«Некоторые в Белом доме говорят, что „Карточный домик“ ближе к правде, чем хотелось бы»

Спасибо, что присоединились к нам.  Должно быть, вам известен этот человек, господин Кевин Спейси. Он обладатель нескольких Оскаров,  недавно  он даже получил некую награду за видеоигру.

Кевин Спейси: (фотографирует аудиторию) Вы потом разместите все эти фото.

Я думаю, здесь нам следует прерваться, чтобы все успели также сфотографировать вас. Будем прерываться сейчас? или лучше пусть делают это через полчаса?

Я думаю, им следует все время стоять вот так ....как это бывает на рок-концертах

Мы знаем о множестве различных достижений Кевина. Сегодня мы узнали о еще одном. Нью-Йорк Пост - не больше не меньше как Нью- Йорк Пост — назвала сегодня Кевина Спейси королем Давоса. Мы находимся в обществе королевской особы.

Коронация уже состоялась?

О да, ваше величество.

Давайте поговорим о политике. Можно начать с политики? Этот год богат на политические события, и у вас был опыт в мире политической драмы...Что бы посоветовал Фрэнк Андервуд республиканским и демократическим кандидатам в президенты на грядущих выборах?

Ну во первых, я думаю, что Дональд Трамп. Простите, что Фрэнк Андервуд  (Смех) ... вот видите. Он даже здесь ворует мое время, ничего для этого не делая. Я думаю, что Фрэнк Андервуд ждал именно этого года, и для него он также интересен, как для меня. Хорошо в этом то, что США, в очередной раз, несмотря на… Знаете, иногда думаешь: «Вау, они там что, все очумели?» Происходит что-то уж совсем дикое. Но в конечном итоге у нас все улаживается. И я думаю, что и сейчас в конце концов все уладится.  Интересно было увидеть тактику ведения кампании, которая отнюдь не нова.  Многие говорят, боже мой, мы такого никогда не видели! Кандидат, который нападает на прессу! Говорит такие оскорбительные вещи , оскорбляет большие группы людей, их это пугает. Но именно так вел свою кампанию Джордж Уоллес в 1968 году . Он именно так вел свою кампанию. То есть, мы это уже проходили, я думаю, что их дискурс  не слишком вразумителен... немного депрессивен. Ну, если вас волнует  политика, если вас волнует. Люди могут объединиться и делать потрясающие вещи. Мы видим это здесь, в Давосе.

Изменил ли «Карточный домик» ваше мнение о политике и политиках?

Нет. (Смех). Я всю жизнь был связан с политикой.  Еще в школе я уже заклеивал конверты / с агитационными материалами /. Я работал с сенатором Тэдом Кеннеди, когда он выдвигался в президенты, с Джоном Эншемом, который  в том же 1980 году выдвигался как независимый кандидат , мне повезло, я познакомился с президентом Клинтоном, когда он был еще губернатором Арканзаса, и  я очень много имел дело с политиками. Мне нравится, что если поговорить про наш «Карточный домик» с политиками, то одни говорят: «Ну это все беллетристика, такого не бывает», а другие говорили мне: «Увы, это ближе к правде, чем хотелось бы».  Но я думаю, так не только в политике. Вот вы из Би-Би-Си, да? Я уверен, что там тоже есть  своя доля андервудства.

(Смех)

То же самое в энергетической компании, или в автомобильной компании. Всегда тот же вопрос — кто сверху, кто снизу. Кто принимает решения, у кого власть. Я думаю. что в большинстве областей это так же.

Мы сегодня будем рассказывать много историй. Но давайте начнем с вашей.  Как вы стали актером?

Я думаю, моя мама сказала бы, что я знал, что буду актером уже в момент рождения. Моя мать родила меня в коридоре по пути в родильное отделение. Она говорила: «Ты очень рано вышел на сцену». Но я думаю, что где-то примерно в восемь лет я уже знал, что хочу быть актером.  Моя мать познакомила меня с театром, с живописью, с великими книгами, с великой музыкой. Я рос в доме, где уважали культуру, она наполняла мой мир. Меня водили в театр, водили в кино. Мы ходили в этот известный кинотеатр New Art San-Marco, где я видел великие черно-белые фильмы. То есть я довольно рано узнал и Джимми Стюарта, и Хэмфри Боггарта, и Спейса Трейси. Я поверил в этот мир, я ничего не знал о них, я поверил просто в их героев. И именно тогда я научился пародировать. Я заметил, что когда я изображаю Джимми Стюарта, я могу рассмешить свою мать. А я больше всего любил слушать, как она смеется. потому что моя мать очень много работала, уставала, она была главным кормильцем в нашей семье. У нее была нелегкая жизнь.

(Пародирует) Но я изображал известных людей в привычной нам обстановке. Например, Джимми Стюарт в прачечной.

И моя мать смеялась.То есть я знаю, что с раннего возраста я мечтал быть актером. А потом, когда я был в младшей школе, у меня была наставница, которая решила, что у меня, пожалуй, переизбыток энергии. И она предложила мне взять пару факультативных курсов. Я выбрал столярную мастерскую и драму. И я могу рассказать вам о том, как я сделал самый первый шаг в классе по драматическому искусству. Мы должны были изобразить пантомиму под музыку, и я придумал сценку из вестерна. Я скакал на лошади, у меня был шестизарядный кольт, и все это под звуки банджо. И я скакал все быстрее и быстрее, а все смеялись и аплодировали. И я подумал — вот звук, который мне нравится. И мой учитель по классу драмы. Он был действительно замечательный, отличный наставник. Отвел меня в студию, которой руководил один из моих идолов — Джон Леммон. Он работал в самых разных жанрах. Он играл в комедиях и драмах, это одни из лучших работ, которые я когда-либо видел

Итак, в 1974 году он руководил этой студией, куда мне посчастливилось попасть. Мы ставили там сценки, а господин Леммон их критиковал.  А я был очень застенчив, я очень нервничал... и когда я показал свою работу, он подошел ко мне, положил мне руку на плечо и сказал: (пародирует) Это было потрясающе. Я не шучу, я знаю, что я говорю. как тебя зовут?

Я сказал: Кевин

Он сказал: Этот молодой актер сделал то, о чем я вам твердил весь день. Он был в теме и он...Потрясающе. Я скажу тебе, что ты должен сделать. Ты должен поехать в Нью-Йорк и учиться на актера, потому что это твое предназначение.

А мне было тринадцать лет. Удивительно, как иногда взрослый человек — учитель, родитель, наставник — может сказать молодому человеку правильные слова в нужное время. Они могут изменить жизнь. И мою жизнь они изменили. Я поехал в Нью-Йорк, я отучился два года, а потом начал свою карьеру актера в Нью-Йорке, а через двенадцать лет после нашей с ним встречи в 1974 году я узнал, что Джэк Леммон приезжает, чтобы поставить на Бродвее «Долгий день уходит в ночь» Юджина О' Нила. И я подумал, что в свои двадцать шесть лет я как раз подхожу по возрасту на роль одного из его сыновей. Мне особенно хотелось сыграть алкоголика. Я старался попасть на прослушивание , но у меня долго не получалось, но наконец я смог попасть на прослушивание к Джонатану Миллеру, который должен был стать режиссером этого спектакля. Это великий британский режиссер. А потом у меня было прослушивание у Джека, и опять, как 14 лет назад я оказался в комнате с Джоном Леммоном,  которому я должен был показать сцену... мы  разыграли четыре сцены. Я готовился к этому прослушиванию, как ни к чему в жизни не готовился... я так хотел эту роль.  И когда все кончилось, Джэк Ленммон опять подошел ко мне, положил мне руку на плечо и сказал: Это было потрясающе Я не думал, что мы найдем подходящего актера на эту роль , но черт возьми, ты это сделал!

И я получил роль. И следующий год моей жизни я  проработал в театре с моим идолом , и он стал для меня лучшим наставником, о котором можно мечтать, моим вторым отцом. Он был человеком, достигшим в своей профессии абсолютных вершин, но он никогда об этом не думал. Он был очень добрым. Мы сделали вместе три фильма, в том числе и Американцы (Гленгерри Глен Рос), который он обычно называл «Джим, берри, Глен  Клоуз»  (Джим, ягодка моя, у Глена закрыто) — ему было так проще.

Не проходит и дня, чтобы я не чувствовал его влияния, того, чему он меня учил. Он учил на собственном примере. Я постоянно чувствую частицу Леммона в своем сердце.

Давайте немного поговорим о том, как в нужный момент можно повлиять на чью-то жизнь. Несколько недель назад вы произнесли речь об  умении рассказывать истории, не обязательно со сцены или с экрана. Что вы думаете об роли историй, о том, как научить любого человека, любую организацию рассказывать истории?

Мы все рассказываем истории. Не только те, кто занят в индустрии развлечений. Не важно, что вы делаете, каков ваш бизнес. Почему кому-то удается опередить конкурентов? Действительно ли Старбакс делает самый лучший кофе?  Может да, может нет. Я и сам люблю карамель макиато, но... Действительно ли Американ Экспресс предлагает лучшую доходность по кредитным картам?  Может, и нет. Все дело в истории, которую они сумели рассказать. Иногда, когда мы видим рекламную заставку, нам хочется выключить телевизор, но от того, как эти люди смогут рассказать свою историю, зависит очень многое. Они нас на что-то настраивают, и мы это помним. Ощущение, что нам не продают, а рассказывают о том, что нас касается.  Меня всегда воодушевляла эта идея, этот подход.

Меняется ли манера рассказа? В век инстаграмма и твитов люди мыслят более компактно. Многие проекты, за которые вы брались, основаны на длинной-длинной истории. Почему?

Я думаю, что у меня умная аудитория. Я исхожу из этого. Я не думаю, что они на самом деле глупы. Хотя есть такие, кто так  думают.

Я думал, вы скажете, что есть такие, кто действительно глуп.

Не в Давосе.

И еще я думаю, что аудитории есть огромный потенциал внимания.

Есть что-то раздражающее в том, как монтируются фильмы. Что-то вырезают  каждые три секунды ... потому что — упаси господи — на экране не хватает действия, ничего не происходит. Но посмотрите на великие фильмы прошлого, там камера просто фиксирует людей в пространстве. Я думаю, что наших зрителей не волнует платформа, будь то Netflix, Инстаграм илиVine,  или  мини-сериалы на ПиБиЭс .Они хотят видеть  хороший сюжет. Если мы дадим им отличный контент. Не просто нечто, что занимает время... отличный контент, прекрасный сюжет, они будут смотреть это, независимо от платформы.

Но манера изложения меняется, со временем, естественно, может усложняться.

Нет, я думаю, что для всего есть место. И я думаю, что именно поэтому появляется столько разных платформ. Люди приспосабливают манеру рассказа историй к той платформе, на которой они работают. И это очень интересно, это открывает новые возможности.

Но мне кажется, здесь встает вопрос о вашем выборе.  Оскароносный актер берется за руководство лондонским театром...кому-то это кажется странным

Да, я на хрен сошел с ума.

Я думаю по-другому, но...

На хрен сошел с ума.

Кто-то подумает, что раз вы сделали это. А мир технологий не стоит на месте. Вы становитесь  председателем совета директоров киностудии. А кто-то выскажется именно в  ваших выражениях. Почему вы сделали это?

Потому что я хочу снимать фильмы.  Потому что впервые в своей деятельности я оказываюсь по другую сторону стола. Я всю жизнь делаю кино, и всю жизнь нам приходилось пытаться убедить руководство студии, что нужно пригласить именно этого автора — нет, мы не будем приглашать этого автора, мы пригласим кого-то другого — и потом вы шесть месяцев переписываете сценарий, и фильм не снимается, и в конце концов они нанимают того автора, которого вы хотели,  и вы возвращаетесь к тому, с чего начали. А теперь мой партнер и я будем им говорить: пригласите этого автора, этого режиссера, этих актеров. Давайте сделаем этот фильм.  И еще мы считаем, что мы нашли простую модель успеха.  Фильмы с бюджетом в 20-30-40 — менее 50 миллионов студии отказались от таких фильмов. И мне кажется, именно поэтому большинство великих сценаристов, режиссеров, актеров ушли на телевидение.  Там прекрасная почва для фильмов про ярких личностей , они не стоят 180 миллионов. Я думаю, что в киноиндустрии образовался вакуум на месте тех, кто хочет делать фильмы с яркими героями, с бюджетом менее 50 миллионов. И мы говорим:  мы то, что вам нужно. Мы очень хотим предложить зрителям такие сюжеты. И сам факт нашего успеха с «Социальными сетями»,  или «Капитаном Филлипсом», или «Двадцати одно». Доходность  этих фильмов для Sonyс учетом их бюджета была выше, чем у любого фильма, который они выпускали за последние годы. У нас была самая высокая.  Именно сейчас настало время, когда нужно взять на себя ответственность за управление студией.

А вот интересно, когда вы оцениваете проект, вы в первую очередь ищете там характеры? Не сюжет, не техновозбуждающие приемы?

Техновозбуждающие приемы — это новый термин, который вы только что изобрели?

Возможно…

(Пародирует) Как там у нас с техновозбуждением ? Обеспечьте!!!

Итак, это герой?

Я читаю сценарий. Я всегда сводил своих агентов с ума, потому что они  обычно приходят со словами «вам сделано предложение». О, отлично, мне сделано предложение . «Они вам предлагают роль Чарльза». О, отлично, Чарльз, где здесь Чарльз?.. И я понял, что я не хочу читать роль, которую мне предлагают, я хочу прочесть всю историю. Если история меня трогает, если я чувствую, что ее стоит рассказать, то либо роль становится мне понятной, либо я делаю один из тех восхитительно неловких телефонных звонков — которые мне много раз приходилось делать — моему агенту, который мне говорит: «Боже мой! Сценарий великолепен! А роль Чарльза просто потрясающая!», а я отвечаю: «Нет-нет, скажи мне, кто этот Чарльз? Он брат друга того типа...» Все ясно.

Я так читал пьесы, когда учился в школе. "О какая прекрасная пьеса! Я бы хотел сыграть эту роль." Мне нравится чистый подход - безо всяких этих: кто режиссер? сколько платят?  вся эта возня, которая мешает оценить все честно.

Давайте обсудим новую завораживающую индустрию техновозбуждающих приемов?   Здесь перед нами нечто действительно крупное. Технология повествования. Виртуальная реальность. Она вызывает огромный интерес. И люди еще не научились создавать такие истории, которые абсолютно пригодны для виртуальной реальности. Каковы ваши прогнозы?  Где и когда будет использоваться виртуальная реальность? Какие истории подходят для этого? Вы в это верите?

Я верю. 

Мне повезло, я смог увидеть, на каком этапе все это находится сейчас.  Я думаю, это будет революция. Тому есть масса причин. Возьмем спорт. Здесь есть болельщики? Соккер? Патриот? ... Ну это уж вы далеко зашли. Да-да. Я знал, что так и будет. Представьте себе, что вы можете купить билет, позволяющий вам находиться на футбольном поле при проведении игр мирового чемпионата. И даже можете по полю ходить. Это так и будет. без сомнения.  Или концерт. Пол Маккартни проводил виртуальный концерт, кажется, в прошлом году.  Вы так близко от сцены, что кажется, вы уже там. В конце концов это станет естественной средой для Живого театра, так как мы сможем получить  опыт 3D и сохранить его как опыт 3D . Мне кажется, это применимо в фильме... может быть не во всем, но частично. Мы должны попробовать... посмотрим, есть ли в фильме 5 эпизодов,  где этот девайс, каким бы он не был. Я не думаю, что это всегда будет так (изображает стерео очки). Это мне напоминает первые мобильные телефоны «Да! вы меня слышите?- Бум!»  Я думаю, это должно быть очень просто... гораздо проще, чем сейчас. Но я думаю также об этом с точки зрения образования. Класс, как мы все знаем, это, возможно, единственное пространство, которое вообще не изменилось.  Мел, доска, стол учителя впереди. А представьте, что мы сможем принести в этот класс лучших в мире учителей. Ребенок наденет специальное устройство и неожиданно окажется на дне океана с научным исследованием... или в театре Глобус  в 16-м веке на репетиции спектакля... или в оперном театре Сиднея на концерте. Я всегда считал, что профессия актера  очень  очеловечивает.   Я по природе своей деятельности вынужден ставить себя на место других,  рассматривать еще чьи-то идеи, думать иначе. И без эмпатии это намного сложнее, без сочувствия другим людям, которые живут в условиях, отличных от ваших. Представьте, Крис  Милк, один из величайших первопроходцев ВиАр , говорит, что он верит , что ВиАр станет величайшим инструментом эмпатии. Это позволяет на самом деле куда-то поехать, где-то побывать, где иначе вы никогда не побывали бы, и посмотреть в каких условиях там живут.

Мне кажется, что-то подобное люди говорили и про телевидение. Была надежда, что телевидение сможет обеспечить образование и культурный рост.

Оно делает это.  Вы думаете, это не так? Легко отрицать телевидение, для этого есть много  оснований.  Но именно через телевидение люди самым замечательным образом узнали о жизни других, получили доступ к музыке, культурным событиям, развлечениям, аргументам в спорах. Телевидение действительно отличный инструмент для  этого.

Как можно гарантировать, что для того, что вы описали, у технологии есть возможность . Потому что в том мире, где мы живем, существует напряженное противостояние между индустрией развлечений и усилиями в области образования и культуры.

Нужно поручить это правильным людям.  Тем, кто принимает решения. Если вам нужно просто занять время , если вам нужен новостной канал, который 24 часа в сутки через каждые 6 минут повторяет одно и то же,  вместо того, чтобы сказать себе: «Мы уходим из эфира, нам нечего сообщить». А вместо этого: «Срочное сообщение — это то же срочное сообщение, которое мы уже передали сегодня утром в 6 часов». Сообщать не о чем. Почему бы не сказать, давайте сделаем двухчасовую передачу о раке, двухчасовую — о системе образования, посвятим  два часа чему-то важному, о чем люди недостаточно знают. Для меня это лучшее использование эфирного времени, чем бесконечное повторение одного и того же. Уже в 1964 было сказано: «Если отдел новостей вынужден конкурировать с развлекательными программами, это уже не отдел новостей». И это верно. Я думаю, есть множество способов добиться того, чтобы эти новые технологии  работали на программы высокого уровня. Это не значит, что не нужно развлекательных программ.  Я могу себе позволить полтора часа потратить на абсолютный пустячок. Вы будете удивлены, но я думаю, что некоторые из этих фильмов - отличные фильмы. Это супер-чушь! великие фильмы про супер-чушь.

А ваш самый любимый фильм на все времена?

Что?

Ваш самый любимый фильм на все времена?

Мой фильм?

Нет, я имел ввиду вообще любой фильм.

(вопрос из зала: «И ваш фильм!»)

Свой лучший фильм я еще не сделал, думаю, он еще впереди.

А если вообще — Доктор Стренджлав, все еще он. В нем есть все, что должно быть в фильме.

Интересно. То есть — эксцентричный...

«Джентельмены, джентельмены,  нельзя драться в Военном центре!»

Хочу рассказать вам историю. Мы уже говорили о том, как можно повлиять на чью-то жизнь, сказать что-то вовремя. Я веду много семинаров. И вот я проводил семинар в Абу-Даби. Я уже до этого проводил подобный семинар в Даккаре.  И когда  до начала семинара оставалось совсем немного, организаторы сказали мне : «Да, слушатели уже активно записываются на занятия, но не ждите, что среди них будут женщины»

Я спросил: «Почему?»

Мне сказали: «Ну, это не то, что принято делать женщине. Они не должны становиться актрисами. Женщины могут идти в науку или изучать право». Они повторяли это много раз, и я смирился. Я вошел в класс, где из 28 участников было 13 женщин.  Я только посмотрел на организатора. А когда они попросили меня провести еще один такой семинар в Абу-Даби, я сказа: «Да, но с одним условием». Они спросили, с каким. Я сказал, что вся группа должна быть из женщин.  И они организовали это. Там были две группы женщин из разных университетов, одни были чуть более религиозны, чем другие. Они были в чадрах — не все, но многие.  И поскольку я  сам был самым застенчивым ребенком в студии Джэка Леммона, я всегда ищу кого-то, кто стесняется и сидит, забившись в угол. И там сидела эта девушка. Она была с подругой, подруга вела себя вполне открыто. Они ставили сцены из Шекспира, на арабском. Это было очень интересно, захватывающе, дико. А я все время смотрел на эту девушку. Было ясно, что ей очень хочется участвовать, но она боялась и нервничала.

Потом я объявил перерыв, а после перерыва спросил: «Кто следующий, Кто следующий. как насчет вас?»

А она качает головой. Я спросил, почему. Она сказала: «Я не знаю ничего из Шекспира».

Я сказал, что это не обязательно должно быть из Шекспира.

Она сказала: «Как, не обязательно из Шекспира?»

Я сказал: «Вы можете показать что-то другое».

Она сказала: «Мне говорили, что обязательно Шекспир».

Я сказал: «Нет, нет. Вы знаете что-нибудь».

Она сказала: «Кажется я знаю кое-что из «Жаренных зеленых помидоров»

Я подумал, вау! И пригласил ее встать, она исполнила сцену, довольно неуклюже,  но я вслушивался в содержание. Текст был очень сильный. Когда она закончила, я спросил: «А вы можете рассказать нам, о чем эта сцена? С чем имеет дело эта женщина?»

Она сказала, что эта женщина живет с мужчиной, который жестоко с ней обращается, и она боится, что он может изнасиловать ее ребенка.

Я сказал, это очень мощный материал, попробуйте показать это еще раз, но не обращайте внимания на нас, не думайте, что вы играете, не думайте ни о чем, постарайтесь максимально войти в роль и покажите свои чувства. Вам не нужно двигаться, просто сядьте здесь. Она повторила сцену.  И что-то началось получаться. Там была строчка, которую в первый раз она произнесла только однажды, а сейчас повторила пять раз. И каждый раз, произнося ее, она била кулаком себе в ладонь. Она говорила: «И каждый раз, когда он бил меня, я думала о боге, каждый раз, когда он бил меня, я думала о боге, каждый раз, когда он бил меня, я думала о боге». И тут слезы рекой хлынули из ее глаз, и все в комнате просто. Это был необыкновенный момент. Мы доработали до конца , она оставалась на том же месте, и я сказал: «Мы все здесь можем сказать, почему для нас это выглядело по-другому. Можете ли вы сказать, что изменилось для вас?» И она сказала нечто, что объясняло все, что не так в этой части мира. Она сказала: «Вы просили меня проявить свои чувства... Об этом меня никогда не просят». Я получил от нее письмо через девять месяцев. Она писала, что старается уехать в Лондон учиться на актрису. И ради этого все имеет смысл.  Такой момент на семинаре. И кстати, речь не только о том, как дети хотят идти в искусство. У меня сейчас есть свой фонд. Это то, чему учил меня Джэк Леммон, у которого была его замечательная философия: «Если ты преуспел в том деле, которым хотел заниматься, то твоя обязанность потратить немалую толику своего времени на то, чтобы отправить социальный лифт вниз за кем-то еще». Но это еще и мощный инструмент помощи ребенку, который недостаточно верит в себя. С помощью театра, искусства, культуры и других людей. Помощи тем, кто не мог постоять за себя. Этот опыт для тех, кто сидел в дальнем углу, переживал кризис идентичности. Пройдя через театральный проект, или поэтический проект они неожиданно находят способ  выразить себя, защитить себя. И это важно для всех нас. Потому что всем нам приходилось оказываться в ситуации, когда нам хотелось, чтобы человек, с которым мы имеем дело,  научился  бы, блин, лучше общаться с людьми.

Дамы и господа, я думаю, вы также, как и я считаете, что нам всем повезло, что мы оказались здесь,  услышали эти истории, разделили общие чувства.