Прилепин: если стране будет нужно, я брошу книги

Вчера Владимир Путин приехал в Дом Пашкова, где встретился с участниками юбилейного съезда Российского книжного союза, среди которых было несколько писателей: это Павел Санаев, Сергей Минаев, Захар Прилепин, Сергей Лукьяненко, Татьяна Устинова, Роман Злотников.

Но героем встречи стал нижегородский писатель Захар Прилепин, задавший два острых вопроса – про дружбу Путина с крупнейшим нефтетрейдером страны Геннадием Тимченко и коррукцию в Трансфети, которую вскрыли Алексей Навальный и Счетная палата.

Вот что ответил Путин.

Путин: Я Гену Тимченко знаю давно, с периода работы в Петербурге. Он работал со своими друзьями и коллегами в «Киришинефтеоргсинтезе», такая компания есть. И когда пошел процесс приватизации, они отделили свою часть, которая занималась экспортом нефти и нефтепродуктов, просто сделали частную компанию. Это было в начале 90-х годов. И вот постепенно начали эту компанию развивать. Он пришел в бизнес не вчера, не позавчера, с первого шага, когда была разрешена приватизация. И уверяю вас, знаю, что много пишут по этому вопросу, абсолютно без всякого моего участия. Все, что связано с бизнесом, его интересами – это его личное дело, я никогда туда не лез и лезть не собираюсь. Надеюсь, что и он в мои дела никогда нос совать не будет.

Прилепин: Год назад колоссальный скандал, в «Транснефти» пропало $4 млрд. Год уже почти прошел, не возникло ни уголовного дела, не появилось никаких подозреваемых, ничего не происходит. Мне интересно – то ли не было этих $4 млрд., то ли это придумали враги России.

Путин: То, что проверяет Счетная палата, она в принципе должна проверять и проверяет. По закону она должна так действовать - траты бюджетного характера. «Транснефть» - это коммерческая организация. Они могут проверить и сказать: «Да, ребята, посмотрите, у вас там чего-то не бьет по экономике». А если там есть уголовно наказуемые вещи, они передают в прокуратуру. Уверяю вас: если бы там было что-то уголовно наказуемое, там бы уже сидели за решеткой люди.

Изюмская: Вы уже второй раз встречаетесь с Владимиром Путиным, говорят, и это довольно широко известный факт, что человек, который на первую встречу вас приглашал, после нее был за это приглашение и уволен. Вы знаете о его судьбе, может быть, он как-то с вами связывался?

Прилепин: Нет, он со мной не связывался и не просил помочь ему с пенсионным обеспечением. Я ничего не знаю о его судьбе и не очень переживаю, честное слово.

Казнин: Сейчас кто с вами связывался, кто приглашал?

Прилепин: Зачем я буду называть этих людей? Они – организаторы встречи, общеизвестные.

Казнин: Ситуация парадоксальная. Известно, что российская власть и лично Владимир Путин не любят тех, кто принадлежит к ныне запрещенной Национал-большевистской партии и лично Эдуарда Лимонова. Вы же попадаете на вторую встречу, задаете вопросы. Как вы это объясняете?

Прилепин: Это надо спрашивать у организаторов и у самого Владимира Владимировича Путина, потому что я не знаю, как я туда попадаю. Мало того, это третья встреча Путина, на которую я приглашен. От второй я отказался, на третью опять пришел. Какую цель преследуют люди, которые меня туда приглашают, мне совершенно непонятно.

Изюмская: То есть вы не рефлексируете по этому поводу?

Прилепин: Я стараюсь об этом не задумываться, потому что если я буду думать, что я каким-то людям, которые заботятся обо мне, приношу вред, то я буду очень переживать по этому поводу. Мне хватает моих детей, чтобы о них переживать.

Казнин: Вы когда задавали эти вопросы, рассчитывали на какие ответы?

Прилепин: Я рассчитывал на точные ответы, потому что я не стал спрашивать о системе книгораспространения в России, вообще о судьбе книг и писателей, потому что в этом смысле я все более-менее понимаю. А что касается состояния в сфере продажи нефти – это для меня большой вопрос, потому что, как мы все знаем, это самая большая сфера достатка в России. Поэтому мне хотелось задать наиболее острые и болезненные вопросы и услышать на них абсолютно честные ответы, что, собственно, Владимир Владимирович и продемонстрировал блестяще.

Изюмская: То есть вы удовлетворены ответами?

Прилепин: Знаете, я удовлетворен ответом, если не считать того, что сейчас мне позвонили несколько заинтересованных людей и сказали, что господин Тимченко является одним из основных поставщиков и продавцов государственной нефти, собственно, с тем, как он платит налоги в казну России с этих продаж, есть очень серьезные проблемы, очень большие вопросы. По-моему, он даже уже гражданин не Финляндии, а Швейцарии и избегает налогов весьма витиеватым образом. Что до «Транснефти», то и там не все в порядке, потому что, как мне опять же сообщили – возможно, это неверная информация – это частично госкорпорация. Поэтому ответ Владимира Владимировича Путина о том, что «Транснефть» - это частное дело, и там можно 4 млрд. то ли долларов, то ли рублей потратить вместо одной сферы на другую, он не совсем устраивает, конечно.

Изюмская: Почему вы задали именно эти вопросы. Вы действительно считаете, что именно это сейчас самое животрепещущее дело после последнего съезда «Единой России»?

Прилепин: Меня не очень волнует последний съезд «Единой России» с их абсолютным властолюбием и человеколюбием, меня интересует сфера наибольшей прибыли России – это нефтяная сфера. Ни о чем другом мне спрашивать не хотелось.

Изюмская: И про выборы тоже нет?

Прилепин: Что спрашивать про выборы? С выборами все уже понятно, причем уже лет на 12 вперед.

Казнин: Вы ведь посещаете церемонии – GQ вам, например, вручили «Человек года», вы там сказали, что не хотели бы общаться с людьми, которые в зале находятся, вы в «Супер Нацбесте» получили премию, там в жюри сидел Аркадий Дворкович, в том числе, ну и в общем достаточно богатые люли собрались в зале, сейчас общались с Владимиром Путиным. Вы зачем на эти премии ходите, если позиция ваша известна, она совершенно другая, вы ее там же и высказываете?

Прилепин: Зачем они меня приглашают – вот в чем вопрос. А я хожу на эти премии затем, чтобы, если они забыли, что о них думает достаточно серьезная часть россиян, голосом которой, я надеюсь, являюсь, то я считаю своим долгом им еще раз об этом сообщить.

Казнин: То есть вы - глас народа?

Прилепин: Если я буду считать себя гласом народа, то я буду пациентом психбольницы, но я думаю, что часть населения России все-таки думает подобным мне образом.

Изюмская: Наталья Тимакова, пресс-секретарь Дмитрия Медведева, не скрывает, что вы – ее любимый автор. Вы, наверное, тоже об этом знаете. То, что власть, несмотря на вашу позицию, так открыто заявляет о своей любви к вам, вас это не раздражает? Или вы, как обо всем предыдущем, не задумываетесь?

Прилепин: Я стараюсь с иронией к этому относиться, потому что я всерьез не очень могу понять, каким образом Наталья Тимакова считает меня любимым писателем. Мало того, Дмитрий Анатольевич Медведев, недавно выступая по телевидению, сказал, что он читает Пушкина и Прилепина.

Изюмская: Приятно оказаться в таком ряду?

Прилепин: Я не знаю, как к этому относиться. Мое отношение к нему известно, их отношение ко мне остается для меня загадкой.

Изюмская: Все-таки вы никогда не задумывались, это что – такая тонкая игра в демократию?

Прилепин: Кто я такой для того, чтобы они со мной тонко играли?

Изюмская: Они не с вами играют – с народом. Посредством вас.

Прилепин: Я не Лев Толстой и не Дарья Донцова, чтобы что-то мое имя народу говорило. Нас 140 млн. человек, из них читает, дай бог, миллиона 1,5. Поэтому причем тут народ? Вы меня спрашиваете о том, на что я не могу ответить в принципе. Я не знаю, что они хотят.

Казнин: А у вас меняется отношение к власть предержащим людям?

Прилепин: Как вы видите.

Казнин: Вы ведь все-таки проделали определенный путь. Вы у Медведева на полке стоите, с Путиным общаетесь, задаете острые вопросы ему, ходите на GQ «Человек года», где полный зал людей из списка Forbes.

Изюмская: Министерство культуры готовы возглавить, если предложат?

Прилепин: Нет, министерство культуры я не буду возглавлять. А отношение к людям из власти у меня не меняется совершенно. Знаете, вы меня сбиваете на кромешную патетику. Меня вообще судьба моей страны волнует куда больше, чем моя личная судьба. Я готов даже книги бросить, если они перестанут так кромешным образом воровать. Вот так вот.

Казнин: А что вы готовы делать, кроме написания книг?

Прилепин: У меня есть пару профессий, у меня все-таки 2-3 образований.

Казнин: Мы про политику.

Прилепин: Про политику? Я готов какими-то вещами заниматься в том случае, если Родина призовет, конечно, я всегда в строю.

Казнин: Не призывает пока Родина?

Прилепин: Нет, они не зовут меня.

Казнин: То есть ни один политический спектр вас к себе привлечь не хочет? Хотя это совершенно было бы естественно.

Прилепин: Не уверен, что это естественно. Я помешаю им в их таком кромешном междусобойчике. Я думаю, что не буду там нужным человеком, полезным.

Казнин: Вы собираетесь вопросами только ограничиваться на таких встречах? Писали бы письма тогда.

Прилепин: Я организатор и непосредственный участник десятков оппозиционных митингов, пикетов и прочих безобразий. Поэтому я ничем не ограничиваюсь, я использую любые ресурсы для того, чтобы сообщить свою точку зрению максимально большему количеству людей.

Казнин: Вы сказали про митинги. Вы согласны с тем, что сейчас на убыль пошла протестная активность?

Прилепин: Она идет на убыль, потом идет на прибыль – это ничего не отменяет. Понимаете, степень неприязни в России ко всем государственным структурам помимо фигуры самого премьера и самого президента – максимальная. Доверие людей к судам, прокуратурам и парламенту минимальное. Доверие людей к чиновничеству – минимальное. Поэтому все это держится на этих двух фигурах. Поэтому сегодня мало, а послезавтра будет так много, что всех нас обуяет ужас.

Изюмская: А вы, кстати, прогнозируете что-то такое, предчувствуете, как писатель?

Прилепин: Нет, не прогнозирую. Я чувствую, что у России точка невозврата очень близка, и если мы ее пройдем, то мы исчезнем как географическая, демографическая данность, и ничего нас уже не восстановит и не реабилитирует.

Изюмская: И вы связываете это с действиями властей?

Прилепин: Я связываю это с действиями "Единой России", которой я предлагаю переместиться в Финляндию или в Швейцарию в полном составе, и там им и место.