таки это была, в первую очередь, борьба с коррупцией. По этому поводу сейчас есть очень много вариантов, например, говорят, что кто-то считает якобы в Кремле, что «Народный фронт» стал слишком негативным, и перед выборами президента не надо так много говорить негативного о региональных властях. Зачем этим же губернаторам, которых «Народный фронт» критикует, нужно поддерживать Путина в своих регионах на выборах президента. В общем, каким-то образом якобы «Народный фронт» (это я рассказываю все, что обсуждалось сегодня в кулуарах близкими к власти людьми) должен стать более позитивным и генерировать более позитивную повестку. И вот в рамках такой позитивной повестки — им просто это сказали в Кремле — должны появиться некие проекты.

Что это за проекты, они не знают, но этому есть довольно логичное объяснение. К марту 2018 года, когда Путин пойдет на президентские выборы, с экономикой будет уже достаточно плохо, и предъявлять населению какие-то высокие экономические результаты и достижения будет сложно. Зато «Народный фронт», как президентское движение, и, возможно, один из субъектов его выдвижения на будущий президентский срок, будет говорить: а вот мы это время добивались, да, с экономикой все сложно из-за врагов и т.д., но зато у нас вот такой-то проект, вот такой-то проект. И, видимо, все ближайшее время, а именно, я думаю, до осени 2017 года, они посвятят тому, чтобы придумывать, что это за проект.

Лобков: Это то, чем занималась московская «Единая Россия» на предыдущих выборах. То есть они не говорили: мы — часть «Единой России», потому что москвичей это, как правило, раздражает. Они говорили: а вот мы здесь защитили парк, а вот мы здесь предотвратили строительство какого-то многоэтажного дома на месте детского городка или что-то в этом роде. То есть теория малых дел, правильно я понимаю?

Рубин: Больших дел пока не получается, значит, надо делать малые дела.

Лобков: Может ли быть такое, что  Сергей Кириенко… так получилось, что сменился мальчик, один мальчик ушел в школу, а в семье остается другой мальчик, он все время играет в игрушки, и вот ему остались игрушки старшего. Они ему не нравятся категорически, он хочет в доктора играть, а не хочет в водителя самосвала. А ему достался самосвал. Кириенко не выглядит таким человеком, которому достался самосвал от предыдущего мальчика?

Виноградов: Я думаю, что он рассуждает, анализирует для себя, что это такое — актив или неликвид. Вполне естественный вопрос. Потому что история фронта была разная. Когда его создавали, высокопоставленный кремлевский чиновник говорил: «Мы создали Фронт, чтобы немножко пошалить». Поскольку можно было во время парламентских выборов не ограничивать, это не партия, можно было делать что угодно. Потом оказалось, что Фронт заменит «Единую Россию». Потом Фронт стали использовать для передачи неких приветов другим чиновникам, чем вызывали раздражение и в правительстве, и губернаторов.

Лобков: В отличие от партии «Единая Россия», которой руководит глава правительства, здесь руководитель — президент, поэтому они имеют право критиковать правительство. Формально.

Виноградов: Глава правительства никогда полноценно не руководил, я думаю, «Единой Россией», никогда не ставил туда своих людей. Сейчас есть безусловный ресурс у Фронта. Почему-то на его мероприятия нравится приезжать Владимиру Путину. Он с удовольствием это делает, он подпитывается энергией, это достаточно серьезный такой аппаратный актив, аппаратный ресурс.

Лобков: Это наследство того, как я понимаю, периода, когда президент стал общаться не с элитами, а с «Уралвагонзаводами» и выходцами из простой среды. Кстати говоря, хороший пример, что очень многие из этих «Уралвагонзаводов» не попали в состав новой Государственной Думы, это те люди, на которых ставили в 2012 году, как на опору, людей от корней, от станка.

Виноградов: Путину по-прежнему нравится. Я бы не сказал, что в кулуарах и в зале доминировали люди от станка, такие же мужчины в пиджаках, как и на съездах «Единой России» во многом. Но Путину это нравится, поэтому есть желание поднять, годится ли Фронт для чего-нибудь еще, кроме как площадки, на которой Путин делает резонансные заявления, ведет некую такую фокус-группу вечную с гражданами. Ответов, наверное, съезд не дал, потому что форум проходил в таком очень привычном формате, все разговоры, что волонтерское движение, будет проектное управление, по большому счету, не подтвердились, Путин сказал в самом начале, что, в принципе, то, чем занимался Фронт, людям нравится. Все сомнения о том, что тема майских указов работает или нет, на Фронте не ставились: майские указы — хорошо, мы их продвигаем. Поэтому разговоры о рестайлинге никак не вылились в публичную повестку дня, обсуждались, в основном, в кулуарах. Но я думаю, что любые мероприятия удаются, когда кулуары интереснее, чем паблик.

Лобков: Вопросы все согласованы, да? То есть не было такого вопроса, чтобы кто-то встал и  сказал: все-таки хороший Улюкаев был или плохой. Вот такого мы бы не услышали.

Виноградов: Ощущения согласованности, пожалуй, не было, потому что некоторые реплики были яркие, а некоторые настолько бледные, что, мне кажется, на стадии согласования их бы отсекли. Когда по сельскому хозяйству Путину говорили, и он пытался как-то выкрутиться, говоря про цифры инфляции, говоря, что это все связано с сельским хозяйством. То есть было ощущение, что есть яркие спикеры, есть активисты, которые немножко всем надоели, а есть такие люди немного случайные, которые выходили с бледными инициативами. Поэтому ощущения отрепетированности не было, как не было и парада славословия в адрес Путина, которые тоже часты были на подобного рода мероприятиях.

Лобков: Последние же события: «Башнефть», арест Улюкаева — это же важные события, они касаются народа, в том числе, потому что это народные деньги. Кстати говоря, фраза по поводу того, куда пошли деньги «ЮКОСа», она к чему относилась, к какому вопросу? Куда пойдут деньги от продажи пакета «Роснефти» или к чему?

Виноградов: Фраза появилась случайно, как я помню, когда говорилось о ремонте жилья, отказе от ветхого жилья. Поэтому нет, острых вопросов не звучало, но все-таки я не думаю, что была зарегулированность. Мы знаем, что Путин готов к острым вопросам, и даже если бы они прозвучали, он бы как-то выкрутился, наоборот, мне кажется, ему нравятся острые вопросы. Поэтому не было ни остроты, ни такой зарегулированности, заасфальтированности.

Лобков: В кулуарах активно обсуждались ли выборы 2018 (2017) года?

Виноградов: Скорее, в кулуарах участники Фронта спрашивали, имеет ли смысл дальше суетиться вокруг Фронта, усиливается ли он или ослабляется. Людей интересовало, конечно, прежде всего, свое место и своя судьба, а уже во вторую очередь общая рамка сценария выборов, о которой, судя по выступлениям Бречалова и Тимофеевой, которые мы видели, им ничего не сообщили.

Лобков: То есть, скорее всего, пока нет какого-то определенного куратора у «Народного фронта», который бы, не будем скрывать, вбрасывал какую-то повестку через этот «Народный фронт», как это было раньше, например, в случае, когда звучала прямо критика в адрес конкретного министра или конкретного губернатора, а потом с этим губернатором или министром что-то случалось или он был подвешен на волоске.

Виноградов: Кириенко, конечно, вел себя как куратор, он пришел вместе с Путиным, он ушел вместе с Путиным. Но было видно, что такой троллинг губернаторов или министров, которым иногда Фронт славился, может быть, не очень ему интересен.

Лобков: Эти функции перешли к тому самому шестому отделу ФСБ, и теперь этим занимается…

Виноградов: Одно другому не мешает. Но такого настроя использовать для дерганья чиновников все-таки не было, и упоминание регионов или министров, которые были в выступлениях Путина или участников, не выглядели как «черная метка» тем или иным чиновникам.

Рубин: Я бы не согласился с Михаилом, что Кириенко прям выглядел как куратор, по крайней мере, в привычном журналисту смысле этого слова. Кириенко не выглядел как куратор, он выглядел как человек, который, как мне кажется, пришел вместе с президентом, ушел вместе с президентом, как правильно сказал Михаил. Даже некоторые люди, которые сидели рядом с ними, утверждали, что он был на низком старте, чтобы скорее убежать. Все-таки куратор — это человек, который готовит мероприятие, это же мероприятие было многочасовое, то есть Путин там был два часа, а оно-то длилось… сейчас скажу, началось рано, часов в 9-10 утра и закончилось в 16 часа. Оно было длительным. Все это время ни Кириенко, ни его люди там никак не проявлялись. Там не было сотрудников аппарата, не виднелись активно бегающие сотрудники управления внутренней политики.

В этом плане вообще я бы сказал, что этот форум мне показался отличным от предыдущих форумов ОНФ. Мне казалось, что всюду было видно, что ОНФ стоит на некотором распутье, что все немножко по-другому. Как проходил вообще форум до сих пор, два года назад в его лучшем исполнении? Сидел Путин, сидели министры, сидели эти самые активисты, которые задавали какие-то проблемные вопросы.

Лобков: Где-то сидел Кудрин.

Рубин: Где-то сидел обязательно…Ну, Кудрин сидел, он был чаще на прямых линиях президента. Эти, кстати, мероприятия были всегда очень похожи на прямые линии, надо сказать. Путин тут же поднимал министров, говорил, там, Скворцовой, например, неважно, Голиковой: что это такое, отвечайте сами. Было такое в духе прямой линии, чего угодно. Это был такое энергичное, яркое достаточно периодически мероприятие вот с таким большим количеством событий, с разной повесткой, кстати говоря, в том числе международной. Сейчас ее не было.

Лобков: Единственная новость, которую сегодня все агентства извлекли — это то, что «мы будем максимально тянуть с отменой контрсанкций», что в переводе на русский язык значит, что даже если с нас снимут санкции, мы все равно не пустим сюда — турецкие мы пускали, я уже запутался в помидорах — испанские помидоры.

Виноградов: Звучало чуть иначе. Путин потроллил сельхозпроизводителей, сказал, что потребителей больше, мы о них тоже должны заботиться, вы должны быть конкуренцией. То есть если смотреть все выступление Путина, оно было сложнее этого несложного месседжа, что санкции — это хорошо. Путин этого не сказал, хотя есть цитата, которая разошлась по агентствам именно в таком виде. Но главное, что, опять же, в кулуарах поговаривали, что участников Фронта стали постепенно спрашивать: а чем вы, собственно, занимаетесь и каковы результаты вашей работы? Они: мы провели мониторинг, мы проявили активность. В публичной части составляющей никакого такого, опять же, троллинга ОНФ и вопросов «Чем вы занимались, у нас к вам вопросы», не звучало, будто вопросов к ОНФ и нет.

Лобков: Можно сказать, что Кириенко и новое руководство внутренней политики присматривается к инструменту, который им достался, и думают, что же этим инструментом делать — забивать гвозди или делать тончайшие политические операции.

Рубин: Вообще Кириенко пытается демонстрировать и на паблик, и на внутреннее потребление, для своих собственных сотрудников некий новый стиль. Например, наши источники в управлении внутренней политики сегодня рассказывали о том, что Кириенко составил некий опросник для своих сотрудников, в которых пытался понять их самочувствие. Это метод, которым пользуются методологи. Но в Кремле ведь не методологи, так принято в крупных компаниях — в Siemens, Boeing, регулярно опрашивают сотрудников о их самочувствии.

Лобков: Физическом или…?

Рубин: Не физическом, а о самочувствии внутри коллектива. То есть удовлетворены ли они взаимоотношениями с коллегами, удовлетворены ли они зарплатой…

Лобков: В «Народном фронте» не платят зарплату.

Рубин: А в управлении внутренней политики платят. Платят, и кому-то неплохую. В общем, опрашивал Кириенко своих сотрудников, составили анонимную анкету, опрос, собираются дальше как-то совершенствоваться.

Лобков: Так что мы увидим объявление на Head Hunter, что требуются сотрудники в управление внутренней политики.

На превью: Алексей Дружинин / РИА Новости