«Это нельзя назвать ни убийством, ни самоубийством»

Смотрите также: «Не волнуйтесь, уходить буду красиво». Что заставило псковских школьников стрелять по полиции

Монгайт: Скажите, у вас есть какие-то дополнительные подробности? Это довольно удивительная история, страшная и не очень понятная. Что это за дом с оружием, почему дети пошли на это преступление? Как они его спланировали, как отреагировали родственники? Что известно еще?

Савицкая: Что касается дома, то он, по нашей информации, человека, с которым мы связались, мы связались с Любовью Герасимовой, которая живет непосредственно в самом поселке Струги Красные, она нам рассказала, что этот дом построен около пяти лет назад. Его владелец, правда, уже на том свете. Скорее всего, можно его назвать погибшей девочки приемным дедом, потому что она являлась падчерицей одного из его сыновей. Сама она во время трансляции в Periscope называла этот дом своей дачей. При этом девочка рассказывала, что попали они туда элементарно — с помощью ножа, и демонстрировала этот самый нож. С помощью ножа они якобы открыли окно, попали в дом, этим же самым ножом они вскрыли сейф с оружием.

Монгайт: Как отреагировали родственники? Мы знаем, как происходил штурм, а что происходило с семьей в это время, пытались ли они остановить детей?

Савицкая: Из трансляции в Periscope, которую, я думаю, вы, как и мы, так же смотрели, непонятно, что происходило с родственниками. Единственное, о чем там упоминается, что мама девочки также находилась рядом с сотрудником МВД, и по информации, которую озвучивают сами дети, в какой-то момент она попыталась приблизиться к дому, но, как утверждает погибший мальчик, он выстрелил ей в ногу, пытаясь ее остановить. Это единственное, что сейчас известно о родителях. В разговоре с нашим изданием представитель Следственного комитета Антон Доброхотов также уточнил, что с родителями ведется работа. Но, как нам показалась, она больше психологического характера, то есть там работают психологи, насколько мы поняли.

Монгайт: Скажите, пожалуйста, а есть ли уверенность, что они действительно сами застрелились? В этой трансляции в Periscope упоминается их разговор, где они друг другу говорят, что их единственный шанс — это сдаться. Возможно ли, что они погибли при штурме?

Савицкая: Эта информация сейчас правоохранительными органами никак не объясняется. Единственное что, в разговоре с нами все тот же Антон Доброхотов из Следственного комитета неоднократно подчеркивал, что не стоит называть то, что случилось с подростками, самоубийством, что называть это событие самоубийством преждевременно. Равно как и преждевременно говорить о том, что это было убийство с последующим самоубийством. Они настоятельно не рекомендуют вообще хоть как-то пока характеризовать гибель подростков.

Монгайт: Можно ли что-то еще дополнительное сказать про самих подростков? Это были дети из неблагополучных семей, раньше у них были какие-то существенные проблемы, на которые обращали внимание? Есть ли какие-то данные на эту тему?

Савицкая: По данным, которые мы получили из социальных сетей, это обычные семьи, которые ни в коем случае нельзя называть неблагополучными, я бы даже сказала, что это состоятельные семьи. Оба ребенка, по нашей информации, учились в псковской школе №24, которую нельзя назвать элитной, но это считается хорошая школа с качественным образованием. Они учились в самом обычном классе, у них адекватный классный руководитель. То есть говорить о каком-то неблагополучном статусе, о каких-то социальных проблемах внутри семьи или социальных проблемах окружения подростков, на мой взгляд, ошибочно.

Монгайт: Медиазона, между тем, ссылается тоже на факт, упомянутый в трансляции в Periscope, где девочка говорит, что ее избили родители. Вы слышали об этом?

Савицкая: Да, я сама видела этот отрывок в Periscope, где девочка говорит, что у нее до сих пор есть синяк. Но, между тем, я не могу не обратить внимания на то, что показания подростков разнятся. То они упоминали, из их страниц в социальной сети Вконтакте можно косвенно судить о том, что якобы имел место какой-то конфликт с родителями, и он касался их личных отношений. Но в то же время, когда девочка рассказывает о том, как она задержалась, пришла домой не вовремя, и ее якобы побили, нет ни слова о том, что родители как-то препятствовали их отношениям. Между тем, основным мотивом своего поступка дети называют то, что им не давали быть вместе, а они хотели жить вместе, так, как они хотят. То есть, на мой взгляд, здесь есть некий конфликт в подаче информации детьми. Мы не можем сами уточнить, что же именно произошло, и связан ли был конфликт именно с их личными отношениями друг с другом, или это был просто сложный подростковый период у каждого из детей по отдельности.

Монгайт: Почему они начали стрелять по полицейской машине?

Савицкая: Мне кажется, наше восприятие того, что случилось, что это просто у детей была легкая паника, они просто не знали, что им делать. Вы, наверное, сами видели в трансляции, что дети находились все-таки под воздействием алкоголя, они сами упоминали о том, что пили виски, это можно увидеть в кадре. То есть, мне кажется, здесь имело место определенное, скажем так, расстройство сознания, обусловленное употреблением алкоголя.

Монгайт: Понятно, алкоголь — это вследствие того, что они находились в стрессе. А машина полицейская оказалась там случайно или их уже обнаружили, пытались каким-то образом из этого дома увести? Как начался сам конфликт с полицейскими?

Савицкая: Конфликт с полицейскими начался из-за того, тут нужно сделать некую предысторию, как сама девочка рассказывает в Periscope, она, уходя из дома, мальчик тоже, настоятельно не рекомендовали родителям обращаться в правоохранительные органы, то есть в полицию. И они, с их слов, подчеркивали, что если обратитесь в полицию, то будут проблемы, будет только хуже. Потом она сама с обидой говорила, что вот, родители нас не послушали, мы обещали, будет хуже — стало хуже. Полицейские УМВД России по Псковской области прибыли на место первее всех по заявлению родителей. Они там оказались раньше сотрудников Следственного комитета, ну и, понятно, раньше СОБРа и всех остальных, кто потом прибыл на место. Именно полицейские УМВД России по Псковской области пытались как-то вести переговоры первыми с подростками. Но говоря о переговорах, нужно отметить один важный момент, дети сами об этом говорили, к ним полицейские обращаются через рупор, через громкоговоритель, у самих детей ответить на это немного вариантов. То есть они пытались как-то там кричать, но быстро поняли, что они не могут им просто ответить.

Монгайт: Они в разговоре между собой упоминали человека по фамилии Соболь. Есть версия, что это глава СОБРа, который производил захват здания. Знаете ли вы такого человека или не слышали эту фамилию?

Савицкая: У нас никогда в информации, которую давали различные правоохранительные органы, эта фамилия не фигурировала. По нашим данным, они просто перепутали и называют СОБР «Соболем».

Монгайт: Ну и, собственно, ваши впечатления, ощущение какой-то трагедии невероятной, в которой, вероятно, виноваты люди, которые производили захват этого здания. Потому что если бы захват был произведен корректно, дети бы, наверное, остались живы. Если бы не было этого штурма, они бы выжили, как вы считаете, по вашим впечатлениям и вашим данным?

Савицкая: Я могу сказать о своих личных впечатлениях. Первый и самый главный у меня вопрос к социальным службам. Дети на протяжении всего дня вели прямую трансляцию в Periscope. Неужели в эту трансляцию не могли подключиться социальные службы, психологи, которые профессионально занимаются этим, которые в силу своей компетенции должны уметь общаться со сложными детьми, с детьми, которые находятся не совсем в адекватном, вероятно, состоянии. Дети постоянно сетовали: смотрите нас, дайте нам совет, проголосуйте, нам сдаться или нет. Где были психологи? У меня один-единственный вопрос. Потому что оценивать действия правоохранительных органов, оценивать необходимость штурма все-таки сложно, нас на месте не было, события происходили в 90 км от нас, нам было реально проще наблюдать за этим отдаленно, мы получали более оперативную информацию. Но где были психологи?

Ни разу дети не упоминали о том, что на них пытаются выйти психологи. Они говорили, что им звонят полицейские по мобильному телефону. Но где были все остальные в этот момент? 

На превью: Инстаграм