«Пригнали бюджетников, а они показали дулю»: Кирилл Рогов о протестном голосовании в регионах

Кирилл, можно ли сказать, что вот этим протестным голосованием в нескольких регионах россияне выразили свое отношение к пенсионной реформе?

Скорее всего, да, хотя, на мой взгляд, здесь есть некоторое накопление неудовольствий. Это не только пенсионная реформа, это еще и стагнация, и усталость от внешнеполитических повесток. Но, конечно, пенсионная реформа стала таким… Скажем так, если в начале года, в январе-феврале мы видели лишь на периферии такой флер недовольства тем, что власти слишком много занимаются внешней политикой, и недовольства некоторой стагнацией, то пенсионная реформа как бы стимулировала это всё и консолидировала эти настроения, безусловно. В каждом конкретном случае там есть какие-то свои причины, я имею в виду регионы. Есть какие-то элитные расклады, которые содействуют плохому результату. Но в целом, конечно, за этим стоит вот это ощущение обмана и ощущение такой утраты доверия к власти.

У нас сейчас выборы региональные ― это такая, я бы сказал даже, не игра в одни ворота, а это такая серия пенальти. Перед выборами зачищается всё поле, политическое поле, выставлены те, кто должен победить, а те, кто не должен победить, выставлены в таком виде, что они не могут победить. И всё должно идти без сучка и без задоринки. Во многих регионах оно так и проходит. В целом ряде регионов мы видели победу губернаторов в 70%, 80%, сколько угодно. Но в ряде регионов эта модель срывается, и она тогда срывается вот таким вот образом, что люди фактически голосуют за КПРФ, за ЛДПР, они голосуют за такую консервативную альтернативу власти.

Это связано с тем, что в принципе на выборы ходит консервативный электорат. Мы видим, что явка низкая достаточно, в значительной степени это те, кто привлечен: бюджетники, различные зависимые слои, которые ходят на выборы из-под палки. Когда они довольны, когда они толерантны к власти, всё идет хорошо. Власть получает победы, 70%, 80% получают кандидаты власти. А когда консолидируется вот это вот недовольство, то возникает то, что мы видели.

Да. Но вот действительно люди если голосуют не за «Единую Россию», то за КПРФ и ЛДПР, но, с другой стороны, особенно других альтернативных кандидатов-то нет. В этом какая-то есть опасность в будущем? Потому что люди, с одной стороны, не голосуют за кандидата от власти, с другой стороны, голосуют не то чтобы за кандидата, которому они доверяли. И в конце концов получается, что интересы конкретного избирателя не представлены никем.

Да, совершенно верно. И я еще раз хочу подчеркнуть вот этот механизм. Как устроены региональные выборы? Сначала зачищается поле, да, и там не остается никого, за кого мог бы проголосовать некоторый политически активный избиратель, никакой альтернативы реальной.

Дальше на выборы идут те, кто идет из-под палки, или те, кто хочет проголосовать за действующую власть. Там две категории более-менее в основном. Там есть еще и просто граждане, но основное, 60%, 70%, 80% тех, кто пришел на выборы, составляют вот эти две категории ― те, кто пригнан, и те, кто хочет проголосовать за действующую власть.

Те люди, которым нужна альтернатива, в принципе не ходят на эти выборы, потому что там им голосовать не за кого. Поэтому мы должны понимать, что эти выборы ― всё равно это такая очень искаженная картина, да. Мы видим только определенный контингент, более консервативный, более зависимый контингент, который пришел на выборы. И в этом контингенте происходит раскол. Этот консервативный контингент тогда раскалывается на две группы: одни за власть, другие за консервативную альтернативу власти, которую являют собой КПРФ и ЛДПР.

Поэтому вот мы должны понимать, что это не отражение настроений людей, а это отражение тех сдвигов, которые происходит в консервативном электорате.

Как вы считаете, будут ли наказывать регионы, где «Единая Россия» не одержала победу или кандидаты от «Единой России», за слабый результат? Вот Турчак уже пообещал кадровые выводы. И изменится ли как-то стратегия федеральной власти в таких слабых регионах?

В целом стратегия не изменится в том смысле, что как бы мы живем в авторитарной стране, и российские власти намерены проводить вот такие фиктивные выборы, которые больше похожи на серию пенальти в одни ворота, да, потому что там нет никакой конкуренции, всё зачищено. В этом смысле ничего не изменится.

Конкретные стратегии, где-то кого-то подвинут, придумают новую кандидатуру ― да, вполне вероятно. Но это мало что изменит. Дело в том, что новые кандидатуры более-менее, так сказать, из того же палисадника, где выращивают, у нас же теперь губернаторов выращивают в специальных каких-то теплицах.

В инкубаторах, да.

Да, в инкубаторах, теплицах, они там прыгают с горы, бегают с завязанными глазами в трусах, какие-то у них командные там игры есть, я слышал. И вот из этого инкубатора всё равно это примерно такие же люди, да, будут оттуда взяты.

И, собственно говоря, эти люди не очень важны, потому что мы видим, что в тех регионах, где удается провернуть этот сценарий, присылают нового человека, которого здесь никто не знает, и он получает 80%. Это какой-то нонсенс и абсурд, но так научились делать. Это происходит за счет той модели, о которой я говорил, да: никого нет, нормальные люди на выборы не ходят, кого-то пригнали, из тех, кого пригнали, 80% проголосовали за того, за кого надо. Все довольны.

Эта модель не изменится, и тут дело не в личностях. Тут дело в том, что эта вся модель работает, пока более-менее население относится к власти без любви, но толерантно. То есть пока социальная, какая-то экономическая ситуация не припекает, она более-менее выглядит для людей нормально, они эту ситуацию терпят, вот эту серию пенальти в одни ворота.

Когда у них несколько повышается градус их недовольства, начинается вот это бурление, когда это бурление, когда эти негативные эмоции по поводу власти входят в консервативную среду, ― а сейчас мы видим, что так происходит, признаки такой динамики, ― тогда эта модель выборов перестает работать. Потому что вы пригнали бюджетников на участок, а они взяли и проголосовали за ЛДПР, показали вам дулю, значит, из-под полы. Так ломается эта модель.

Что будет с «Единой Россией»? Ждет ли партию реформа на фоне такого протестного голосования, на фоне падения рейтинга? С рейтингом в 30% в Госдуму-то не пойдешь, наверно, в 2021 году.

До 2021 года еще долго, и я не стал бы загадывать. «Единая Россия» ― это такой приводной ремень. Это не партия власти, она не инструмент власти, она механизм, с помощью которого осуществляется власть. Она, в принципе, может настраиваться по-любому, по-разному. Ее позиции зависят более-менее от того, как люди смотрят на центральную власть на федеральных выборах. И когда люди как-то относятся к федеральной власти нормально, то и «Единой России» удается тем же самым способом, примерно тем же, немножко отличается, примерно тем же самым способом, в общем, набирать какие-то проценты.

Она набирает их в основном за счет тех регионов, где такая консервативная политическая культура и где возможны очень крупные фальсификации. Это национальные республики, разные медвежьи углы по России, где сразу 80% явки, 80% за «Единую Россию». И вот этот мешок фальсификаций дает возможность «Единой России» подбираться к планке 50%. Кроме того, одномандатниками набирают.

Так что здесь, опять-таки, такие бюрократические манипулятивные механизмы, что ничего особенно менять не надо. И мне кажется, что, по крайней мере, в сегодняшнем виде российская власть не способна к созданию каких-то политических проектов. Она рассчитывает на силовой ресурс, на административные рычаги, на привод людей на участки, на то, что можно заставить бюджетников, можно заставить рабочих больших предприятий, заставив их собственников, как это было на президентских выборах, приводить людей на избирательные участки. Вот такими методами пока намерены действовать.

Фото: Артем Геодакян / ТАСС