Степан Зимин: «Я повысил свой уровень выживаемости»

Шанецкая: Тульский областной суд принял решение освободить осужденного по «Болотному делу» Степана Зимина условно досрочно. Случилось это вчера утром. А сейчас Степан и его адвокат Сергей Панченко у нас в гостях. Спасибо вам большое, что пришли. Мы вас поздравляем с освобождением.

Зимин: Спасибо большое.

Шанецкая: А как вообще прошли ваши первые сутки? Расскажите, чем вы первым делом решили заняться?

Зимин: Вы знаете, я еще, на самом деле, до конца даже не осознал, что это произошло. Потому что я узнал о том, что Тульский областной суд принял такое решение в 2 часа дня вчера, находясь в колонии, когда ко мне приехал адвокат. А в 5 часов того же дня, меня уже, я называю это словом «выкинули», из колонии, выгнали.

Шанецкая: То есть, вы успели какие-то вещи собрать?

Зимин: Частично, скажу так. Потому что это было впопыхах, в бегах, быстрее-быстрее.

Шанецкая: А с чем была связана такая спешка?

Зимин: Не знаю.

Шанецкая: Мне сложно вообще даже представить, что вам пришлось пройти за это время, но вот освободившись, какое у вас было самое первое, самое яркое желание? Чем вам хотелось больше всего заняться?

Зимин: Наверное, поехать домой и позвонить по телефону. Вот это два самых больших желания, которые были - позвонить по телефону родным и близким.

Шанецкая: Вам удалось это сделать?

Зимин: Конечно.

Шанецкая: Это очень хорошо. Вообще 3 года, я правильно понимаю, 3 года же прошло с момента этого начала?

Зимин: Да.

Шанецкая: Как вы их оцениваете? Это вообще для вас что было? То есть, это какое-то наказание, это какой-то опыт, может быть, какая-то нелепая случайность? Что это для вас?

Зимин: Вы знаете, прямо во всех аспектах, в данном случае. Это и наказание, непонятно, правда, за что, по каким причинам, но это остается фактом, это было. Прошло 3 года. Опыт – да, безусловно. За эти 3 года я как-то обдумал все свои поступки, действия, у меня было достаточно на это времени. И это же время потребовалось, чтобы какие-то построить новые планы на будущее.

Шанецкая: Но сейчас о планах еще поговорим обязательно. Сергей, хочется все-таки вас спросить. Я правильно понимаю, что сначала было отказано в УДО, потом вы поменяли юрисдикцию и вам удалось, так сказать, оспорить это решение?

Панченко: Да. В марте месяце Московский городской суд отказал Степану в удовлетворении ходатайства об условно-досрочном освобождении. Вчера Тульский областной суд эту справедливость восстановил и, непосредственно, причиной принятия такого решения, юридической, являлось обнаружение в деле у Степана подложного документа о том, что якобы он был поставлен на учет в колонии как лицо, склонное к нападению на сотрудников администрации. Этот рапорт полностью противоречил той информации, которую давала сама колония предыдущим документом за подписью замначальника колонии, которые положительно характеризовали Степана и говорили о том, что никаких замечание и никаких вообще к нему претензий нет.

Шанецкая: А как этот документ оказался в деле? У вас есть какие-то идеи?

Панченко: Это еще вопрос не закрытый и мы будем этим заниматься, но именно на этот документ сослался Московский городской суд в свое время, отказывая об условно-досрочном освобождении. Вчера у судьи на столе фактически оказались два противоположных документа. Один за подписью зам начальника колонии, что все хорошо, а другой за подписью рядового сотрудника, что все плохо. Видимо, Тульский областной суд решил не брать на себя ответственность за чужие безобразия в конце концов.

Шанецкая: Вообще достаточно любопытная эта ситуация. Вы планируете как-то продолжить в ней разбираться? И, если да, то как?

Панченко: Естественно, мы будем разбираться в этой ситуации. У нас еще имеется возможность дальнейшего производства по этому делу. Но как бы сейчас мы не хотели бы это обсуждать, потому что это тактика защиты.

Шанецкая: Возвращаясь к вашему опыту, было что-нибудь в нем хорошее?

Зимин: Конечно, безусловно. Я повысил свой уровень выживаемости, скажем так, в любых условиях, в любых обстоятельствах. И вернусь ко времени - да, было достаточно времени, чтобы подтянуть свой какой-то образовательный и моральный уровень внутри себя.

Шанецкая: А чем вы занимались? Вы читали, вы изучали, может быть, что-то? Я знаю, что вы до этого изучали арабский. То есть, у вас была возможность там как-то свои навыки?..

Зимин: Несмотря на все препятствия администрации колонии, как СИЗО, так и колонии, запрещали передавать и книжки, и всякие статьи на иностранном языке туда…

Шанецкая: Именно на иностранном языке?

Зимин: Именно на иностранном, ну и вообще, в целом, книжки. Но это никоим образом не повлияло на мою возможность изучения как иностранного языка, так и новых наук, по которым у меня раньше были проблемы большие в знаниях: биологии, физики, химии.

Шанецкая: Вы планируете продолжить учиться?

Зимин: Да.

Шанецкая: Восстанавливаться будете?

Зимин: Скорее всего, восстанавливаться и непосредственно получать второе высшее. Уже по биологии, скорее всего, касается.

Шанецкая: По биологии? То есть, я правильно понимаю, что у вас именно в этом месте был пробел, сейчас вы его наверстали и планируете еще пойти с этим дальше?

Зимин: Да. Было много свободного времени, особенно в СИЗО.

Шанецкая: А почему именно биология и как-то повлиял ли тот факт, что все это время вы находились в заключении, на ваш выбор?

Зимин: Я довольно длительное время хотел поступать именно туда, непосредственно в какой-то из этих биологических вузов, но не мог. Не мог этого себе позволить, потому что как раз из-за вот этого незнания этих базовых наук. Но теперь, я думаю, все будет нормально.

Шанецкая: То есть, арабистом вы уже не хотите быть?

Зимин: Заканчиваю работать в любом случае, арабский язык.

Шанецкая: Я понимаю так, что вы занимались также танцами?

Зимин: Да.

Шанецкая: Будете продолжать?

Зимин: Конечно. Как танцами, так и исторической реконструкцией.

Шанецкая: То есть, по сути дела, все ваши увлечения, они остались. А кто вас поддерживал, пока вы находились в заключении? У вас есть какая-то, может быть, группа поддержки, какие-то близкие, друзья?

Зимин: Да, конечно. Друзья, близкие, брат, сводный, но родной. Все поддерживали, все писали. Обычные люди поддерживали. Письма поддержки. За это им большое спасибо хочу сказать.

Шанецкая: Пока вы были в заключении, обсуждается закон, который уже в СМИ назвали «законом садистов» об увеличении полномочий сотрудников колонии. Среди тех, с кем вам там удавалось пообщаться внутри, он как-то обсуждался, слышали ли вы о нем, знаете ли вы что-нибудь об этом?

Зимин: Знаете, мы обсуждали эту тему. Он воспринимался, скажем так, никак. Потому что это есть, это практикуется во всех зонах. Рукоприкладство – оно не афишируется нигде, об этом мало кто знает.

Шанецкая: То есть, этот закон он, по сути, легализует то, что и так уже есть?

Зимин: То, что и так уже есть. Это, по сути, только прописывается на бумаге. Как после принятия этого закона, так и сейчас доказать ничего нельзя будет, потому что сотрудник полиции, как и в нашем деле это было, так и сейчас, в колонии - он всегда прав. Всегда, в любых обстоятельствах.

Шанецкая: А как вообще этот опыт повлияет на ваше дальнейшее желание участвовать в любых акциях, в том числе и оппозиционных? Вообще, как вы себе видите свое будущее вот в этом?

Зимин: Пока достаточно рано об этом говорить еще. Потому что только второй день на свободе. Я еще, честно говоря, не задумывался на эту тему.

Шанецкая: У меня не было никакого такого опыта, но меня бы, наверное, это все-таки испугало. Я могу честно сказать.

Зимин: Нет, страха нет. Потому что уже все прошло, все пройдено. Этот этап пройден уже: и СИЗО, и суд. Абсурдный, но он был все-таки этот суд и приговор, и непосредственно колония уже. Этап пройден и все, что можно, все уже было на себе прочувствовано.

Шанецкая: Сергей, а вы собираетесь обращаться в Европейский суд по правам человека? То есть, как-то дальше с этим, как планируете быть?

Панченко: В Европейском суде по правам человека в настоящее время находятся объединенные в одно производство жалобы практически всех «болотников», как касающиеся первоначальных незаконных арестов, так и неправосудного приговора.

Шанецкая: То есть, это две разные жалобы?

Панченко: Они сейчас объединены все в одно производство в отношении всех «болотников», всех, кто был осужден по этим делам. Уже прошел этап постановки вопросов сторонам. Уже даже Российская Федерация в начале весны сподобилась ответить на все вопросы. Фактически мы сейчас ожидаем, что Европейский суд примет некое решение по существу.

Шанецкая: Это когда должно произойти?

Панченко: Это может затянуться, но, я думаю, что это в порядке нескольких месяцев. Так что, процесс юридический идет.

Шанецкая: Спасибо вам большое.