Сестра Михаила Косенко. Почему нельзя сажать активистов в психушку

«В момент преступления он не мог осознавать общественную опасность своих действий», ­– говориться в сообщении ведомства. В связи с этим следователи требуют применить «принудительные меры медицинского характера».

Уже на ближайшем заседании суд может удовлетворить ходатайство правоохранительных органов. Михаила Косенко обвиняют в том, что он во время беспорядков на Болотной площади нанес несколько ударов сотруднику ОМОНа. Сам он своей вины не признает. И, тем не менее, ещё до конца процесса он может оказаться в психбольнице.

Шухардин: Направление на лечение в стационаре общего типа фактически будет являться лишением свободы Косенко на неопределенный срок, поскольку лечение не предусматривает каких-то конкретных сроков нахождения там. Освободить его могут только по заключению комиссии специалистов, которые будут его регулярно обследовать – раз в полгода или раз в год – когда они сделают заключение о том, что он не опасен для общества, а для этого может пройти не менее трех лет.

Важно, что Косенко действительно нездоров – он инвалид второй группы, и страдает психическим расстройством.

Ксения Косенко, сестра  Михаила, была у нас в студии и рассказала об обвинениях брата и его здоровье.

Казнин: Расскажите подробнее о том, какая ситуация сейчас сложилась. Действительно ли речь идет о принудительном лечении?

Касенко: Действительно, сейчас вопрос стоит именно так. Его необходимо, как считают следственные органы, отправить на принудительное лечение, потому что он общественно опасен. Именно эта формулировка решает все в его вопросе.

Писпанен: Он когда-нибудь лежал в психиатрических стационарах?

Косенко: Лежал один раз очень давно, перед получением группы инвалидности. В дальнейшем врач, который ведет его лечение, не считал необходимым класть в больницу. Он принимает лекарства, которые стабилизируют его состояние. Никакой агрессии не проявлялось.

Казнин: Он и сейчас принимает эти лекарства, находясь в СИЗО?
Косенко: Да.

Казнин: С лечащим врачом проводились какие-то следственные действия?

Косенко: Нет, с лечащим врачом не проводилось. Единственное – Следственный комитет изъял медицинскую карту, которая являлась некоторым основанием для проведенной экспертизы.

Казнин: Что вы намерены предпринять? Ведь выбор сейчас, судя по всему, печальный: либо суд, либо психбольница?

Косенко: Нет, выбор сегодня немного не такой. На основании экспертизы он признан невменяемым, значит, общественно опасен. Если обвинение говорит о том, что он виновен, его не осуждают. Его должны отпустить. Если формулировка «общественно опасен» остается, тогда он должен отправиться на принудительное лечение.

Писпанен: Неизвестно, сколько это может занять?

Косенко: Да.

Писпанен: Михаил живет вместе с вами в семье?

Косенко: Да, живет вместе с нами.

Писпанен: За ним постоянный присмотр?

Косенко: Конечно.

Писпанен: Он в обычной жизни до этой ситуации на Болотной каким-то образом проявлял признаки инвалидности. Вторая группа – это серьезно.

Косенко: Да, он не работает. Он вполне адекватен, может сам себя обслуживать, но в каких-то моментах ему трудно сосредотачиваться на чем-то. Поэтому ему дали группу инвалидности.

Писпанен: Журналисты брали у него интервью, и он сам говорил, что, может, и хорошо, его полечат.

Косенко: Это говорит о том, что он адекватно не может оценивать, что на самом деле нависло над ним.

Казнин: Он один пошел на Болотную?

Косенко: Один. Честно говоря, мы даже не знали, что он отправится на митинг.

Писпанен: А раньше он ходил на такие акции?

Косенко: В декабре он ходил.

Казнин: Как вы к этому отнеслись? Насколько вы считали его походы на это мероприятие безопасным?

Косенко: Прецедентов подобных раньше не было, поэтому и речи о том, безопасно это или безопасно, не шла в семье.

Писпанен: Вы сейчас обсуждаете эту ситуацию, советуетесь с кем-то. Для вас какой лучший выход из этого положения?

Косенко: Для него лучший выход – освободить его, не класть в больницу и не сажать в тюрьму. Потому что сама тюрьма и для нормального человека – стресс, а для больного – тем более.

Писпанен: Не возникает проблем с передачей ему медикаментов?

Косенко: Медикаменты ему выдают непосредственно в СИЗО. Если в начале были проблемы, то потом и с помощью нашего адвоката, и с помощью фонда «Вердикт» мы эту проблему решили. Лекарство дают регулярно и в необходимых количествах.

Казнин: Вы общаетесь со следствием?

Косенко: Да.

Казнин: Чего вы ожидаете?

Косенко: Честно говоря, у меня весьма пессимистичный прогноз. После экспертизы я являюсь его законным представителем. На этом основании я знакомилась со всем делом, присутствовала во многих следственных действиях, которые с ним происходят. И я вижу, что следственные органы настроены серьезно, довести до задуманного логического конца.

Казнин: Вы доверяете этой экспертизе?

Косенко: Нет, я считаю, что это несерьезно, сделано за 24 часа. Выдернуть человека из камеры в 6 утра, не сказать, куда и для чего он едет, привезти его в больницу, и, может, не совсем лояльными способами определить его вменяемость. Михаилу не понравилось, как с ним разговаривали врачи вначале. Они пытались его раздразнить, чтобы он раскрылся. Ему много моментов не понравилось. Я не думаю, что это объективно.

Писпанен: А вы можете оспорить эту экспертизу?

Косенко: Я очень надеюсь, что с помощью адвокатов нам удастся это сделать. Если суд примет во внимание необходимость этого.

Казнин: Какие ближайшие действия будут?

Косенко: Сейчас закончено предварительно следствие, дело передано в прокуратуру, после – в суд.