Романова: пересмотр дела мужа, как рождение двойни

Скандальное дело банкира Алексея Козлова будет пересмотрено. Предприниматель, соавтор знаменитого "Бутырка-блога" и муж известного журналиста Ольги Романовой был приговорен к 8 годам заключения. Причем дело вела та же бригада следователей, что работала и с Сергеем Магнитским. Как утверждали сам Алексей Козлов и его жена, дело об отмывании денег инициировал партнер Алексея Козлова по бизнесу, бывший член Совета федерации Владимир Слуцкер.

В 2006 году Владимир Слуцкер и Алексей Козлов были деловыми партнерами. Алексей Козлов возглавлял фирму "Финвест", совладельцем которой был Владимир Слуцкер, а в 2007 году решил выйти из этого бизнеса, забрав причитающуюся ему долю. Это произошло после убийства начальника службы безопасности Владимира Слуцкера.

Говорят, сенатор был против. Ну а летом 2007 года Алексея Козлова арестовали по обвинению в мошенничестве. В обвинительном заключении говорилось, что в 2007 году Алексей Козлов с помощью поддельных документов перевел более 600 тыс. акций компании "Искож" на офшорные счета, а затем собирался их перепродать. В 2009 году суд признал бизнесмена виновным и приговорил его к 8 годам лишения свободы.

По мнению адвокатов, теперь шансы на отмену приговора очень высокие. Решение будет принимать Мосгорсуд 22 июля.

Каковы шансы на отмену приговора - обсуждаем с женой Алексея Козлова, журналистом Ольгой Романовой.

Казнин: Здравствуйте.

Романова: Добрый вечер.

Казнин: Сегодня, ведь что произошло? Давайте поясним сначала для наших зрителей, потому что сначала звучали очень громкие заявления о том, что Верховный суд отменил приговор и чуть ли не завтра выпустят господина Козлова на свободу. Потом, естественно, поступили опровержения и так далее.

Романова: Не естественно. На самом деле, если выражаться языком фактическим, то это первое предположение, если юридическим, то тоже первое. Потому что вот у меня, я взяла с собой эти бумаги. Эти бумаги называются «Верховный суд Российской Федерации. Постановление». Постановление, которое подписано очень высоким чином - заместителем председателя Верховного суда Российской Федерации Петроченковым. Ну, понимаете, то есть зам. Верховного суда. И это 15 страниц очень тугого текста, сжатого и вы знаете, к моему удивлению, очень эмоционального. К моему огромному изумлению. Это пишет зампред Верховного суда. Это эмоциональная вещь. Если не занимать много времени, то я обвиняю следствие, лично Виноградову, и я обвиняю суд, который принял неправовое решение. Можно очень много здесь цитировать. Ну заходная: «Одним из основополагающих принципов уголовного судопроизводства является презумпция невиновности, в соответствии с которой подозреваемый или обвиняемый не обязаны доказывать свою невиновность. По настоящему уголовному делу требования закона не выполнены, вследствие чего суд не учел обстоятельства, которые могли бы существенно повлиять на его выводы о виновности» и так далее. На 15 страниц такие подробности, которые не приходили в голову ни мне, ни моим адвокатам. Верховный суд очень тщательно, к моему огромному изумлению, изучил дело и последний абзац: «При таких обстоятельствах, - 15 страниц - доводы защиты о необходимости пересмотра приговора являются основанием для рассмотрения их в президиуме Московского городского суда».

Казнин: Вы не ожидали этого, получается?

Романова: Абсолютно. Абсолютно. Конечно, нет.

Казнин: То есть вы ожидали формальной отписки, что все было…

Романова: Ну, она была трехсотая, четырехсотая, конечно.

Малыхина: А что случилось, потепление?

Романова: Гласность, ускорение и перестройка.

Казнин: Модернизация еще.

Романова: Инновация. Можно сколько угодно по этому поводу ерничать. Я бы на самом деле задумалась бы действительно о том, что происходит в самое последнее время в правоохранительных органах, скорее даже во власти. Очень большие перемены в МВД и следственном комитете, которые как-то пришлись сразу после того, как Credit Suisse в Швейцарии сказал, что тут есть некоторые счета и может быть даже он пришлет выписки из них куда следует. И я вижу, куда уехали, например, отбывать второй срок Ходорковский и Лебедев. Это две лучшие колонии в России, при этом рядом расположенные, я их очень хорошо знаю. Это, мне кажется, личное отношение главы ФСИН Александра Реймера к его проблеме. А Реймер человек Медведева. То, что Суходольский и Аничин, хорошо вверх и в сторону, ладно. Но это фигуры крайне одиозная, Аничина я могу с полным основанием назвать соавтором очень многих громких заказных экономических дел. По крайней мере, он знал о том, что они происходят и как они «лепятся» в следственном комитете, в том числе Магнитский. Действительно, тронутая бригада, которая через год после вынесения приговора нам, взялась за Магнитского. А за два года до нас, Манана Асламазян. Это ровно те же люди. И этот список сенатора Кардина, 60 человек, ну они мне просто уже родные. То есть мы тут братья, сестры, с Натальей Николаевной Магнитской, с Маманой Асламазян, со многими, многими людьми. Они все проходят через нашу жизнь, я извиняюсь, красной нитью.

Казнин: Мара Федоровна, скажите, вы согласны с Ольгой, что происходят изменения во власти?

Полякова: Ну, я не политик, я юрист. Но во всяком случае, какое-то ощущение хороших перемен все-таки есть.

Казнин: Ну, хорошо, не во власти, в судебной системе?

Полякова: В судебной системе? Ну, есть какие-то, грядут какие-то перемены. Скажем, вводятся апелляционные суды со следующего года, по гражданским делам, с 13-го года по уголовным. Но, это, если говорить о судебной системе, там еще очень много чего надо сделать, и чего пока не делается, но пытаемся на эту ситуацию влиять и апеллируем к президенту.

Казнин: Ну, то есть, меняется ли система правоприменения? Весь случай Магнитского, например, это случай, который очень широко освещается в прессе и здесь, наверное, не будем забегать вперед, но таким вот вниманием и общественности и прессы что-то поправить можно. Но ведь огромное количество случаев, которые похожие на случаи Алексея Козлова, например. Но их сотни тысяч.

Романова: Вот Ирина Ясина продавливала буквально вчера в Нальчике дело никому не известного 20-летнего студента Ивана Белоусова. Не экономическое вообще.

Казнин: Представим. Журналист Ирина Ясина, член Совета по правам человека, и руководитель проекта «Социальный навигатор». Здравствуйте.

Малыхина: Присоединяйтесь к нашей беседе.

Казнин: Вы согласны с тем, что происходят изменения на уровне правоприменения?

Ясина: Знаете, я боюсь верить. Мы столько раз обольщались, что мне очень хочется, чтобы это было так, но я лучше, на всякий случай, скажу что нет, чтобы не сглазить.

Казнин: Тогда конкретная история, которую упомянули по поводу Белоусова.

Ясина: Ивана Белоусова. Ну, вчера был такой забавный момент, когда президент сказал, что на каждом заседании вы, правозащитники, мне говорите про двух заключенных в России - про Магнитского и Ходорковского. Такое впечатление, что нет других экологических проблем, кроме Химкинского леса, и нет других заключенных кроме этих двух. И тут я с места, как значит, ученица в школе, кричу: «Дмитрий Анатольевич, есть третий!». Вот есть Иван Белоусов, 21 года, когда был арестован, которого обвиняют в подрыве фонаря на Манежной площади. В деле этого парня есть алиби, которое никто даже не попытался опровергнуть. Но мальчишка сел, мальчишка ровесник нашим детям, и мне, как я сказала Дмитрию Анатольевичу, как маме, очень страшно, что моя дочь случайно окажется не у того фонаря. И на записи видеонаблюдения покажется кому-то похожей, например, это может быть любой другой ребенок, и пожалуйста, разберитесь, у парня есть алиби. В этот момент он был в метро, карточка проездная фиксирует, она именная. Время входа и выхода. Но сказано было, что человек успел бы добежать от фонаря до метро за 1 минуту 10 секунд.

Малыхина: Он пил на дне рождении у однокурсника.

Ясина: Ну, не возможно. Но самое главное, что бы то ни было, следственный эксперимент не было, а мальчишка сидит. Ну, вот, про третьего заключенного, собственно я и рассказывала.

Казнин: Как отреагировал президент?

Ясина: Ну, поскольку это был совсем уже финал нашей встречи, как-то все уже расслабились, но я так поняла, что он займется этим делом, и я надеюсь, что парень выйдет из тюрьмы.

Романова: То есть зря расслабились.

Полякова: Кроме всего прочего, президент сказал, что нужно заниматься не только делом, скажем, Ходорковского и Магнитского, что надо «шире и глубже», как он выразился.

Ясина: Вот тут я и возникла.

Полякова: Вот эта фраза для меня была очень важной в каком смысле: мы давно занимаемся общественной экспертизой разных дел. К нам обращаются правозащитные организации, когда у них возникает спор с судами или с другими органами власти по поводу каких-то людей, когда в отношении их чинится произвол. И вот эта фраза, она вот, мне кажется, поможет представлять не только вот эти резонансные дела, но и вот эту всю экспертную работу, обобщать, выявлять тенденции, проблемы и представлять президенту, вот на уровне обобщения многих экспертных дел. Я думаю, что это тоже важно.

Малыхина: Ольга, возвращаясь к вашему делу, вот вы подали заявление с тем, чтобы расследовать причастность сенатора Слуцкера к возбуждению дела против вашего супруга.

Романова: Три года назад.

Малыхина: Он же перестал быть сенатором.

Романова: И так раз 300. Да, перестал. Это не повлияло никак ни на что, ни на какие расследования. Конечно, самая удивительная бумага мне пришла совсем недавно по этому поводу. При этом я абсолютно точно уже никуда не обращалась. То есть это не был ответ на мой запрос, последний ответ я получила в апреле там на февральское. И когда пришло очередное письмо с безумно знакомым конвертом, с этими марками, с этими печатями, я его два дня таскала в сумке, мне было лень его вскрывать. И когда муж очень сильно попросил, он меня занимал, он хотел поговорить, у меня было плохое настроение, ну все-таки, ну прочитай что там написано. Я начала читать вслух и заметила там два новых слова. Впервые за три года два новых слова. Все то же самое, что обычно: «в ответ на ваше заявление о вымогательстве взятки… фальсификации доказательств… отвечаем, что проведена проверка…» и обычный текст, с обычной подписью, два новых слова - «вынесено постановление (Мара меня поймет, переведет на русский язык) об отмене постановления об отказе возбуждения уголовного дела в отношении Виноградовой Н.В.», которая есть глава и моей следственной группы по мужу, и Магнитского. И это письмо было отправлено 14.06 в первый рабочий день, после того, как 11 числа были отстранены Аничин и Суходольский. Ну, то есть, для меня это сигнал. Я понимаю, что это не означает, что все отлично, я все понимаю. Но, я не инициировала этого письма, я ничего не хотела.

Казнин: А вы сообщили мужу об этом решении? Как он отреагировал?

Романова: Также как и я. Мы долго поднимали бровь, пытались как-то понюхать, посмотреть на это, значит на все, и решить что это значит, как-то складывать все. Но, а потом сегодня пришло это письмо, где было написано…

Казнин: Вот на это как отреагировал?

Романова: На сегодняшнее?

Казнин: Да.

Романова: Ну, скажи, как? Ну, действительно, просто я довольно долго не могла.

Ясина: Оля поверить не могла.

Романова: У меня сегодня мальчик родился. Знаете, при этом как-то неожиданно, не было девяти месяцев и вообще причины, чтобы он родился. У меня сын родился, даже двойня, я бы сказала. Вот я об этом узнала. С чем это можно сравнить, что у меня сегодня двойня? При этом не было причины.