Вымогательство и избиения: как у школы для малолетних преступников появился «пахан»

В июне сотрудник школы написал анонимное письмо с просьбой о помощи — оно есть в распоряжении Дождя. Автор пишет, что боится потерять работу. Директор «Шанса» уже назвал его клеветой.

«Михаил и его приближенные бьют всех. Дети ходят в синяках. Директор не реагирует. Я не хочу, чтобы кто-то погиб, а потом вину повесили на врача, воспитателя или медсестру, как было с Сямозеро. С Департамента все с гуся вода.​ На прошлой недели избили Сашу Иванова. Его просто изуродовали. Он наверно станет инвалидом. Его отвезли в Морозовскую больницу и сделали операцию. Ранее Игорь подвергающийся постоянным издевательствам со стороны Михаила, предпринял попытку суицида, он резал вены». (Все имена были изменены) 

Из письма следует, что педагоги, врачи и психологи знают обо всем, но молчат. Дождь попытался связаться с сотрудниками школы, но они дали подписку о неразглашении. На данный момент дело рассматривается в ЕСПЧ и им занимается Следственный комитет, также его взял под личный контроль председатель СПЧ Михаил Федотов.

Подробности о происходящем в «Шансе» в эфире Дожде рассказала руководитель рабочей группы при постоянной комиссии по общественному контролю СПЧ Анастасия Ковалева, которая неоднократно посещала эту спецшколу. Она рассказала, что в декабре школьники подняли бунт, они заперлись в комнате, директор испугалась давления и вызвала полицию. Это привело к смене руководства школы.

В школе содержатся подростки в конфликте с законом, на данный момент там учатся 11 человек в возрасте от 13 до 17 лет. «Шанс» — закрытое учреждение, «в него просто так не зайти и не выйти», говорит Ковалева. Образование там проводится в выездном формате, в другой школе для учеников перегораживается целый отсек во вторую смену.

Ковалева предположила, что виной ситуации стала «теснота» в здании школы. «Два крупных подростка там в коридоре разойдутся с трудом», — рассказала она. Также она отметила, что во дворе «Шанса» есть крупный дуб, по которому дети могут сбегать и на который «можно заехать на инвалидной коляске». На вопрос о том, как это связано с насилием и увечьем детей, Ковалева не ответила.

Полная расшифровка:

Да, действительно, СПЧ держит эту ситуацию на контроле. Лично Михаил Александрович Федотов проводил совещание, выслушали все стороны процесса. Да, есть ряд обращений, но данным делом все-таки занимается Следственный комитет, взял на контроль, и какие-либо оценочные моменты все-таки рано сейчас комментировать. Хотелось бы отметить, что Михаил Александрович лично выступил с заявлением на имя Бастрыкина, и дело действительно контролируется на самом высшем уровне. Я думаю, что все-таки такие кричащие заголовки СМИ, которые сейчас появляются, они, наверное, преждевременны.

Давайте обсудим, что же это все-таки за школа, в которой, судя по письму, которое у нас есть в распоряжении, происходят чудовищные вещи. Что из себя представляет школа «Шанс»?

Хотелось бы отметить, что я занимаюсь подростками в конфликте с законом, и школа «Шанс» — это не единственное такое заведение. Да, в Москве, конечно, это единственное заведение, где содержатся подростки в конфликте с законом.

Они там содержатся в этой школе, что это значит?

Ну, они находятся по решению суда. Это либо подростки, которые не достигли возраста, с которого возможно помещение в воспитательную колонию, до 14 лет, либо за определенные правонарушения есть, на усмотрение суда, возможность поместить в школу «Шанс», и этой возможностью наши суды благополучно пользуются.

Какого рода правонарушения приводят в школу «Шанс»?

Абсолютно разные. Вы знаете, сейчас преступность, к сожалению, молодеет, преступления становятся серьезными и тяжелыми — это и изнасилования, и грабежи, и убийства. И возраст подростков, как я уже говорила, от 13 и до 16-17 лет, поэтому это все-таки не детки, это не пионерский лагерь, и мы должны понимать, что это подростки, которые не просто правонарушение совершили, они совершили преступление.

Правда ли, что там учится действительно всего 14 человек?

Да, но на данный момент уже 11 человек.

Почему вы подвергаете сомнению письмо того самого анонимного сотрудника, которое находится в нашем распоряжении, потому что если это письмо действительно не верно…

Я не подвергаю сомнению, я просто воздержусь от оценочных комментариев.

Как воспитывают детей в этой школе? Мы знаем, что вы там бывали.

Бывала.

Что там происходит? Чем это отличается от обычной школы?

Во-первых, все-таки режим. Раз по решению суда, то это все-таки закрытое учреждение, туда просто так не попасть и просто так не выйти все-таки. То, что касается образовательного процесса, раз это все-таки школа, раз это дети, то образование проходит у них в выездном формате, они выезжают в школу, в другую, специализированную, где по вторую смену у них перегораживается целый отсек, и они получают свое образование.

Есть информация, что некоторое время назад дети уже поднимали бунт и поспособствовали смене руководства. Что происходило с предыдущим руководством, и почему это руководство, видимо, тоже не достаточно качественно занимается этими детьми? Как вы думаете?

Смотрите, тут мы с вами да, опять вопрос уходит в такую оценочную категорию…

Ну меняли руководство или нет?

Меняли, меняли однозначно. Не могу сказать, что прямо это дети меняли руководство, но да, смена руководства действительно произошла после бунта, бунт в декабре как раз…

Но бунт подняли дети или воспитатели и медперсонал?

Бунт подняли дети. Смотрите, даже дело не в бунте, дети просто заперлись в комнате, учитывая то, что поступил новый мальчик, а он был в подавленном состоянии в виду личных каких-то проблем с родителями, не буду сейчас разглашать, и директор тот, предыдущий, она, испугавшись давления, испугавшись попыток каких-то суицида и прочего, она вызвала по тревожной кнопке полицию и прочее. Тут же, естественно, каким-то волшебным образом у нас появилось СМИ, и появилась вот это вся, закрутилась информация о бунте. Но факт есть факт, директор сменен, и сейчас мы имеем то, что мы имеем.

Вот вы все время говорите о негативном влиянии СМИ, о том, что, может быть, слишком рано поднимается эта эмоциональная волна, не надо высказывать оценок того, о чем мы не знаем подробно, но все-таки, в такой ситуации действительно же в детском коллективе может возникнуть и «пахан», и могут унижать других детей. Как контролируется эта ситуация? Как отслеживаются отношения в подобного рода закрытых учреждениях?

Да, более того, хотелось бы сказать, вот вы правильно заметили, что эта ситуация не нова, ситуация с проникновением криминала вообще в любую среду, я сейчас даже не беру колонии или учреждения закрытого типа, это проблема именно федерального масштаба, эту проблему поднимала ответственный секретарь СПЧ Яна Лантратова.

Это понятно, а мы сейчас говорим про конкретный случай, про конкретных детей. Как вы думаете, как отслеживается ситуация в этом коллективе, моральная атмосфера? Всего 14 человек. Наверное, это все можно контролировать. Почему это не контролировалось, не было известно раньше, что там существуют проблемы?

Смотрите, то, что касается отслеживать и контролировать, конечно, чем меньше количество детей, тем проще контролировать. И тут опять-таки позиция Минобра, которое говорит, что у нас большое количество закрытых учреждений, и все они находятся под ведомством Минобра, и в них от 60 до 80 и до 120 детей, и они действительно контролируются в режимном порядке и прочее. Здесь ситуация вышла из-под контроля по ряду причин. Во-первых, все-таки маленькое помещение, действительно маленькое, им там тесно.

Я не говорю, что дети ущемлены, у них возможности куда-то выезжать просто великие, у нас не все детские дома, не все детки могут посещать бассейн три раза в неделю, спортзалы. Я вот сама лично их в прошлом году водила на экскурсию в Госдуму. То есть с точки зрения просвещения, образования и какого-то выплеска своей энергии у них достаточно возможностей. Это все компенсируется тем, что места мало. Вот если взять школу «Шанс», там в среднем крупные два подростка, 15-16-летние, они же все-таки крупные, если мы совершаем тяжелые правонарушения, это должны же быть физически развитые подростки, в коридоре они разойдутся с трудом.

Неужели вы считаете, что дело в тесноте? А дело не в директоре, не в людях, которые с ними работают?

Я считаю, что дело во всем.

Кто директор этой школы сейчас, про которую говорят, что закрывает глаза на происходящее в школе, кто этот человек?

Сейчас директор Кубарев Кирилл Алексеевич. Опять же оценивать его работу, наверное, должен его работодатель все-таки.

А кто его работодатель?

Департамент труда и социальной защиты города Москвы.

То есть вы, как человек, который сотрудничает с ЕСПЧ, довольны тем, что происходит в этой школе? Ну да, тесно, но так, все в порядке?

Нет, абсолютно не довольна, ну вы что. Ну если бы мы были довольны, то я думаю, что Михаил Александрович не обратился бы в Следственный комитет для того, чтобы проверить…

Тогда объясните нам, пожалуйста, все-таки что же происходит в этой школе. Хорошо, мы не даем оценок, но все-таки чем же вы недовольны тогда?

Опять же, я говорю, смотрите, мы говорим про тесноту. Когда мы начали обсуждать ситуацию про тесноту, тут же говорят, что простите, это дом, который является памятником культурного наследия, там ничего, ни гвоздя вбить не могу. Когда я говорю, простите, у вас на территории растет большой дуб, по которому не просто можно вскарабкаться, по нему можно на инвалидной коляске въехать. То есть понятно, что дети выходят, вы просто посмотрите на этот дуб, он исхожен.

Когда я говорю, почему мы не уберем это дерево? Давайте мы привлечем, не знаю, экологический патруль и совет, высадим вам тут десяток деревьев, а вот это уберем, потому что оно способствует какому-то выходу, каким-то передачам или прочему, проникновению опять же криминала, то также мне, например, Департамент заявляет, что мы не можем это сделать. И я опять же не могу обвинять Департамент, потому что, наверное, есть какие-то определенные нормы, по которым нельзя перестраивать памятники культурного наследия, нельзя удалять деревья, которые, наверное, тоже где-то стоят на учете, и прочее.

Просто очень странная ситуация. Вы говорите о тесноте, о том, что дети могут выбраться за пределы школы или какие-то представители криминалитета пробраться к детям, а у нас совсем другая информация, что дети унижают друг друга, мучают, избивают, а сотрудники замалчивают эту ситуацию. Почему вы не говорите про это?

Да, сейчас я вам прокомментирую вот этот момент. Смотрите, есть ряд заявлений, и мы их не можем также ставить под сомнение, вот мамы, дети, и которое к вам попало заявление. Есть обращение из больницы, опять же из Морозовской больницы, о побоях, о каких-то травмах. И это тоже нельзя как-то просто не замечать. Но это абсолютно не говорит о том, что всему виной директор. Правильно? В побоях, в поборах, во всех этих моментах, о которых вы говорите, о которых заявляют наши заявители, в этом должны разбираться все-таки компетентные органы. А Совет по правам человека в лице Михаила Александровича Федотова, я думаю, что как минимум, держит руку на пульсе, а как максимум, просто контролирует это серьезно.

Если бы Михаил Александрович это серьезно контролировал, я думаю, это письмо бы до нас не дошло, и в нем бы эти факты не излагались, например о том, что директор в школу не ходит, и действительно, до вас дошла информация аж из Морозовской больницы, что избивают детей, и невозможно на это закрывать глаза.

На превью: скриншот Россия 24 / Архив