Сергей Фомченков, муж Таисии Осиповой: «Дело изначально было политическим»

Скандальный приговор по скандальному делу. Накануне поздно вечером в Заднепровском суде Смоленска судья Евгений Дворянчиков вынес приговор активистке "Другой России" Таисии Осиповой. Перед этим из зала выгнали журналистов и наблюдателей. За продажу наркотиков активистка получила десять лет лишения свободы. Столько не всегда дают даже оптовым торговцам героином.

У Таисии Осиповой изъяли два с половиной грамма героина. Правозащитники намерены добиваться отмены несправедливого решения. Об этом сегодня заявила глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева.

С чем связано беспрецедентно жесткое решение, попытались разобраться с мужем Таисии Осиповой - Сергеем Фомченковым, членом политсовета непризнанной "Другой России". 

Писпанен: Одна из версий такого жесткого приговора для Таисии – это давление лично на вас.

Фомченков: Несомненно, дело изначально было политическим. Центр по борьбе с экстремизмом в Смоленске планировал грандиозную акцию с целью вообще опорочить всю организацию. Благодаря усилиям адвокатов нам удалось достать документы из дела, где есть разрешения на прослушку, где непосредственно Центр «Э» просит суд прослушать телефон моей жены Таисии и пишет: «По оперативной информации гражданка Осипова является женой одного из лидеров запрещенной на территории Российской федерации партии НБП - они немножко обманывают, партии НБП не существует, существует «Другая Россия» - осуществляет деятельность по продаже героина. Денежные средства, полученные от оборота наркотиков, расходует на проведение акций, планируемых и осуществляемых членами партии».

Это документ с грифом «секретно», который попал в руки адвоката. Это был изначально замысел Центр по борьбе с экстремизмом – опорочить организацию, ему нужен был, видимо, я, как один из руководителей организации. Они арестовали жену, рассчитывая на то, что я как-то не выдержу, приеду туда и мы будем сидеть вместе с ней в тюрьме, и дело будет против обоих направлено.

Казнин: А как собирались давить? Это не очень понятно, ведь в итоге дело уже завершено, приговор вынесен.

Фомченков: Первоначально они оформили дело, что я якобы торговал наркотиками. Им нужно было, чтобы я приехал в Смоленск. Они утверждают, что на те деньги, которые я переводил жене и ребенку на содержание их – я полтора года не появлялся в Смоленске до этого, что она якобы употребляла эти деньги, вкладывая их в героин и продавая. А вырученные деньги переправляла мне в Москву.

Писпанен: Какая сложная схема финансовая.

Казнин: Тем не менее, вы никак не фигурируете.

Фомченков: В данном деле не фигурирую, потому что сотрудники Центра «Э», когда процесс над Таисией уже начался, отрицали вообще, что они меня знают, что каким-то образом я причастен к этому делу и т.д. Те документы, которые мы достали, подтверждают, что изначальная версия была, они хотели…

Казнин: Но если они хотели давить, почему тогда не давили, почему стали утверждать, что не знают вас, почему не привлечь было и вас, как, например, свидетеля, потом соучастника?

Фомченков: Им нужно было, чтобы я приехал в Смоленск. Там, может быть, засунули бы килограмм героина мне в сумку и сказали, что я привез.

Писпанен: Почему в Москве это нельзя сделать? Согласитесь, это не так сложно.

Фомченков: Я могу объяснить. Бывший РУБОП наш, который занимался нами еще со старых времен, сейчас разделе на две части. Сидят они в том же здании – ЦП и ОРЧ №2. ОРЧ №2 занимается наркотиками. Не ФСКН смоленская занимается наркотиками, а ОРЧ №2.

По словам арестантов – тех, которые сидят вместе с Таисией – они непосредственно контролируют этот рынок, подставляют людей, сажают их пачками, у них отработанный механизм существует. В Смоленске есть отработанный механизм бывших РУБОПовцев, которые сотрудничают ЦПшниками, механизм по тому, как сажать людей. У них есть наработки.

Писпанен: То, что фигурировало три контрольных закупки в деле?

Фомченков: Это оформлено тем же ОРЧ. Человек, который оформлял, Смолин – он меня задерживал в 2006 году еще по политическим делам. Я его знаю лет 8, Таисия его знает прекрасно. Люди, которые в ОРЧ №2 работают, на нас имеют зуб. Смоленск – это очень выгодная площадка, потому что я сам родом из Смоленска и основную часть времени там проживал, и жена моя там проживала, им показалось это удобной площадкой для того, чтобы сделать такую провокацию.

Казнин: Мы, наверное, все-таки не будем утверждать или отрицать то, что уже признано судом. Но спросим, что вы собираетесь делать дальше, будет ли кассационная жалоба? Рассчитываете ли вы на то, что все-таки приговор будет смягчен? Сравнивая подобные дела, специалисты приходят к выводу, что таких жестких переговоров все-таки не выносят.

Фомченков: У нас два адвоката: один – который по политической части, другой – который по уголовной части, имеет опыт большой в таких делах. Она говорит, что реально наркоторговцам по серьезным эпизодам никогда в Смоленске таких приговоров не запрашивали и не выносили. Такого никогда не было. Дело политическое, мы будем его обжаловать.

Более того, на судебном процессе мы развалили все обвинение, у нас есть доказательства, благодаря телефонным сведениям, которые мы достали, что понятые не находились в момент этих якобы контрольных закупок в нужном месте в нужное время. Последние 4 заседания судья занимался тем, что вызывал специалистов с компаний сотовых операторов, договаривались с ними, видимо, как-то, они подтверждали. Эти специалисты, прежде чем прийти в суд, проходили консультации в Центре по противодействию экстремизму, и они пытались доказать, что вот эти сотовые сведения ничего не значат, на самом деле вышка может ловить любого человека где угодно и как угодно. Они пытались разбить нашу аргументацию тем, что мы просто доказали, что не было этих контрольных закупок.

Казнин: То есть вы утверждаете, что это все подброшено и сфабриковано.

Фомченков: Полностью.

Казнин: Тогда все равно возникает вопрос, мы опять к этому возвращаемся – если хотели давить на вас, не проще было бы сфабриковать все это в вашем отношении? Сделать все то же самое в Москве, например?

Фомченков: В Москве, я думаю, нет таких структур, тех, кто подставляет конкретно.

Писпанен: Не будем, конечно, утверждать, но появляются эпизоды.

Фомченков: Здесь это гораздо сложнее делать, это вызовет шум определенный. Если бы это произошло в провинции, далеко в Смоленске, об этом мало бы узнали. Даже сейчас это сложно раскрутить, а тогда вообще мало кто говорил бы, находился бы я там.

Писпанен: Людмила Алексеева уже включилась. Вы общались с ней?

Фомченков: Я общался. Если бы это произошло год назад в Смоленске, я бы там находился, я думаю, это дело не получило бы сейчас такой огласки, которую оно имеет сейчас.

Казнин: Вы не выезжаете из Москвы?

Фомченков: Я полтора года не выезжаю из Москвы. Я знал, что готовится провокация.

Писпанен: То есть вы все это время живете раздельно?

Фомченков: Да. Еще даже до того, как ее арестовали, я долго не приезжал в Смоленск. Она просто выходит из дома, ее останавливают люди в штатском и спрашивают про меня.

Писпанен: Почему не привезли ее с собой?

Фомченков: Я предлагал, но, к сожалению, она не готова, потому что там ребенок прописан в Смоленске, детский сад, поликлиника, родственники. Здесь сложнее, на съемных квартирах очень сложно.

Казнин: Помимо Алексеевой кто будет вам помогать, кто предложил уже помощь?

Фомченков: Вообще помощь предлагают многие правозащитники, политические деятели. В защиту Таисии ролики записывали Алексей Навальный, Борис Немцов, Гарри Каспаров. В плане поддержки общественного мнения нет больших проблем. Есть проблема в том, что государство плевало на любое общественное мнение. Более того, я думаю, такой суровый приговор связан в первую очередь с тем, что они хотят показать свою силу, показать, что нам все равно, какое ваше мнение, что вы там на митинг выскакиваете, что вы требуете политзаключенных.